Остров Бога - [48]
В Цфате стоят древние синагоги, и лежат на кладбище мудрецы именами, которых эти синагоги названы. Много странного рассказывают о кабалистах. О том, как один из них вызвал к недельному чтению Торы праотцев Израиля, и как подходили к биме[29], выступая из серой тьмы, Авраам Исаак и Иаков. А другой мудрец показал императору Рудольфу всех родоначальников двенадцати колен израилевых, и грозного Иуду и крошечного Бениамина. Причём принимал он императора в огромном замке, который перенёс для этой цели из дальних германских земель, — очень уж ему не хотелось, смущаться скудностью своего жилища. Знание каббалы это умение правильно обратится к Богу, для того что бы «включить», например, мрачный обряд «Пульса де-нура»- «огненную плеть».
В соответствии с твёрдыми убеждениями любого монотеиста, этот обряд не может «насылать» Божий гнев, не по силам нам! Кабалист способен, только, правильно обратится к Богу, за Справедливым судом, если считает, что грех, совершаемый неким человеком, смертельно опасен для Острова. Любые сведения о проведения этого обряда разглашению не подлежат! И если решение о проведении обряда будет принято, то человек, призывающий Гнев Суда, должен знать, что и сам попадает под пристальное внимание Небес, и тогда, если «обвиняемый» невиновен, наказание падает на голову его призвавшего. В тот же час, один из трёх ангелов смерти Абаддон, Азраил или Самаэль, нисходит в мир и убивает того из двоих, кто более грешен. В иудаизме сложилась практика не обрекать гибели единоверца — нельзя иудею предать смерти иудея. Это заповедано свыше, ибо желающих подвести «народ Израилев» под мечи, всегда было в достатке. Но есть, один очень древний закон, «Дин Родеф», который оправдывает убийство иудея, предавшего народ, и отдавшего землю врагу. Премьер-министры Израиля Ицхак Рабин и Ариэль Шарон, были подвергнуты проклятию именно за это. Рабин через месяц после проклятия был убит, а Шарон, через полгода, получил такой удар «огненной плетью», что несгибаемый «Бульдозер», быстро превратился в недвижимый кирпич.
Другой закон, «Дин мосер», приговаривает к смерти доносчика, сообщившего о любых еврейских замыслах врагам. Смерти достоин даже тот, кто только захочет донести, пусть и в будущем, из чувства мести или обиды. Смерть доносчика, считалась делом времени, и осуществлялась не за счёт вмешательства Высшего суда, а за счёт вполне человеческих побуждений людей пострадавших от доноса.
Великий еврейский законодатель и теолог Маймонид, писал что «Мосер» заслуживает смерти и может быть убит даже в наше время, когда религиозные суды не выносят смертных приговоров. Это замечательное слово «Мосер», трансформировалось в российский каталажках, в хорошо всем знакомое слово «мусор» или «мусорок», что гораздо благозвучнее, хотя на результаты «резьбы по мясу», вовсе не влияет.
«Предатели есть у каждого народа. Народ предателем не бывает».
Мне лучше всего в Цфате зимой, когда льют дожди, вот счастье то, какое! В камине гудят сосновые поленья и теплое сладкое вино с корицей и кардамоном, веселит оживающую душу странника. В Цфате есть целый городок художников, в основном тихих пейзажистов, иногда, правда, впадающих в художественное буйство, и создающих нечто, вполне в духе этих мест. Между прочим, существует и кабалистическая живопись: ряды сфирот — мирообразующих сил, силуэты людей сложенные из древних букв, складывающихся в молитвы, и виденья грядущего-схождения Храма, непременно на своё законное место. Есть в городе и осуществлённая мечта отца Фёдора — свечной заводик. Свечечки делают миленькие, какого-то туманного расплывчатого окраса.
Для Хануки[30], для поминовения, и просто, для красоты, волшебные обязательно, но это так, к слову. В этот городок бежали многие из испанских изгнанников, которых выжили из королевства Кастилия и Арагон, их католические Величества Фернандо и Изабелла. Для евреев изгнание стало чудовищной национальной катастрофой. Инквизиция же судила каждого подозреваемого в исполнении иудейских религиозных обрядов, и жгла их нещадно. Многим это покажется странным, но почти во все времена евреи любили страны, в которых селились, даже больше титульных наций, вот такие полоумные патриоты. На «почве» руководил изгнанием этих испанофилов, конфискациями и занимательными для юношества, аутодафе, незабвенный Томас Торквемада.
Маленький Томас, родился в обычной испанской семье, где бабушки частенько сознавались, если их правильно пытать, в том, что в детстве были натуральными еврейками. Торквемада проделал путь от монастырского поваренка, до духовника королевы и Великого инквизитора. Эта была такая традиция семейная, у них, у Торквемад — папа маленького Томми, тоже служил в монастыре, у доминиканцев, ну не монахом же, конечно, а иначе Томи не стал бы даже зародышем. В ордене, заведовавшем судами инквизиции, пытками и преследованиями еретиков, им обеим, очень нравилось, а почему не известно. Может «писчу» давали хорошую, и от пуза? Поварёнок Торквемада, мог, наверное, иногда, и умыкнуть, что-нибудь вкусненькое для мамуси и неправильной бабки, а они его журили за это, в тайне им гордясь!
