Осторожно HOT DOG! (с иллюстрациями) - [33]

Шрифт
Интервал

Теперь пример на yak.

Тот же муж, на которого так сильно наезжала жена, кричит в ответ:

– Stop yakking! – Прекрати трепаться!…

Ну, дальше уже неинтересно. Терпеть не могу семейных скандалов. Для нас же главное – это запомнить наших двух (безрогих) «яков». Запомнили? Второго желательно не употреблять. Не советую.

* ХОРОШО ЛИ БЫТЬ БАНАНОМ В АМЕРИКЕ?


Как-то совершенно случайно я увидел по телевизору выступление группы «На-На» в каком-то нью-йоркском рок-клубе. Для публики, собравшейся в зале клуба, музыка новых русских – все равно что ковбоям наши частушки слушать, но вот шоу, экспрессия московских музыкантов и их полуголые танцовщицы янки, конечно же, приглянулись. И вот наш переводчик спрашивает у трех зеленоволосых панков, как им понравилось выступление русских и что они думают по поводу увиденного. Американцы начали (возможно, лишь из вежливости) восхищаться: «It is fantastic! Their bananas suits are really great!». Переводчик переводит: «Это фантастика! (пока все правильно). Их банановые костюмы – просто класс!». А вот тут уже маленькая ошибка. Не было у «На-На» никаких банановых костюмов. Но американские зеленоволосые «нанайцы» наперебой стали выкрикивать: «Yeah, they’re so bananas’.»

– «Они такие классные!» – переводил наш парень, чертыхаясь про себя и, наверное, думая: ну чего это они заладили свое «бананас»? А того и заладили, что у американцев слово «bananas» употребляется как «crazy», т.е. «сумасшедший», «ненормальный», «необычный», «придурковатый», «шизанутый», «прикольный» и т.д. В принципе переводчик правильно все перевел, хоть «бананас» и несколько сбил его с толку. Но нас-то это уже наверняка не смутит. Мы теперь знаем, что все это значит.


* ЙЕ!

На занятиях в институте я очень часто вместо yes говорил просто «йе», во-первых, подражая песенному языку любимых рок-исполнителей, а во-вторых, из чисто интуитивных соображений. Ну нравилось мне так! Да и короче к тому же. Преподаватели Меня, впрочем, не поправляли. Но каково же было мое удивление, когда, очутившись в Англии, я услышал, что «йакают» (yeah) там абсолютно все. Yes я так и не услышал на улицах Лондона. В Америке – та же петрушка, но yes все же говорят несколько чаще, чем в Англии, где мое нечаянно вырвавшееся yes в последние минуты пребывания на «священной земле» (для меня это – Англия) было воспринято как укор. Англичане покраснели и стали вдруг тоже говорить yes, посчитав, видимо, за стыд, что русский стъюдент вроде как показывает пример хорошего литературного языка. Да, как ни странно, но у консерваторов англичан yeah вместо yes прижилось лучше, чем у модернистски все упрощающих янки. Очень часто англичане на канадский манер говорят не yes, a yap (йап), и не no, а nope (ноуп) – тоже по-канадски. Кстати, и американцы обожают все эти «йапы» и «ноупы», так что не теряйтесь, не тушуйтесь, не пугайтесь и не паникуйте, когда услышите, что ваш собеседник вместо yes и по употребляет yap и поре. Но это не урок. Сам не знаю, что это было.


* ПОГОВОРИМ СНОВА О ПОПУЛЯРНЫХ АНГЛИЙСКИХ ИДИОМАХ

Мик вернулся со свидания с Джейн. Видимо, у них произошел резкий разговор, потому как бедный Мик сидит в углу с остекленевшим взглядом и ничего не говорит.

– Мик, – хлопает по плечу друга Джон. – Ты чего? Come on, Mick, what’s happened? – Давай же, Мик, расскажи, что случилось…

– Она оставила меня, – не своим голосом произносит Мик. – Представляешь, она мне заявила, что… что она уже другая. Выросла и изменилась, а я как был, так и остался…

Джон лишь фыркнул:

– She is crazy! – Ненормальная! Ты же подрос на целых 2 см.

– Oh, shit! What am I supposed to do? – Блин! И что же мне теперь делать прикажешь? Она еще сказала, что я отношусь к ней как к своей собственности, что я консерватор…

– Это после всего, что ты для нее сделал?! – возмущается Джон. – She is a stupid thing! – Она тупицa! Forget it! – Забудь ее! There, is no sun shine come through her ass! – Свет клином на ней не сошелся!

(Дословно же эта поговорка звучит более резко, чем в русском, но, как выразился мой приятель Сергей, более точно: «солнце не светит через ее задницу». Однако вернемся к нашим друзьям Мику и Джону.)

– Успокойся, – продолжает утешать своего расклеившегося друга Джон. – At least every cloud has silver lining. – В конце концов, нет худа без добра (у каждого облака есть серебряная подкладка).

А вот еще один интересный фразеологизм: over the hill, что значит «уже не тот».

Комиссар Ле Пешен гонится за преступником, в прыжке настигает его, валит, защелкивает на запястьях мерзавца наручники и, вытирая пот с лица тыльной стороной ладони и тяжело дыша, садится на лежащего негодяя сверху.

– Что-то я совсем выбился из сил, – говорит сам себе комиссар. – Well, I’m over the hill. – Да уж, я не тот, что раньше…

– Oil, come on Jonney, – Мик пытается утром расшевелить Джона, вернувшегося накануне со славной вечеринки, однако его друг никак не может протрезветь. – Come on, get up, John. – Ну давай же, поднимайся. Yeah dear. You are over the hill. – М-да. ты уже не тот, что был раньше, – заключает Мик, вспоминая, как Джон резво подскакивал в прошлом году после более крутых пьянок.


Еще от автора Михаил Анатольевич Голденков
Тропою волка

Книга «Тропою волка» продолжает роман-эпопею М. Голденкова «Пан Кмитич», начатую в книге «Огненный всадник». Во второй половине 1650-х годов на огромном просторе от балтийских берегов до черноморской выпаленной степи, от вавельского замка до малородных смоленских подзолков унесло апокалипсическим половодьем страшной для Беларуси войны половину населения. Кое-где больше.«На сотнях тысяч квадратных верст по стреле от Полоцка до Полесья вымыло людской посев до пятой части в остатке. Миллионы исчезли — жили-были, худо ли, хорошо ли плыли по течениям короткого людского века, и вдруг в три, пять лет пуста стала от них земная поверхность — как постигнуть?..» — в ужасе вопрошал в 1986 году советский писатель Константин Тарасов, впервые познакомившись с секретными, все еще (!!!), статистическими данными о войне Московии и Речи Посполитой 1654–1667 годов.В книге «Тропою волка» продолжаются злоключения оршанского, минского, гродненского и смоленского князя Самуэля Кмитича, страстно борющегося и за свободу своей родины, и за свою любовь…


Огненный всадник

Михаил Голденков представляет первый роман трилогии о войне 1654–1667 годов между Московским княжеством и Речью Посполитой. То был краеугольный камень истории, ее трагичный и славный момент.То было время противоречий. За кого воевать?За польского ли короля против шведского?За шведского ли короля против польского?Против московского царя или с московским царем против своей же Родины?Это первый художественный роман русскоязычной литературы о трагичной войне в истории Беларуси, войне 1654–1667 годов. Книга наиболее приближена к реальной истории, ибо не исключает, а напротив, отражает все составляющие в ходе тех драматических событий нашего прошлого.


Схватка

Книга «Схватка» завершает трилогию, которую автор назвал «Пан Кмитич», состоящую из трех книг: «Огненный всадник», «Тропою волка» и «Схватка».Что касается фактов исторических, то единственное искажение, к которому прибегает автор — это сжатие времени, ибо даже в трех пухлых книгах не описать все значимые события тех огненных тринадцати лет ужасной войны. В романе также достаточно близко к правде отображен колоритный мир простых людей XVII века, их верования и традиции.Иллюстрации М. А. Голденкова.


Три льва

Эта книга завершает серию приключений оршанского князя пана Самуэля Кмитича и его близких друзей — Михала и Богуслава Радзивиллов, Яна Собесского, — начатых в книге «Огненный всадник» и продолженных в «Тропою волка» и «Схватка».Закончилась одиссея князя, жившего на изломе двух эпох в истории белорусского государства: его золотого века и низвержения этого века в небытие, из которого страна выбирается и по сей день. Как верно писал белорусский поэт Владислав Сырокомля: «Вместе с оплаканными временами Яна Казимира кончается счастливая жизнь наших городов».


Империя. Собирание земель русских

Информация, изложенная в этой книге, не представляет никакой тайны. Однако по исторически сложившимся причинам ее не принято широко обсуждать и исследовать. Автор считает это большой ошибкой, потому что искажение исторической информации рождает лишь встречное искажение и тормозит процесс либеральных преобразований в обществе.Именно имперское искажение истории рождает экстремистские течения. Объективный же анализ истории и есть путь к народному согласию.


Русь. Другая история

Книга, которую вы держите в руках, — поиск ответов на те вопросы, которые задают учителям не в меру любопытные школьники, не получая ясных объяснений.Кто же такие древние русские, предки украинцев, русских России и беларусов? Почему одни из них как на старшего брата взирают на Москву, а других поворачивает в обратную сторону? Что есть Беларусь, Русь, Россия, Москва и наши предки русы?


Рекомендуем почитать
Французский язык в России. Социальная, политическая, культурная и литературная история

Стоит ли верить расхожему тезису о том, что в дворянской среде в России XVIII–XIX века французский язык превалировал над русским? Какую роль двуязычие и бикультурализм элит играли в процессе национального самоопределения? И как эта особенность дворянского быта повлияла на формирование российского общества? Чтобы найти ответы на эти вопросы, авторы книги используют инструменты социальной и культурной истории, а также исторической социолингвистики. Результатом их коллективного труда стала книга, которая предлагает читателю наиболее полное исследование использования французского языка социальной элитой Российской империи в XVIII и XIX веках.


Практикум по написанию рецензии на итоговом экзамене по русскому языку

Предлагаемое пособие имеет практическую направленность и нацелено на то, чтобы помочь учащимся подготовиться к выполнению самых сложных заданий на Едином государственном экзамене по русскому языку (часть «С»), т.е. к написанию сочинения-рассуждения в жанре, близком к рецензии или эссе. В пособии даны речевые образцы и методические шаги по выстраиванию сочинения-рассуждения в жанре рецензии, указаны типичные, часто встречающиеся на ЕГЭ грамматические и речевые ошибки, предложены советы, как начинать и завершать письменную работу, приведены основные параметры стилей речи и образцы рецензий по каждому из них.


Университетские истории

У этой книги интересная история. Когда-то я работал в самом главном нашем университете на кафедре истории русской литературы лаборантом. Это была бестолковая работа, не сказать, чтобы трудная, но суетливая и многообразная. И методички печатать, и протоколы заседания кафедры, и конференции готовить и много чего еще. В то время встречались еще профессора, которые, когда дискетка не вставлялась в комп добровольно, вбивали ее туда словарем Даля. Так что порой приходилось работать просто "машинистом". Вечерами, чтобы оторваться, я писал "Университетские истории", которые в первой версии назывались "Маразматические истории" и были жанром сильно похожи на известные истории Хармса.


Литература с Дмитрием Быковым

Назовите самые популярные переводные детские книги. Не сомневаемся, что в ваш список попадут повести о муми-троллях Туве Янссон, «Алиса в Стране чудес» Кэрролла, «Хроники Нарнии» Льюиса, эпопея «Властелин колец» Толкина, романы Дж.К. Роулинг о Гарри Поттере. Именно о них – ваших любимых (или нелюбимых) книгах – и пойдет речь в этом сборнике. Их читают не по программе, а для души. Поэтому рассуждать о них будет самый известный литературный критик, поэт и писатель, популяризатор литературы Дмитрий Быков. Его яркие, эмоциональные и невероятно интересные выступления в лектории «Прямая речь» давно привлекают школьников и родителей.


Транснациональное в русской культуре. Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia XV

В центре внимания научных работ, которые составили настоящий сборник, находится актуальная проблематика транснациональных процессов в русской литературе и культуре. Авторы рассматривают международные литературные и культурные контакты, а также роль посредников в развитии русской культуры. В их число входят И. Крылов, Л. Толстой, А. Ахматова, М. Цветаева, О. Мандельштам и другие, не столь известные писатели. Хронологические рамки исследований охватывают период с первой четверти XIX до середины ХХ века.


Жан Расин и другие

Книга рассказывает о жизни и сочинениях великого французского драматурга ХVП века Жана Расина. В ходе повествования с помощью подлинных документов эпохи воссоздаются богословские диспуты, дворцовые интриги, литературные битвы, домашние заботы. Действующими лицами этого рассказа становятся Людовик XIV и его вельможи, поэты и актрисы, философы и королевские фаворитки, монахини и отравительницы современники, предшественники и потомки. Все они помогают разгадывать тайну расиновской судьбы и расиновского театра и тем самым добавляют пищи для размышлений об одной из центральных проблем в культуре: взаимоотношениях религии, морали и искусства. Автор книги переводчик и публицист Юлия Александровна Гинзбург (1941 2010), известная читателю по переводам «Калигулы» Камю и «Мыслей» Паскаля, «Принцессы Клевской» г-жи де Лафайет и «Дамы с камелиями» А.