Осторожно! Я становлюсь человеком! - [10]

Шрифт
Интервал

В конечном счёте, когда я вышел из виртуальной нирваны, мои вокальные данные могли бы позволить набрать баллов шестьдесят в караоке или записать пару попсовых синглов, что, в принципе, равнозначно. На оперный вокал я и не претендовал, а для повседневной жизни — этого было более, чем достаточно.

Как оказалось, нирвана затянула меня на всю ночь и отпустила лишь под утро. Но я ещё успевал на собеседование! А значит, была возможность проверить свои новые вокальные навыки на практике…


— Доброе утро!

Ну вот, совсем другое дело! С таким-то голосом — действительно доброе!

— Меня зовут Иннокентий Иванович. Я бы хотел услышать начальника отдела кадров… У меня назначено собеседование в вашей компании… Сегодня…

— Здравствуйте, — ответил мне как всегда приятный женский голос. Ну на самом деле, а какой ещё голос должен быть у секретаря в уважающей себя компании. Она же и лицо этой фирмы, и голос, и… ладно остановимся только на лице и голосе. — А фамилия ваша как?

Так и подмывало ответить: «А фамилия моя слишком известна…». Но, естественно, ограничился официозом:

— Рубинштейн. Иннокентий Иванович Ру-бин-штейн, — мелодично произнёс я.

Почему Рубинштейн? Сам не знаю… Видимо так, на всякий случай, как и полагается Рубинштейну…

— Секундочку… Я вас сейчас переключу на Гурама Зурабовича, — секретарь сумела достаточно благозвучно озвучить эту фразу, несмотря на устрашающий набор звуков в последних двух словах.


Ну что же, секундочку — так секундочку… Я никуда не спешу. В трубке послышалось приятное музыкальное сопровождение, что никак не гармонировало с именем и отчеством моего предстоящего собеседника. Через примерно 124 секунды («примерно» — потому что там ещё были десятые доли) приятная музыка подошла к своему финалу. Следуя своей неискушённой логике, я ожидал услышать следующий в плей-листе гипнотический мотивчик или, на крайний случай, устрашающий голос Гурама Зурабовича, но приятная мелодия просто пошла по второму кругу… А затем и по третьему… И по четвертому…

На шестом круге уже совсем не приятного мне музыкального сопровождения я готов был отключиться от связи и перезвонить секретарше, чтобы озвучить все свои мысли относительно их затянувшейся СЕКУНДОЧКИ, КОРПОРАТИВНОЙ МЕЛОДИИ и ИМЕНИ НАЧАЛЬНИКА отдела кадров! Но Гурам Зурабович, судя по всему, оказался опытным бойцом — он с компьютерной точностью взял трубку именно в тот момент, когда моё сознание было на пределе!

Злость… Гнев… Это плохо. Но в моём случае — это хорошо. Очень хорошо! Ещё несколько эмоций — ещё пару шагов вперёд к моему очеловечиванию.


— Гурам Зурабович слушает, — вот так неожиданность! Чистый русский, без единой капли акцента.

Судя по голосу, моему собеседнику было около 30 лет. Но даже этого возраста было маловато для столь грозного имени — Гурам Зурабович! Звучит, как «Расстрелять!». Как же он в свои десять жил?! Наверняка, все Лёши, Серёжи и Павлики просто бросались врассыпную, когда он представлялся по имени и говорил, что его папу зовут Зураб.

— Рубинштейн Иннокентий Иванович на проводе, — произнёс я. — Мне по электронной почте пришло приглашение на собеседование. На сегодня… на 13:00.

— Ну раз пришло приглашение, приходите — придётся вас принять, — как-то уж очень интеллигентно, но в то же время коварно подытожил начальник кадров.

— Собственно об этом я и хотел поговорить…

А если откровенно, не хотел я говорить! Не люблю врать — на враньё затрачивается слишком много компьютерных ресурсов. Но ситуация, как говорится, вынуждала.

— Видите ли, я вчера сломал ногу… И теперь прикован к дому по меньшей мере на полгода. Моё резюме Вы видели — и наверняка моя кандидатура Вас заинтересовала, — …молчание и тишина. Поэтому я продолжил: — А насколько я понял из размещённой вами вакансии, фирма набирает менеджеров для продаж, которые работают исключительно по телефону. Вот и вопрос, могли бы мы провести собеседование в телефонном режиме?

На том конце провода повисла небольшая пауза. Слишком небольшая, чтобы предвещать обдуманный положительный ответ. Но..

— Иннокентий, такая процедура в нашей компании не практикуется… — неоднозначно произнёс Гурам Зурабович. — Тем более, смотрю я на ваше резюме… на ваше фото… И уж очень хочется увидеть такого специалисты, как вы, вживую! Кого-то вы мне напоминаете, но не могу понять кого… — собеседник сделал длинную паузу и вздохнул: — Ладно, если всё будет хорошо — в будущем ещё успеется. Звоните в назначенное время. Посмотрим, может продаёте вы лучше, чем врёте…


В его тоне не было ничего предосудительного — лишь спокойствие и ирония. Поэтому, чтобы не искушать судьбу, я быстро поблагодарил за оказанное доверие и отключил связь. Где же я все-таки прокололся? Как он меня так быстро раскусил? Не понятно, кто здесь вершина компьютерной эволюции, а кто Хомо не Сапиенс…

У меня на какое-то время даже закралась мысль, что Гурам Зурабович — тоже искусственный интеллект. И намного мощнее и опытнее, чем я! «Нет, ну а где бы он взял тогда тело? Наверняка же сидит в офисе и попивает кофе», — в тот момент предположил я. Вам наверняка мои домыслы кажутся сейчас ну крайне наивными и притянутыми за уши… Но посудите сами и попробуйте вспомнить себя в похожей ситуации! Я о тех ситуациях, когда ты всеми силами пытаешься что-то скрыть, а тебе то и дело мерещатся косые взгляды, неоднозначные намёки и туманные заговоры. Жуть!


Рекомендуем почитать
Вниз по Шоссейной

Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.


Блабериды

Один человек с плохой репутацией попросил журналиста Максима Грязина о странном одолжении: использовать в статьях слово «блабериды». Несложная просьба имела последствия и закончилась журналистским расследованием причин высокой смертности в пригородном поселке Филино. Но чем больше копал Грязин, тем больше превращался из следователя в подследственного. Кто такие блабериды? Это не фантастические твари. Это мы с вами.


Офисные крысы

Популярный глянцевый журнал, о работе в котором мечтают многие американские журналисты. Ну а у сотрудников этого престижного издания профессиональная жизнь складывается нелегко: интриги, дрязги, обиды, рухнувшие надежды… Главный герой романа Захарий Пост, стараясь заполучить выгодное место, доходит до того, что замышляет убийство, а затем доводит до самоубийства своего лучшего друга.


Маленькая фигурка моего отца

Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.


Ночной сторож для Набокова

Эта история с нотками доброго юмора и намеком на волшебство написана от лица десятиклассника. Коле шестнадцать и это его последние школьные каникулы. Пора взрослеть, стать серьезнее, найти работу на лето и научиться, наконец, отличать фантазии от реальной жизни. С последним пунктом сложнее всего. Лучший друг со своими вечными выдумками не дает заскучать. И главное: нужно понять, откуда взялась эта несносная Машенька с леденцами на липкой ладошке и сладким запахом духов.


Гусь Фриц

Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.