Осторожно HOT DOG! (с иллюстрациями) - [3]

Шрифт
Интервал

– Thank you, John, – благодарит Мик Джона за то, что тот дает ему списать контрольную по математике.

– ОК, – кивает в ответ Джон.

– How’s your wife? Is she о’kay now? – Как жена? Здорова? – спрашивает президент Клинтон госсекретаря при встрече в коридоре Белого дома.

– Thank you, she is OK! – Спасибо, она здорова! – улыбается в ответ госсекретарь.


Сержант полиции Майкл Холдуин выпрыгивает на ходу из машины. Затем оттуда, прыгает комиссар Ле Пешен, но менее удачно, и катится по дороге, переворачиваясь через голову. Автомобиль с отказавшими тормозами летит прямо с крутого откоса в океан, где, наконец, и тормозит. Сержант подходит к лежащему на земле комиссару.

– Are you OK? – Вы в порядке? – спрашивает он, склоняясь над ним. Комиссар с трудом приподнимается, так как здорово ушибся, но, будучи истинным американцем, произносит:

– I’m ОК, thanks. – Все нормально, спасибо.

– I think it’s not OK. – Думаю, что он не такой, как надо, – говорит один повар другому, пробуя суп.

– No, it’s OK! – Нет, все нормально! – отвечает главный повар.

Да, на вежливое приветствие приятеля и его вопрос о здоровье вашей бабушки принято отвечать: «Thank you, she is OK», пусть даже бабушка и не OK. Я тут сказал, что в деловой переписке этого слова избегают, но вот во вполне серьезных газетах я часто встречал: президент Горбачев говорил корреспондентам, что Raissa Maximovna is OK. Так что тут и до деловой переписки, думаю, рукой подать. И вообще, ОК – очень важное слово. С его помощью можно достаточно долго и эффективно поддерживать беседу с американцами. Однажды в Америке я наблюдал, как один испанский мальчик, зная лишь it’s OK и thank you, долго разговаривал с американским сверстником и оба друг друга прекрасно понимали. Это потом мне объяснили, что Рафаэль, так звали того парнишку, кроме этих двух выражений, больше ничего не знает по-английски. Мне сразу припомнился один смешной случай, как некий латинос, не понимая, что ему говорит на хорошем английском приехавший в Америку русский студент, оборвал его фразой: «Ты же в Америке! Говори на испанском!». Да уж, Нью-Йорк в этом плане, действительно, город-модель мира. В какой-нибудь части этого города – в Чайна Таун или в Маленькой Италии, на Брайтон Бич или в латинском квартале – на ваш правильный английский будут реагировать, скорее всего, с сожалением. Мол, вот какой бедолага приехал к нам – не знает языка. И как он сюда забрел?…

Так что, как видите, ОК имеет несколько жизненно важных значений:

1. «пожалуйста» на их «спасибо»;

2. «здоров», «здорова», «здоровы»;

3. «правильно»;

4. «все в порядке»;

5. all right – «хорошо, ладно»; это слово с натяжкой все же можно назвать синонимом ОК.

Небольшое отступление. –


Не знаю почему, но у многих наших преподавателей все еще сохраняется негативно-пренебрежительное отношение к оптимистическому ОК..

Помню, как на первом курсе на «картошке» в деревне Заколюжье я был командиром студенческого отряда и решил назвать отряд «О’кэй» – для поднятия, так сказать, боевого духа. Но наш препод эту мою идею зарубил. Почему? Он так и не смог объяснить, что же ему не нравилось в этом слове. Тогда я назвал наш картофельный отряд «Заколюжские Тигры». Обидно, но и второе мое предложение не прошло…

Приехав в Нью-Йорк по студенческому обмену на летнюю практику, я как-то разговорился с парнишкой из Голландии Руудом, а он, едва меня услышав, воскликнул: «Ого! У тебя такой хороший английский!» – «Ну, научили за пять лет, – ответил я и грустно добавил: – А вот я никого понять здесь не могу. Словно и не по-английски все говорят…» – «У меня также были проблемы в первые дни», – улыбнулся Рууд. Действительно, это интернациональная проблема всех приезжающих в США: привыкнуть к местной фонетике и, главное, к лексике. Наша академическая подготовка совершенно не подходит к американским улицам, бейсбольным площадкам, общежитиям, кухням и закусочным, где свои правила, свои слова, короче, свой язык. Краем глаза я видел карманный словарь для иностранных студентов, приезжающих в Америку; в этом словаре помещены местные идиомы, слэнг и прочие выражения и фразеологизмы подобного толка. (Кстати, когда моя первая книжка об английском языке только-только появилась на полках магазинов, я подумал о том, что, будь моя воля, стоило бы приостановить ее издание, так как в книжке нет самого главного: словарика самых популярных слов и выражений или хотя бы перечня.) Большие энциклопедические словари, похожие на коробку из-под торта, в этом случае плохи тем, что их приходится очень долго готовить. И, как правило, половина лексического запаса таких мощных изданий содержит либо устаревший материал, либо крайне редко употребляемый. А многие новые словечки и выражения попасть в эту серьезную книгу не могут. Так что для наших преподавателей и студентов, да и для всех, кто изучает английский язык и собирается либо поехать в Америку, либо так или иначе контактировать с американцами, небольшой, но емкий словарь нужней нужного, ибо… Ну вот, попробуйте прочитать и, главное, врубиться в смысл нижеследующего.

Стоят, к примеру, двое полицейских, или два солдата, или двое рабочих в касках с хот-догами – понятно, ланч, два фермера в шляпах, два бизнесмена (без шляп), два студента… Короче: стоят двое и беседуют о некоем общем знакомом Бобе:


Еще от автора Михаил Анатольевич Голденков
Огненный всадник

Михаил Голденков представляет первый роман трилогии о войне 1654–1667 годов между Московским княжеством и Речью Посполитой. То был краеугольный камень истории, ее трагичный и славный момент.То было время противоречий. За кого воевать?За польского ли короля против шведского?За шведского ли короля против польского?Против московского царя или с московским царем против своей же Родины?Это первый художественный роман русскоязычной литературы о трагичной войне в истории Беларуси, войне 1654–1667 годов. Книга наиболее приближена к реальной истории, ибо не исключает, а напротив, отражает все составляющие в ходе тех драматических событий нашего прошлого.


Тропою волка

Книга «Тропою волка» продолжает роман-эпопею М. Голденкова «Пан Кмитич», начатую в книге «Огненный всадник». Во второй половине 1650-х годов на огромном просторе от балтийских берегов до черноморской выпаленной степи, от вавельского замка до малородных смоленских подзолков унесло апокалипсическим половодьем страшной для Беларуси войны половину населения. Кое-где больше.«На сотнях тысяч квадратных верст по стреле от Полоцка до Полесья вымыло людской посев до пятой части в остатке. Миллионы исчезли — жили-были, худо ли, хорошо ли плыли по течениям короткого людского века, и вдруг в три, пять лет пуста стала от них земная поверхность — как постигнуть?..» — в ужасе вопрошал в 1986 году советский писатель Константин Тарасов, впервые познакомившись с секретными, все еще (!!!), статистическими данными о войне Московии и Речи Посполитой 1654–1667 годов.В книге «Тропою волка» продолжаются злоключения оршанского, минского, гродненского и смоленского князя Самуэля Кмитича, страстно борющегося и за свободу своей родины, и за свою любовь…


Русь. Другая история

Книга, которую вы держите в руках, — поиск ответов на те вопросы, которые задают учителям не в меру любопытные школьники, не получая ясных объяснений.Кто же такие древние русские, предки украинцев, русских России и беларусов? Почему одни из них как на старшего брата взирают на Москву, а других поворачивает в обратную сторону? Что есть Беларусь, Русь, Россия, Москва и наши предки русы?


Схватка

Книга «Схватка» завершает трилогию, которую автор назвал «Пан Кмитич», состоящую из трех книг: «Огненный всадник», «Тропою волка» и «Схватка».Что касается фактов исторических, то единственное искажение, к которому прибегает автор — это сжатие времени, ибо даже в трех пухлых книгах не описать все значимые события тех огненных тринадцати лет ужасной войны. В романе также достаточно близко к правде отображен колоритный мир простых людей XVII века, их верования и традиции.Иллюстрации М. А. Голденкова.


Три льва

Эта книга завершает серию приключений оршанского князя пана Самуэля Кмитича и его близких друзей — Михала и Богуслава Радзивиллов, Яна Собесского, — начатых в книге «Огненный всадник» и продолженных в «Тропою волка» и «Схватка».Закончилась одиссея князя, жившего на изломе двух эпох в истории белорусского государства: его золотого века и низвержения этого века в небытие, из которого страна выбирается и по сей день. Как верно писал белорусский поэт Владислав Сырокомля: «Вместе с оплаканными временами Яна Казимира кончается счастливая жизнь наших городов».


Street English

Эта увлекательная и полезная книга предназначена, в первую очередь, учащимся, студентам, преподавателям, всем, кто намерен расширить свои знания английского языка. Своеобразная манера изложения, богатый иллюстративный материал, подробный словарь идиом, слэнга и крылатых выражений позволяет отнести её к наиболее оригинальным в ряду изданий об эволюции разговорной речи современной англоязычной Америки.


Рекомендуем почитать
Единый государственный экзамен. Сочинение-рецензия

В сборнике представлены теоретические сведения о семантической структуре слова, о структуре текста, о типах речи, подобраны упражнения для анализа текста, также образцы рецензий на фрагменты рассказов из КИМов ЕГЭ.


Достоевский и предшественники. Подлинное и мнимое в пространстве культуры

В монографии, приуроченной к 200-летию со дня рождения Ф.М. Достоевского, обсуждается важнейшая эстетическая и художественная проблема адекватного воплощения биографий великих писателей на киноэкране, раскрываются художественные смыслы и творческие стратегии, правда и вымысел экранных образов. Доказывается разница в подходах к экранизациям литературных произведений и к биографическому кинематографу, в основе которого – жизнеописания исторических лиц, то есть реальный, а не вымышленный материал. В работе над кинобиографией проблема режиссерского мастерства видится не только как эстетическая, но и как этическая проблема.


Английский с перцем от @fucking english

Есть потребность блеснуть остроумием и поразить собеседника в самое сердце своим острым языком? Без базара – вот вам книга, в которую вошли самые остренькие, самые перченые фразочки и слова, которые оставят приятное послевкусие, а возможно даже заставят покраснеть. Это уж как получится. Ни о каком классическом английском и речи быть не может. Только запрещенный английский, только хардкор. Эта книга поможет вам прокачать разговорный английский и лишить дара речи всех друзей и знакомых.


Жан Расин и другие

Книга рассказывает о жизни и сочинениях великого французского драматурга ХVП века Жана Расина. В ходе повествования с помощью подлинных документов эпохи воссоздаются богословские диспуты, дворцовые интриги, литературные битвы, домашние заботы. Действующими лицами этого рассказа становятся Людовик XIV и его вельможи, поэты и актрисы, философы и королевские фаворитки, монахини и отравительницы современники, предшественники и потомки. Все они помогают разгадывать тайну расиновской судьбы и расиновского театра и тем самым добавляют пищи для размышлений об одной из центральных проблем в культуре: взаимоотношениях религии, морали и искусства. Автор книги переводчик и публицист Юлия Александровна Гинзбург (1941 2010), известная читателю по переводам «Калигулы» Камю и «Мыслей» Паскаля, «Принцессы Клевской» г-жи де Лафайет и «Дамы с камелиями» А.


Избранные труды по русской литературе и филологии

В книге впервые собрано научное наследие Евгения Абрамовича Тоддеса (1941–2014). Избегавший любой публичности и не служивший в официальных учреждениях советской и постсоветской эпохи, он был образцом кабинетного ученого в уходящем, самом высоком смысле слова. Работы Е. А. Тоддеса, рассеянные по разным изданиям (ныне преимущественно малодоступным), внятно очерчивают круг его постоянных исследовательских интересов. Это – поэтика и историко-философские воззрения Пушкина и его современников (Батюшкова, Вяземского, Кюхельбекера), это – творчество и драматические судьбы вождей филологической революции 1920‐х гг.


Юрий Поляков: контекст, подтекст, интертекст и другие приключения текста. Ученые (И НЕ ОЧЕНЬ) записки одного семинара

М.Голубков и его друзья, ставшие соавторами этой книги, хотели представить творчество писателя Юрия Полякова в литературном контексте последних четырех десятилетий. Самые разнообразные «приключения» его текстов составили литературоведческий «сюжет» издания. Литература – всегда диалог, сложное взаимодействие между книгами, современными и давними. В этом диалоге происходит накопление смыслов, которыми обладает художественный текст. Диалоги с произведениями А. Солженицына, Ю. Трифонова, представителя «московской школы» В.