Осторожно, женское фэнтези. Книга вторая - [5]

— Что?

— Волос из его гривы. Хотя бы один. Они очень прочные, ни с ножом, ни с ножницами единорог вас к себе не подпустит, поэтому придется грызть. Справитесь?

— Попробую, — улыбнулась я, довольная, что все так решилось. — Я же все-таки мышь.

— Тогда идемте.

Мужчина распахнул дверь в соседнее помещение, мы одновременно перешагнули порог и застыли на месте: прямо перед нами стоял единорог. Одно ухо отведено в сторону, ноздри широко раздуваются, угол верхней губы насмешливо задран. Ни дать ни взять — конь ехидный — классический персонаж женского романтического фэнтези.

— Он нас слышал, — констатировал обреченно Грин.

«Конь ехидный» коротко, но с издевкой проржал.

Затем отступил на несколько шагов и остановился у свежей кучки навоза, кивнул на нее и фыркнул. На случай, если мы не поняли намека, копытом брезгливо пододвинул «отходы жизнедеятельности» в нашу сторону и снова проржал.

— Видимо, это вам, доктор, — я отступила к двери, пропуская Грина вперед. — Презент.

— Как щедро с его стороны, — сконфуженно пробормотал целитель.

Но щедрость эноре кэллапиа навозом не ограничивалась. Перешагнув на чистое пространство, диво дивное, нимало не смущаясь, с шумом напрудило большую пенную лужу и, обернувшись к нам, продемонстрировало крупные белые зубы.

— Издевается, — насупился Грин.

— Все для науки, — перевела я насмешливое фырканье единорога. — Берите ваши образцы, он не возражает.

— А вот и возьму, — обиженно заявил доктор. — И скажите ему, что мне безразлично, что он станет обо мне думать.

Ой ли?

Оставив мужчину за спиной, я пошла к единорогу. Тот все еще скалился, но уже не так злорадно. Наверняка Грин не первый, кто заинтересовался подобными образцами. Оливер ведь говорил, что эльфы позволили сотрудникам академии изучать чудесное существо. Сомневаюсь, что маги из исследовательского корпуса еще не нагребли себе… материала для изучения. Интересно, у них тоже есть штатная девственница? Единорог кивнул, но при этом так пренебрежительно причмокнул губами, что и без слов стало понятно: девственница есть, но со мной ей не сравниться. Я — особенная. Я вижу в его глазах звезды других миров, рассказываю интересные истории, заплетаю гриву в косички и иногда приношу вкусные голубенькие цветочки… Правда ведь, чудо чудное? Правда, хороший мой?

Теплая влажная морда ткнулась мне в висок: правда.

Захотелось обхватить эту морду руками и поцеловать прямо в покрытые мягкими волосками губы — вдруг превратится в прекрасного принца? Потому что никто больше меня тут не любит.

В ухо дыхнули сочувственно. Пригладили волосы языком… Радость моя, кто меня еще пожалеет? Вот точно поцелую!

Единорог с готовностью подставил губы. Но чуда не произошло. Увы.

Любопытно, другие девицы тоже так пробовали?

От мысли, что есть и другие, которые приходят сюда, точно так же обнимают гибкую шею, гладят гриву и трутся носом о шелковистую шерсть, делалось неуютно. Ревность, самая настоящая, выпускала коготки, чтобы царапнуть по сердцу. Вот честно, застукала бы, этим непорочным не поздоровилось бы! Враз сюда дорогу забыли бы!

Единорог тихонько рассмеялся. Не как конь и не как человек, а как единорог: его добродушный смех звучал в моей голове вместе с успокаивающими слово-мыслями, напоминая, что таких как я больше нет. Хотя кто его знает? Может быть, в темных звездных очах каждая по-своему прекрасна и неповторима.

«Не каждая», — диво дивное тряхнуло длинной гривой.

Но встречаются, да?

В ответ — кивок. И тут же — ласковый тычок мордой в лоб: не ревнуй.

Постараюсь. Но вряд ли теперь получится. До сегодня и не думала, а теперь не избавлюсь от навязчивых мыслей. Что за девицы? Кто? Откуда? Как часто приходят? Люди? Эльфийки?

Эльфиек я, кстати, в академии ни разу не видела. Говорили, женщины эльфов крайне редко показываются людям, так что, если в посольстве и жила чья-то жена, сестра или дочь, мне об этом было неизвестно. Я знала лишь леди Каролайн, а та эльфийка только наполовину…

Вот леди Каролайн сюда приходит? С нами она ни разу не заходила. Возможно, уже не может… технически…

Эноре кэллапиа недовольно взбрыкнул. Дыхнул сердито мне в лицо: не смей так о Каре!

О Каре? Ну, тогда ясно. Я обиженно надулась: вот и нарисовалась еще одна особенная. И ей не нужен пропуск в виде доктора Грина, чтобы приходить сюда, когда заблагорассудится.

Единорог печально вздохнул.

Не приходит теперь? Совсем? Так может, она и правда… Ладно-ладно, молчу. Значит, придет. Я бы пришла.

Погладила понурившуюся голову в основании длинного рога, потрепала за гриву… Вспомнила о поручении Грина…

Единорог, отвлекшись от грустных мыслей, смешливо порскнул: давай, грызи, разрешаю.

Я обернулась на доктора. Тот закончил уже со сбором образцов и седел на обычном своем месте, делал какие-то заметки в блокноте, притворяясь, что даже не смотрит в нашу сторону.

Ну, хорошо. Раз уж назвалась мышью…

Два длинных и действительно прочных — чуть зубы о них не сточила — волоска я отдала целителю на выходе. В «прихожей» он запихнул их в чистую пробирку и заткнул пробкой.

— Благодарю, — кивнул коротко. — Надеюсь, это не причинило серьезных неудобств?

— О чем вы? — не поняла я. Да, отгрызать волоски было нелегко, но Грин, похоже, имел в виду что-то другое.