Остров - [13]

Концентрация, абстрактное мышление, духовное развитие относятся исключительно к области ума, тогда как аскетизм и гедонизм касаются только ощущений, эмоций, поступков. Потому при любых обстоятельствах, во всякое время осознавай все, что доведется пережить, будь то похвальное или непохвальное, приятное или неприятное. Такова истинная Йога, истинное духовное развитие.

„Чем больше человек знает об отдельных предметах, тем больше он знает Бога“. Истолковывая эту мысль Спинозы, можно сказать: чем больше человек знает о себе в отношении ко всяческому опыту, тем больше у него возможностей внезапно, в одно прекрасное утро, понять, кто он есть в действительности, или: Кто „он“ Есть в Действительности.

Святой Иоанн был прав. В благословенно безмолвном мире Слово не только пребывало с Богом, оно являлось Богом. Как нечто, во что надлежит веровать. Бог как отвлеченный символ, не поддающийся наименованию. Бог есть „Бог“.

Вера — совсем не то, что верование. Верование — это полное и безоговорочное приятие самым серьезным образом слов Павла и Магомета, Маркса и Гитлера. Люди воспринимают их слова слишком серьезно, и что же из этого происходит?

А происходит отсюда бессмысленное противоречие истории: садизм противопоставляется долгу, или — что еще хуже — понимается как долг; религиозному рвению сопутствует организованная паранойя; сестры милосердия ухаживают за жертвами своих единоверцев-инквизиторов и крестоносцев. Веру, напротив, невозможно воспринимать слишком всерьез. Ибо вера — это обоснованная опытом уверенность в нашей способности понять, кто мы такие в действительности, и позабыть отравленного верованиями манихея, перейдя в Благое Бытие. Господи, даждь нам нашу насущную веру, но избави нас от верований».

В дверь постучали. Уилл оторвался от книги.

— Кто там?

— Я, — прозвучал знакомый голос, и Уилл с неудовольствием вспомнил полковника Дайпу и кошмарную поездку в белом «мерседесе». Муруган в белых шортах, белых сандалиях, с платиновыми часами на запястье, приблизился к постели Уилла.

— Как мило, что вы пришли меня навестить!

Другой посетитель обязательно спросил бы, как Уилл себя чувствует, но Муруган, искренне поглощенный собой, не способен был притворяться внимательным.

— Я приходил час назад, — пожаловался он, — но старик еще не ушел, и мне пришлось вернуться домой. А потом надо было завтракать с мамой и ее гостем…

— Почему же ты не мог войти при докторе Роберте? — удивился Уилл. — Тебе запретили беседовать со мной?

Юноша нетерпеливо покачал головой:

— Конечно, нет. Но мне не хочется, чтобы они знали, почему я сюда пришел.

— Что значит «почему»? — улыбнулся Уилл. — Разве посещение больного — не похвальный в высшей степени поступок?

Но от Муругана, сосредоточенного на собственных делах, ускользнула его ирония.

— Спасибо вам за то, что не открыли нашего знакомства, — сказал он едва ли не сердито. Можно было подумать, что он заставляет себя выражать свою признательность и недоволен Уиллом, которого приходится благодарить.

— Я заметил, что вы хотели скрыть наше знакомство, — пояснил Уилл, — и потому промолчал.

— Весьма обязан вам, — пробормотал Муруган; наверное, с тою же интонацией он процедил бы: — Грязная свинья!

— Не стоит благодарности, — с насмешливой вежливостью отозвался Уилл.

Что за удивительное создание, думал он, с любопытством созерцая золотистый гладкий торс юноши и обращенное к нему на три четверти лицо с чертами, правильными, как у статуи; это была не классическая маска олимпийца, а скорее портрет человека эллинистической эпохи. Сосуд несравненной красоты — но что он вмещает? Какая жалость, подумал Уилл, что он не задал этот вопрос, прежде чем позволить себе увлечься несравненной Бэбз. Но Бэбз все-таки женщина. Желая ее, мог ли он относиться к ней рассудочно! И вряд ли человек, питающий слабость к мальчикам, стал бы задавать себе такие вопросы при виде обозленного юного полубога, сидящего сейчас у его кровати.

— Разве доктор Уилл не знает, что вы ездили в Рендан? — поинтересовался Уилл.

— Знает, конечно. Все это знают. Я ездил туда, чтобы забрать маму. Она гостила у родственников. Поездка была оформлена как полагается.

— Так почему же вы не хотите, чтобы я рассказывал им о нашей встрече?

Муруган, поколебавшись, с вызовом взглянул на Уилла:

— Потому что мы встретились в доме полковника Дайпы.

Ах, так вот оно что!

— Полковник Дайпа — примечательный человек, — Уилл не поскупился на комплимент, чтобы завоевать доверие.

Ни о чем не подозревающий Муруган тут же клюнул на наживку. Его угрюмое лицо просияло, и воодушевленный Антиной явился Уиллу во всей своей чарующей и сомнительной красе.

— По-моему, он просто чудо! — заявил юноша. Он взглянул на Уилла, как будто только что заметив его присутствие, и дружески улыбнулся. Чудесные качества полковника заставили Муругана забыть о своем неудовольствии и даже почувствовать на миг любовь к людям и даже к Уиллу, несмотря на то, что он был ему обязан. — Вы только подумайте, что он сделал для Рендана!

— О, он многое делает для Рендана, — уклончиво ответил Уилл.

На сияющее лицо Муругана набежало облачко.