Остров Чаек - [22]

Еще одна пауза.

– Вряд ли стоит ждать, что она сознается, – язвительно заметила Уиш. – В конце концов, ее тут и нет.

Поначалу Хатин решила, что Уиш намекает на Арилоу. Еще бы: ведь та оставалась с инспектором наедине. Маловразумительное объяснение произошедшему нашло в голове Хатин крохотный уголок и стало понемногу обретать слова и форму, однако в следующее мгновение Хатин поняла, кого действительно подозревает Уиш.

– Интересно, – холодно заметила мама Говри, – стала бы ты так легко бросаться обвинениями, если бы Эйвен стояла тут?

– Это она вошла в море, – напомнила Уиш. – И никто не знает, где она пробыла целый час.

– Ее унесло течением! – не выдержала Хатин. – Мы все это видели!

– Насколько нам известно, она сумела добраться до рифов и вышла на берег через Обманный Лабиринт, – ответила Уиш. – Потом она могла запросто проплыть назад по мелководью и перерезать веревку.

Хатин сделала глубокий вдох, и вновь ощутила прикосновение невидимой руки; она сжала запястье девочки, как бы призывая сдержаться.

– Это мог совершить любой из нас, – тихо произнес Лоан. – В лабиринте были десятки людей. Я там был. Да и ты тоже.

Повисла колючая тишина, и Уиш ничего не ответила.

– Если бы умер только один инспектор, – сухо проговорила мама Говри, – мы могли бы обставить все так, будто он упал со скалы. Но сразу оба… – Никто не сомневался, что Прокс погиб или уже не жилец. – Надо решить, уехали они от нас или вообще сюда не добрались. Носильщики инспекторов – хитроплеты. Кто-нибудь знаком с их родней? Их можно задобрить?

– Они – хитроплеты из Жемчужницы, – пробормотала одна из старух. – Я бы сказала, что девять дней из десяти они помогают нам распространять ложь. Но если когда и должен приблизиться десятый день, считайте, что он уже наступил.

– Значит, их мы не будет втягивать в историю. Итак, носильщики знают, когда инспекторы отправились в деревню, и что у них было достаточно времени на то, чтобы добраться сюда до начала бури. Они не поверят, будто эту парочку застиг в пути ливень и их накрыло оползнем. Тогда оба господина инспектора сели в лодку для проверки, их подхватило течением и унесло в открытое море.

– А как быть с миледи Пейдж? – спросил один из юношей. Собрание зашепталось, поскольку эта ведунья Скитальцев пользовалась большим уважением и даже почтением.

– Да… она… – Хатин внутренне вздрогнула, припомнив тихую угрозу и оценивающий взгляд ее жестоких золотистых глаз. – Она обещала следить за нами.

– Если она и правда следила за нами, то обо все знает, – просто заявила мама Говри, – а если не следила, то и не ведает. Как ни крути, смысла тревожиться нет.

И мама Говри продолжила свою речь, жестко и строго, точно распределяющий войска генерал. Все прекрасно понимали: любой изъян в легенде может обернуться виселицей, но страх отступил, ведь мама Говри взяла все в свои сильные руки, и каждый знал, что говорить. Стоявший у стены папа Раккан слушал и медленно, ритмично кивал. Он был жрецом, которого у деревни как бы и не было, и никто не ждал его речи.

– А как же… – произнес под конец один из друзей Лоана. – Как нам быть с безымянным инспектором, что лежит в пещере?

Мама Говри взглянула на папу Раккана, и через несколько мгновений на него в нерешительности воззрились и остальные. Вот и весь ответ – папа Раккан обо всем позаботится.

Черная вода снова приняла их, одного за другим. Сельчане проплыли обратно по Тропе Гонгов, выбрались из озерца и, подобрав аккуратно сложенные вещи, надели их. Когда направлялись к выходу из пещеры, навстречу буре, почти никто и не взглянул на завернутое в парусину тело Скейна. Многие убирали со лба волосы и готовились, как перед выходом на подмостки, надеть маски с неизменными улыбками на лицах, чтобы встретить своего зрителя – небо и камни – во всеоружии.

Выходили по двое или по трое. Представление начиналось. Говорили о том, как буря потихоньку унимается, и что скоро можно будет спокойно приняться за восстановление хижин. Нескольких детишек отправили к пещерам – убедиться, что инспекторы нашли себе сухое укрытие, а потом те прибежали назад, сообщив, что никого не нашли, лишь Эйвен да младших детишек. Затем одна из ныряльщиц «обнаружила», что лодки Эйвен по-прежнему нет, и тут уже всей деревней испугались: вдруг бедолаг унесло в открытое море?

– С этим пока ничего не поделаешь, – заключила мама Говри. – Надо ждать, пока шторм утихнет, и на тропах станет безопасно. Затем отправим вести в Погожий.

Повелитель Облаков помнил все в обратном порядке. Теперь, когда смерть пришла, он уже и забыл, зачем вообще надевал траурные цвета. Наутро хмурые тучи бесследно растаяли. Шум дождя сменился журчанием водопадов в расселинах на склоне.

Никто не заводил разговоров – вся деревня ждала, чем окончится игра. Несомненно, следовало отправить весточку миледи Пейдж с просьбой осмотреть водную гладь – не дрейфует ли где унесенная в море лодочка. Но долго ли можно тянуть с вестью о смерти инспекторов, ссылаясь на то, как опасно ходить по скользким горным тропкам? «Позволим госпоже Скиталице отыскать лодку с инспекторами», – говорили сельчане, и никто не смел признаться, даже самому себе, что с каждой секундой промедления крепнет их надежда на то, что помощь не поспеет, и Минхард Прокс не получит шанса опровергнуть сочиненную ими легенду. Для сельчан, по большей части людей добрых, это была горькая и неприятная правда.