Остров Инобыль - [53]

— Здравствуй, дитя, — сказала Раиса Крянгэ. — Как тебя зовут?

— Иван Гаврилович Крутиков, — тоненько ответила бычья масса. — Я заблудился, тетенька…

— На какой же улице ты живешь, маленький? Ведь бабушка тебя учила, да?

— Бабушка добрая! Она меня учила… Наш барак — номер три за шахтой Орджоникидзе…

— Бабушка добрая. Она печет тебе вкусные ржаные пирожки. Давай возьмем белую простыню, сделаем флаг и пойдем с ним искать нашу добрую бабушку!

— Пойдемте, тетенька…

Раиса отвела мальца в подвал дома Чугуновского. Но когда Лаврентий Тарас требовал вернуть тому прежнее сознание, чтобы осудить и расстрелять, Раиса не вняла. Она сказала:

— Это хороший мальчик Ваня. Пусть живет, пока дышит…

Разъяренного Лаврентия пришлось связывать вчетвером.

56

Редкий в армейских частях вертолет-разведчик «Касатка» Министерства катастроф шел, не различая границы небесных облаков и земного дыма над островом. Когда он отклонился к северо-западу от острова, дым рассеялся. Летчики увидели два боевых судна МК и след за ними на поверхности открытой воды. Чуть северней виднелись редкие крыши домов. На некоторых обвисли мокрые белые флаги. Они полого спустились, на одну из них — это была крыша быткомбината — они сели, распугав тьму кошек. Кошки, однако, не обезумели вконец и не кинулись в большую воду, но, хищно пождав уши, кинулись на спины, заняв оборону.

Летчики, похожие в своих формах друг на друга, как близнецы, вышли на мягкую кровлю, поприседали, давая разминку ногам и затекшим спинам. Потом развернули на коленях карту, края которой подогнули.

— Мы здесь, — сказал командир, ткнув пальцем в карту. — В этом квадрате они сбили Игорька.

— Точно, — подтвердил для порядка второй. — Давай выберем два-три направления и прочешем их. Должно же быть хоть масляное пятно!

— В этой луже нефти?

— Ну, плот, может быть…

Они помолчали. Посмотрели на воду, по которой, медленно кружась, враждебно плыли обломки некогда привычного мира, на волны, что с затаенной силой били в стену здания, пытаясь захлестнуть его крышу.

— За что они его, командир?.. — голосом, в котором звучала скрытая обида, спросил штурман.

— Не нашего ума дело, — подчеркнуто сухо отвечал тот. — Он — военный человек. Он нарушил приказ, когда разбрасывал эти листовки. Это приравнивается к измене…

— Я ведь налетал с ним почти тысячу часов, командир… Он был воякой… солдатом до мозга, как говорится… Только что стихи писал. Ну, так и что? Киплинг тоже был наемник и тоже стихи писал.

— Киплинг завоевывал чужую страну, мы — другое дело… Не знаю… Не знаю, чего хотел Игорь. Наше дело выполнить задание… Людей на острове, как я понял, ни от чего уже не спасти…

— Там дети, — как вопрос произнес штурман.

— У всех, Федя, дети. У нас с тобой разве их нет?

Штурман отвел взгляд, погладил одну из осмелевших кошек, говоря:

— Не погиб он, командир. Помнишь, шла тут под дымом бээмпэшка национальной гвардии? Думаю, они подобрали Гарика…

— Ну?

— Ну и все вместе сейчас находятся на острове.

— Получается — он в плену? Если мы, войска Министерства Хинь-Чу, воюем с национальной гвардией — то так и получается.

— Гражданская война получается, командир?

Командир долго не отвечал, делая вид, что все его внимание приковано к карте.

— Старая карта… — сказал он, почесывая щеку под фиберглассовым щитком.

— Да, командир. Какой с нее толк!

— Вот мы и живем по старым лоциям. Какая тебе гражданская война, Коля? Гражданская, как я понимаю, ведется за какое-то общественное переустройство внутри страны. А нашей, похоже, уже не будет.

— Да? Уму непостижимо! А мы?..

— Поздно, Коля. Кому-то надо выжить.

— А ты думаешь… нас не… того… не подчистят?

— Пусть попробуют.

Снова замолчали. Оба летчика уже знали, что приказом командования войск Министерства катастроф все свидетели рукотворной этой катастрофы подлежат уничтожению. Вместе с оставшимися кусочками подмосковных высот. Вместе с будущей историей этой территории. Оба знали, что история России будет переписана заново и русским предстоит стать мелким племенем в ряду иных мелких племен…

— Возьмем на борт эту чудачку? — вздохнув, спросил штурман, рихтуя кошачью спину. — Боевая киска!

— Бери, — ответил тот и, скрывая тяжелые свои мысли, как в детстве пошевелил ушами. Потом шмыгнул носом и спросил, словно бы сам себя: — Интересно, как они будут бомбить остров? Он постоянно в дыму!

— У них там, на острове, селитры много. Десятки кило у каждого, кто имеет сад. А сад имеет каждый.

— Имел, — поправил командир.

Через несколько минут вертолет ушел на плавучий аэродром базирования.

57

Задымленным смешанным лесом шла объединенная разведгруппа. Они шли с отрывом один от другого по строго заданной прямой:

налоговый инспектор Сапегин, у которого разъярился радикулит;

сержант Исполатов, возненавидевший ничтожный АКСУ, оставшийся без машины и осознавший вдруг ее потерю, как потерю живого близкого существа;

батюшка о. Андрей, родившийся в казахстанских степях и потому слабый в плавании, чье чудесное спасение показалось ему знаком на пути в монашество;

бывший мафиози Крутой, а ныне отрок Ванюшка Крутиков, сын полка с голубем за пазухой, мечтающий совершить подвиг и получить медаль;