Осторожно: боги - [32]

Все дальнейшее развивалось очень быстро, и у меня почти совсем не осталось времени, а мне еще столько необходимо сделать. Как я теперь догадываюсь (жаль, что так поздно), негодяй сговорился с моим слугой. Чем он смог соблазнить честного и преданного мне человека, я не знаю. Но несчастный поддался на его уговоры и всыпал мне в вино отраву, которая скоро убьет меня. Я не держу зла на него, ибо он не ведал, что творил, пав жертвой обмана этого бесчестного человека. Видимо, Рауль обыскивал мои вещи, предполагая найти там, как мне думается, арабскую рукопись, но, к счастью, ему это не удалось. Чтобы не рисковать, я завершаю этот рассказ и уже отдал распоряжение отправить срочно пакет своей дочери Алиеноре.

Я вынужден заканчивать, сознание мое мутится, и я слышу шаги священника, что идет ко мне со святыми дарами. О, Эстела, найду ли я тебя, звезда моя плененная, лишенная своего света, но не красоты, как я…

На этом рукопись обрывалась. Становилось прохладно, а может, это был холод от рассказа, только что мною прочитанного. Я не так бесчувственен, как полагают некоторые, и мне искренне было жаль Гильома, ставшего жертвой своей доброты. Кто знает, если бы он оказался более суровым и не стал проявлять излишнее милосердие, быть может, он и сейчас был бы с нами. Но теперь я не понимал, чего хочет от меня Алиенора, ведь, согласно этой рукописи, ее отец был отравлен, а искать неведомого Рауля с его сестрой или пленницей, как она себя назвала, по всем дорогам Франции и Испании было совершенно невозможно, да я и не собирался. Очевидно, что Гильом не поделился ни с кем своей уверенностью или подозрением, иначе как объяснить, что никто не попытался даже остановить их. Как бы то ни было, эти двое сейчас могут быть где угодно, а Гильом все равно уже мертв. И если забыть про листочек с нанесенными на него линиями — а мне очень хотелось о нем забыть и никогда не вспоминать, — то всю эту историю можно считать законченной. Об этом я и собирался объявить Алиеноре после ужина, поинтересовавшись заодно, не считает ли она мое присутствие здесь, накануне ее свадьбы, неприличным. Маленький листок, конечно, вселял в меня беспокойство, и мне, как и Гильому, тоже захотелось уничтожить его, тем более что только я знал о его необычных свойствах. А если листок исчезнет, то исчезнет и мое обещание, данное Алиеноре, и сама необходимость идти в дверь, ключ от которой будет потерян, так как я уничтожу его. Я представил, как сейчас пойду в свою комнату, не глядя на линии возьму его двумя пальцами и брошу в огонь камина, который уже, наверно, разожгли слуги. Я зажмурился от удовольствия, согретый своим видением.

«Наверное, так и надобно поступить, так будет лучше всего», — думая так, я покинул двор замка, окрашенный красными лучами заходящего солнца.

XIV

По небу так сверкают метеоры,

Что я могу читать при свете их.

Уильям Шекспир

Сильный порыв ветра ударил в окно, неплотно закрытая форточка с грохотом распахнулась, тьма, причмокнув, втянула в себя занавеску. Бросившись к окну, я заметила большую трещину, появившуюся на стекле.

— Вот только этого мне и не хватало, сейчас все брошу и побегу искать стекольщика, — хмуро сообщила я, сама не зная кому.

Терпеть не могу эти досадные помехи, которые по какому-то очень странному закону, случаются в самое неподходящее время. Но в данном случае, все оказалось не так уж и страшно, стекло держалось, и ладно, потом разберусь. Не сейчас же этим заниматься, да и ночь на дворе. Еще один взгляд на улицу напомнил мне об усталости, в которой я пребывала последние дни и ставшей уже привычной. Может быть, из-за этого я начинала чувствовать сожаление, что не оставила Анри там, где он находился. В конце концов, может, ему там и место. Ну, не странно ли так заботиться о трехразовом питании, когда у тебя в руках такая фантастическая история?! Хотя, конечно, понять его можно. Не хочет он ввязываться в историю, куда его с такой настойчивостью тянут.

«Вот оно. Тянут. Не здесь ли скрыт один из ключей к разгадке?»

Получается, что кому-то сильно понадобилось, чтобы Анри выполнил что-то очень важное. Я почувствовала смущение, мне стало стыдно своей поспешности. Не следовало обвинять беднягу только потому, что ему не хотелось стать пешкой в чужой игре. Чтобы как-то успокоить неожиданные угрызения совести, я решила попробовать повторить магический рисунок. А вдруг Анри все же решится его уничтожить?

Мне казалось, что я точно запомнила, как он выглядел. Взяв бумагу и карандаш, я начала чертить линии, стараясь максимально точно передать то, что я видела глазами Анри. Но что-то все время от меня ускользало, что-то неуловимое, какая-то совсем маленькая деталь. Странно, я была уверена, что запомнила все очень отчетливо, но у меня ничего не получалось. Вроде бы все было так же, сходство абсолютное, но я видела, что чего-то не хватает. Все мое смущение растворилось, а подозрения относительно Анри опять выплыли наружу. Я была уверена, что все запомнила очень точно, и если это так, то, значит, Анри мог специально передать мне искаженную картинку, и тогда понятно, почему ничего не происходит. Испортив несколько листов бумаги, я была вынуждена оставить свои упражнения, вряд ли я смогу добиться чего-нибудь путного «методом научного тыка».