Осторожно, крутой спуск! - [4]

Да и девки, ободряемые восторженной статистикой примара, будто взбесились, бутузя друг друга у ворот Василаки, и Георге уже не понимал, развлекают ли девушки его, или он их, да еще и приплачивает за свои же услуги.

С Виорикой же в этот раз было не так — внутри у девушки словно пылал костер, и Георге почувствовал, чего с ним давно уже не случалось, что от своего воспламенившегося фитиля у него вот–вот взорвется сердце. Все еще не веря, что гасить вернувшее в молодость пламя не было финансового резона, Георге вглядывался в мрачное утро, надеясь все же увидеть огромное пресмыкающееся о сотне колес и тысяче тонн. Гигантскую змею, которую старенький ЧТЗ частями втаскивал на почти отвесный подъем, на вершине которого т-образный перекресток окончательно расчленял змею на отдельные машины, поворачившие налево ли — в соседнюю Украину, или направо — на дорогу к Румынии с прицелом на Болгарию, а то и глядишь, до самого Босфора.

Георге сплюнул — из–за ворот на него смотрели четыре головы и верх одной–единственной машины.

Если бы фуры — джипа, мать его!

Когда год назад Георге услышал голос Михая Скурту, он не столько удивился — откуда у Михая номер, ведь мобильный телефон Василаки завел недавно, а домашнего у него никогда не было: до окраины села телефонную ветку так и не провели. Поразило Георге другое: джип у ворот, из которого, как представлялось Василаки, выйдет Михай с гранатометом и, по–хозяйски водрузив оружие на калитку, станет методично расстреливать окна.

К счастью, никакого гранатомета в руках Скурту не оказалось, по той причине, что не было и самого Скурту, равно как и джипа, но что еще мог вообразить Георге, услышав в мобильнике: «Я тебя, урод, в собственном доме взорву!».

Какие еще шутки? За семь лет в Португалии Михай не получил от Георге ни евро, хотя уже согласился бы и на переводы в молдавских леях.

— Да не переживай, — успокаивал примар Чиботару, которому Василаки изложил содержание разговора с Михаем, — никого он не взорвет. Надумает прилететь — прямо из аэропорта поедет куда надо, в наручниках. Так что не ссы.

Георге мало доверял Чиботару — обычная история для совладельцев бизнеса — но теперь успокоился: в нейтрализации Скурту примар^{1} был заинтересован не меньше — ровно на половину доходов с магазина.

Прищурившись, Георге убедился, что Чиботару — не пустомеля: джип все же был, но ни одна возвышавшихся на его фоне четырех голов не принадлежала Михаю.

— А где машина–то? — грубо спросил Георге, спускаясь с крыльца. На джип он уже не смотрел — станет ли коллекционер бабочек бегать с сачком за мухами? Да и о том, что Лэнд Крузер не в состоянии самостоятельно осилить подъем, рассказывайте, пожалуйста, кому–нибудь другому.

— А машина в пути, — ответила одна из голов, вторая слева, и Георге лишь сейчас, приблизившись к воротам, понял, что, как и с крыльца, иначе как по порядковым номерам — слева направо, ну, или если угодно, справа налево, этих четырех не различить: все — угрюмые мордовороты, вместо причесок — ежики и даже глаза, кстати, у всех четырех бегающие, карего цвета.

— Вот что, Василаки, — начал крайний справа и рядом с его головой появилась раскрытая корочка с точной копией этой самой головы — на фотографии, заляпанной внушительной синей печатью, — машина, которая, как верно заметил коллега — он кивнул второму слева (от себя — справа) и спрятал документ, — в пути, будет здесь часа через полтора. Мановская фура, вот номер машины, — он протянул через забор сложенный листок.

— Короче, Василаки, — вмешался первый, он же второй слева, — парня этого на буксир не брать. Под любым предлогом, понял?

Понять–то Георге понял, а именно — что влип во что–то серьезное, но ничего с собой поделать не мог: благоразумие безнадежно проигрывало алчности.

— Он что, преступник? — спросил Георге.

Парни тоскливо переглянулись.

— Преступник, — снова вздохнул тот, что предъявил документ. Было видно, что происходящим он расстроен больше других.

— А куда ж смотрит дорожная полиция? — спросил Георге.

— Так сама полиция и… — начал вздыхающий, но его перебил молчавший до этого второй слева.

— Василаки, — жестко сказал он, — двести кило героина просто так по республике не катают. Поэтому больше повторять не буду: машина не должна выехать из села. Остальное — задача нашего ведомства.

— Господин майор, — снова вздохнул самый грустный, и Георге понял, что сейчас–то и произойдет самое неприятное, — это он сейчас выебывается, а что будет, если ему положат штуку евро за фуру?

— А ведь верно, — хмыкнул майор, — еще как положат.

— Я не…, — начал Георге, но калитка уже отворилась и двор наполнялся чужаками в черном.

«Бандиты, что ли», подумал Ион Гроссу, наблюдая за необычным оживлением у дома соседа.

— Ох! — отшатнулся Ион, будто это его, а не Георге, ударили в висок, словно он, а не Василаки, бревном рухнул на землю.

Дальнейшее напоминало сюжет криминального сериала, вот только смотрел Гроссу не телевизор, а в собственное окно и, видимо, поэтому, трясло его не по–киношному.

После того, как неподвижного Георге еще дважды ударили — рукой, а затем ногой, и оба раза в голову, бандиты — а теперь Ион не сомневался, что все четверо опасные преступники — разделились: один забежал в дом, еще двое направились прямиком к гаражу, причем один из них перебирал связку ключей, которую ему подал четвертый, найденную в тулупе лежащего Василаки. Пока один из двух подбирал подходящий к гаражному замку ключ, четвертый схватил соседа за ноги и поволок его со двора. Открыл багажник и, подняв Георге на плечо, небрежно, словно свернутый ковер, бросил тело в машину, захлопнул багажник и стал оглядываться по сторонам.