Осторожный убийца - [11]

Примерно в середине дня, когда дневной зной достиг апогея, зазвонил телефон. Я рванул дверь комнаты и как сумасшедший понесся по коридору к телефону.

– Хэлло? – закричал я в телефонную трубку. – Кто это?

Мужской голос сказал:

– Будьте добры, позовите синьора Паччили? Я хлопнул трубкой по рычагу и буквально зарычал. Когда телефон зазвонил снова, я сорвал трубку и снова услышал нервный голос этого же человека. Я швырнул трубку и вернулся в комнату.

У окна стоял Джузеппе, а его испитое лицо было встревоженным.

– Вам чего надо? – заорал я. – Что вы здесь делаете?

– Тише, синьор Дэвид, – сказал он. – Что случилось? Вы, часом, не заболели?

– Убирайтесь! Убирайтесь к черту отсюда!

– Повежливее, мой бедный мальчик, – сказал он. – Что могло с вами случиться, что вы стали совсем не похожи на себя? Расскажите мне. Я не вижу вас в соборе уже несколько дней. Никогда бы не подумал, что найду вас в таком состоянии.

– Я ни с кем не хочу разговаривать, убирайтесь.

– Я не могу оставить вас в таком состоянии. Вам нужны деньги? Что я могу для вас сделать?

– Ничего мне ни от кого не нужно! Уберетесь ли вы, наконец?

Он щелкнул своими белыми, но кривыми зубами, а вены на его багровом носу стали еще темнее.

– Наверняка здесь замешана женщина. – Он покачал головой. – Послушайте меня, синьор Дэвид, никакая женщина не стоит того…

Я подскочил к нему и ухватил за ворот рубашки.

. – Что знаете о женщинах вы, старая, паршивая, вечно пьяная развалина? Не смейте говорить мне о женщинах! Убирайтесь, или я вас вышвырну. – Я так сильно подтолкнул его к двери, что он едва не свалился.

– Но я же ваш друг, Дэвид, – взвыл он, схватившись за косяк, чтобы не упасть. – Я хочу помочь вам.

Я выставил его из комнаты и захлопнул дверь перед его багровым носом, потом схватил бутылку с вином и со всего размаху швырнул ее в камин. Бутылка разбилась вдребезги, стекло разлетелось по всей комнате, а красное вино брызнуло на обои, оставив большие розовые пятна.

Так прошел четверг.

В пятницу Лаура не позвонила. Я ждал. В шесть вечера, не выдержав, я спустился в коридор к телефону и набрал номер виллы.

Я стоял в душной кабинке, слушая длинные гудки, а сердце неистово колотилось о ребра, но вот трубка ожила, и женский голос ответил:

– Вилла синьора Фанчини, сестра Флеминг слушает.

Я молчал, а мои уши напряженно пытались уловить хоть какой-нибудь звук, который дал бы мне знать, что Лаура в комнате, но ничего, кроме легкого дыхания сиделки и слабого шуршания ее накрахмаленного фартука, я не услышал.

– Я слушаю, – сказала она, повысив голос. Медленно и осторожно я повесил трубку. Я возвращался в комнату, едва передвигая ноги. В таком отчаянном состоянии я еще не бывал. Я понял, что Лаура нужна мне больше всего на свете. Она была в моей крови, как вирус, и это ожидание ее звонка или прихода подорвало остатки душевных сил, которые я еще сохранял все эти годы. Теперь на долгое время я буду в тяжелой депрессии. Выйти из этого состояния будет нелегко. Я видел перед глазами свое лопнувшее, как мыльный пузырь, будущее: и все потому, что женщина с медно-красными волосами и хорошей фигуркой заставила меня потерять голову, поднять телефонную трубку и набрать ее номер.

Стоя перед своей дверью, теребя пальцами ручку, я решил поступить так же, как поступают все слабовольные, бесхребетные, бесхарактерные, разочарованные мужчины, когда на их долю выпадают испытания, которые они не в силах перенести. Я решил уйти из дому, хорошенько напиться и взять на ночь проститутку. Решительно толкнув дверь, я переступил порог своей убогой комнатушки.

Лаура сидела на ручке кресла, сложив руки на коленях и скрестив прекрасные, стройные ноги, прикрытые синим хлопчатобумажным платьем.

Внизу в коридоре опять зазвонил телефон. Еще мгновение назад его пронзительный звук заставил бы меня опрометью броситься к аппарату. Но теперь я его едва слышал. Этот тиран, причинявший мне танталовы муки, еще недавно способный остановить сердцебиение и ввергнуть меня в глубокое слабоумие, теперь был не более чем посторонним шумом.

Не в силах сдвинуться с места, прислонившись к двери, я смотрел на нее.

– Прости, Дэвид, – сказала она. – Ничего нельзя было сделать. Я так хотела тебе позвонить, но телефон у нас у всех на виду. Я знаю, что ты хотел бы услышать мой голос. Я также страдала, как и ты. Зато сегодня вечером я твоя. Я сказала, что пойду покатаюсь на катере по Лаго-Маджоре, приехав в Милан, позвонила на виллу и сказала, что катер сел на миль.

Я не был уверен, что не ослышался.

– Ты хочешь сказать, что сегодня вечером тебе не надо возвращаться к Бруно.

– Да, Дэвид, я могу остаться у тебя на всю ночь. Я, пошатываясь, подошел к кровати и сел.

– Если бы ты видела меня сейчас в коридоре, – сказал я, стиснув руками голову. – Я был готов бежать из дому и напиться. Всего пять минут назад я ощущал себя самым потерянным существом, а сейчас ты сидишь здесь и говоришь, что останешься у меня на ночь. Я чувствую себя так, словно свалился с “американских горок”!

– Я не хотела причинять тебе такие страдания, Дэвид. Может быть, ты решил, что я тебя забыла?

– О нет. Я так не думал. Я ждал, что ты позвонишь мне в понедельник. Пока протекали часы, я накручивал сам себя: я был готов биться головой о стенку.