Осторожнее с огнем - [22]

— А, вы здесь? Значит тайна открыта!

Юлия не допустила бабушку представить гостя.

— Однако, заклад продолжается, — проговорила она.

— Признаю себя побежденной.

— Господин Дарский, — сказала Старостина. Подкоморная, никак не ожидая услышать эту фамилию, довольно холодно поклонилась, сжимая губы и прибавила:

— Я должна была бы догадаться.

Пошли обычные вопросы: где живете и т. п. Потом Матильда обратилась к Марии, представляясь необыкновенно легкой и воздушной, начала целовать и обнимать ее с нервическим восторгом, шептать ей что-то на ухо. Подкоморная села возле старушки, а Юлия разговаривала с Яном.

Взор Юлии, которому ничто не могло противиться, насквозь пронзал Яна, который чувствовал уже себя так очарованным, так увлеченным, что позабыл о целом свете.

Какие-то неизвестные миры, непонятные счастья, неизмеримые глубины неземного блаженства видел Ян в голубых глазах, которые говорили ему намного выразительнее слов, обещали ему рай.

Уста Юлии, насмешливо улыбающиеся, произносящие смелые и остроумные речи, поражали Яна противоположностью выражения с чудными ее глазами.

Он смотрел и сходил с ума.

Беседа, усиливаемая взглядами, зажигалась, пламенела, чем далее обнимала больше пространства, не касалась земли. Юлия также забыла, что на нее смотрели — бабушка, подкоморная и Матильда, которая при слабости нервов имела страшную охоту к сплетням.

Надо было отозвать неосторожное дитя, но благоразумно, при удобном случае.

Юлия говорила в душе: буду любить его! А когда женщина говорит себе самой — буду любить! — уже любит. Если обещает другим теми же словами — значит любить не будет.

Юлия исполняла какое-то поручение бабушки, как снова послышался стук экипажа и почти в ту же минуту отворилась дверь гостиной.

Опираясь на палку, вошел немного хромой старик, тощий, сгорбленный, одетый бедно или скорее неопрятно и скряжнически. Лицо его устрашало выражение нескрываемой ненависти и гнева.

Желтый, в морщинах, с большими черными глазами, блистающими диким огнем, с устами, которые с тех пор как выпали зубы, как-то страннее начали выражать гордость и презрение, с большими ушами, с плешивой головой, опоясанной клочками оставшихся волос, подошел этот необыкновенный гость к Старостине, оглядываясь вокруг смело и сурово. Неохотно поцеловал он ей руку, будто бы улыбнулся Юлии, с удивлением измерил взором Яна и развалился в кресле спиною к молодому человеку.

— Чертовски тряская дорога от меня в Домброву! — сказал он, потирая лоб рукою.

Все молчали; всех как бы оледенил приезд председателя, опекуна Юлии. Меньше всех, однако ж, поражена была Юлия, которая, в отплату за его невежливость, смело подошла к Яну и просила его на балкон, где приготовляли уже чай, куда также должны были идти Мария и Матильда.

— Кто это? — спросил он тихо.

— Мой опекун — председатель.

— Председатель! — сказал Ян, изменяясь в лице, что не скрылось от Юлии. — Ваш опекун?

— Да, родственник и опекун.

Едва молодежь вышла на балкон, как председатель, указывая на Яна, спросил у Старостины:

— А это же кто?

— Ян Дарский, — робко и почти дрожа, отвечала старушка.

— Дарский! — сказал опекун, подымаясь с кресла. — Сын… сын…

Глаза его сверкали, он дрожа сжимал губы.

— Сын того?..

— Сын знакомого председателю.

— Да, знакомого — врага! Что же он здесь делает?

— Юлия познакомилась с ним… на бале, и мы, то есть я, пригласила его.

— Зачем? — спросил, усмехаясь председатель. — Для чего?

— Полагаю, что я могу принимать кого мне угодно, — отвечала оскорбленная старушка.

— Конечно! Конечно! Увидим! Дарский! — ворчал он, дрожа и стуча палкой. — Увидим! Дарский! Голь! Мои враги!

Нахмурив брови, пожелтев еще больше, вертя шапку, лежавшую на коленях, бормоча что-то, сидел он, устремив глаза на балкон.

— Пригласили, но я его выпровожу!

Последней фразы не слыхала старушка, потому что начала разговор с подкоморной. Через минуту председатель, словно ему пришла какая-нибудь дикая мысль в голову, быстро схватился с кресла и, позабыв опереться на палку, заложив руки за спину, пошел на балкон. Проковыляв два или три раза вдоль балкона, с глазами, постоянно устремленными на Яна, как бы пожирая его взорами, председатель остановился против молодого человека в насмешливом молчании, но отошел, видя что это не действовало на Яна.

— Кажется, — сказал Ян, обращаясь к Юлии, — я не пришелся по вкусу этому господину.

Председатель услышал произнесенное довольно громко замечание.

— Вы не ошиблись! — грубо ответил он.

Ян поклонился.

— Будьте добры, представьте меня, — проговорил он Юлии.

— Господин Ян Дарский! — смело произнесла девушка.

— Я знаю об этом! — гневно отвечал председатель и отворотился.

Очевидно, он хотел унизить, выгнать гостя, но не решался.

— Не угодно ли вам погулять в саду? — предложил он, дрожа, молодому человеку.

— Весьма охотно, — отвечал Ян.

Юлия, умоляя, посмотрела на него, молодой человек одним взглядом успокоил ее. Он имел уже то преимущество перед опекуном, что был хладнокровен и владел собою, между тем, как тот, раздраженный воспоминанием, пламенел гневом и ненавистью. Медленно сошли они по ступенькам.

— Вы здесь зачем? — гордо спросил председатель.