Остров Афродиты - [23]

— Теперь уже ничего не изменишь: если есть причины для ссоры, то в любом случае она будет, доставлю я тебя к самому дому или нет. Хотя я не вижу причин для недовольства, ведь Леон сам постоянно отсутствует по вечерам.

Не обращая внимания на мольбы Элен, Роберт подвез ее к самому подъезду. Леон стоял на ступеньках крыльца, и даже в полумраке было видно, что он вне себя от гнева.

— Спокойной ночи, Элен! — крикнул ей вслед Роберт, когда молодая женщина стала поспешно подниматься на крыльцо. Ее ответ был так невнятен, что он вряд ли услышал его.

Не говоря ни слова, Леон посторонился, пропуская жену в дом. В холле Элен повернулась к нему, чтобы рассказать о лопнувшей шине, но слова застряли у нее в горле. Страх сковал ее. Почему ей так страшно? Кто дал ему право смотреть на нее так, как будто он готов убить ее? Можно подумать, что она была его настоящей женой. Наконец тихо, но угрожающе Леон спросил, где она была.

— Мы ездили в… в Маре-Монте… ты знаешь это место, а по дороге у н-нас лопнула шина… — Дрожащими руками Элен прижимала к груди свою накидку. Но та выпала у нее из рук, и Элен предстала перед мужем в платье, подаренном Труди. Леон хотел что-то сказать в ответ на объяснение жены, но, казалось, не находил слов. Его холодный взгляд скользнул по фигуре Элен, отмечая каждую подробность. Обнаженные руки, глубокий вырез платья, золотистые волосы, спутанные морским ветром во время долгого ожидания на дороге, раскрасневшиеся от волнения щеки. Когда их взгляды встретились, Элен увидела в глазах Леона выражение, потрясшее ее до глубины души. Она пыталась проглотить комок в горле и найти в себе силы заговорить, но все ее усилия были напрасны. Она наклонилась и подняла накидку, но Леон выхватил ее у Элен из рук и бросил в кресло. Боже, в нем нет ничего человеческого, пронеслось у нее в голове, и она в отчаянии начала озираться по сторонам, словно ища убежища.

— Леон… — Ее голос дрожал, Элен понимала, что ей не удастся скрыть свой страх перед мужем. — Леон, я… я имею п-полное право проводить время…

— И оставлять детей в доме одних? — холодно прервал он жену.

— Они не были… я сказала Арате… я оставила ее здесь. — Она озабоченно смотрела на него, сразу позабыв о своих собственных переживаниях. — Что случилось? Она должна была остаться…

— Арате ушла к себе как обычно. Она решила, что ты дома.

— Она не могла… я же просила ее остаться. — Элен была в недоумении. — Я бы ни за что не оставила их одних, тебе это известно.

— Очевидно, Арате просто не поняла тебя; ты же знаешь, что она плохо знает английский.

— Мне показалось, что она все поняла… — Озадаченная Элен замолчала. — Откуда ты узнал, что она ушла как обычно?

— Я возвратился в девять часов. Когда я проезжал мимо дома Арате, в ее окнах горел свет. — Леон пристально посмотрел на жену. — Не застав тебя дома, я, естественно, поинтересовался, куда ты ушла. Дети еще не спали, но они ничего не могли мне объяснить. Тогда я пошел к Арате, но и она не имела ни малейшего представления, где ты находишься.

Для Элен самым важным стало только одно. Леон вернулся домой в девять часов. Почему он приехал домой так рано, хотя обещал, что задержится? Она была уверена, что он останется в Никосии… и проведет вечер с Паулой, но… Могло ли так случиться, что он предпочел провести вечер дома? Поддавшись внезапному порыву, она подошла к Леону и заглянула ему в глаза.

— Леон, если бы я знала, что ты рано вернешься домой, я никуда бы не пошла. Почему ты…

— Вероятно, не пошла бы. — Его взгляд опять скользнул по ее изящной фигуре, и в глубине его глаз вновь вспыхнул пугающий свет. — Как часто ты проделывала это? — резко произнес он.

— Это было впервые…

— Не лги! Как ты смеешь мне лгать! Сколько раз ты встречалась с этим парнем?

— Это был первый раз… — Элен дрожала с головы до пят, но старалась взять себя в руки. — В любом случае, я имею право провести хоть один вечер не дома.

— Ты имеешь право проводить время с мужчинами?

— Мужчинами? — Несмотря на свой страх она гордо вскинула голову. — Я поехала с Робертом потому что… потому что… — Почему она не может найти слов, чтобы указать мужу на его собственные встречи с Паулой? — Не очень-то приятно сидеть одной дома — ты ведь отсутствуешь почти каждый вечер, Леон. — Откуда эта робость? Почему она не может прямо заявить ему, что впредь будет поступать, как сочтет нужным? Она же не ребенок, чтобы отчитываться в своих поступках. Тогда почему она не может так прямо и сказать ему? — Я буду проводить время, как захочу, и ты не можешь запретить мне… — О Боже, что она наделала! Почему не могла сдержаться! Элен побледнела как полотно и хотела убежать, но ее ноги сделались ватными. В мгновение Леон оказался рядом и грубо схватил ее за плечи.

— Значит, ты намерена проводить время с мужчинами? И для них ты будешь наряжаться и выглядеть привлекательной, а для меня… для меня одеваться как нищенка из деревни…

— Леон… пожалуйста! Как ты не понимаешь! Я старалась выглядеть привлекательной, только чтобы…

— …разбудить желание в твоем приятеле, не так ли? — Лицо Леона было совсем рядом; мрачный взгляд не оставлял никаких сомнений в его намерениях. — Ну, тебе удалось пробудить желание в твоем муже, и теперь тебе придется за это ответить. — Его губы прижались к ее губам в безжалостном поцелуе. Элен попыталась сопротивляться, но все было напрасно. Она безвольно поникла в его объятиях; слезы тихо полились из ее глаз. Леон продолжал целовать ее лицо, шею, спускаясь все ниже и ниже к груди. Наконец он отстранился и только тут заметил слезы на щеках Элен. От его внезапного приступа желания и от собственного страха она вся дрожала. Ее губы распухли от жестоких поцелуев. Элен вспомнила слова Леона о том, что киприоты берегут своих женщин, лелеют их, и ее глаза вновь наполнились слезами. Леон пристально смотрел на жену: слезинки повисли у нее на ресницах, и вот уже покатились по щекам. Вид плачущей Элен странным образом подействовал на него: весь его гнев, вся жестокость разом исчезли. Почти нежно Леон прикоснулся к ее щеке, вытирая слезы.