Остерегайся - [2]

Я закрываю глаза и молюсь, чтобы это был лишь сон, чтобы это не моя мама была на сиденье водителя. Все это просто кошмар наяву. Но в свои всего лишь семь лет я уже все понимаю. В глубине души я знаю. Знаю, что мама и папа мертвы.

Глава 1

Лондон

Брат всегда говорил: «Прежде чем заботиться об остальных, позаботься о себе». Каждый раз идя куда-то, он повторял это мне. Он говорил, что никто в нашей семье или в нашей жизни не сможет пройти наш путь. Мы должны создавать собственные цели, собственное будущее.

И в этот день я поняла, что он говорил правду.

Я сижу в переполненном зале, вокруг вспыхивают камеры и раздаются крики, встречающие студентов, поднимающихся на сцену. Голос ведущего звучит так громко, что с каждым произнесенным словом моя голова тяжелеет на фунт, а ладони потеют. Я смотрю вперед и нахожу в толпе голубые глаза. Вероника смотрит прямо на меня. Она улыбается мне и вскидывает большой палец вверх. Я нервно улыбаюсь ей, и она отворачивается.

Начинают вызывать наш ряд. Ребята рядом со мной стоят, но я продолжаю сидеть. Меня тошнит. У меня не получится... Я не смогу.

После всех этих лет и желания стать кем-то важным, я просто не могу это сделать. Я много училась и стремилась к этому, но сейчас мои нервы на пределе. Я хочу, чтобы меня поддерживали, но кто? Кроме Вероники и Гарретта никого нет. Я никто. Так было и так будет.

Я закрываю глаза и, делая глубокий вдох, начинаю считать в обратном порядке от десяти. Этому меня научил Джон.

Черт побери, Джон. Ты здесь? 

Он был единственным, кому я послала приглашение на выпускной. Надеюсь, он пришел. Джон сказал, что будет, но с его загруженностью все возможно.

Я раскрываю глаза, поворачиваю голову и сканирую толпу, желая найти карие глаза, такие же, как у меня. Я смотрю. Тяжело. Его нет там, где он должен стоять. Я чувствую себя ужасно.

— Лондон, — произносит девушка рядом со мной. Она смотрит на меня сверху вниз, в ее взгляде беспокойство. Пытаюсь вспомнить, кто это. Лицо накрашено, светлые волосы свисают, словно отутюжены. От нее пахнет, будто она вылила на себя целый флакон духов. Я стараюсь вспомнить ее имя, но на ум приходит лишь фамилия, Статен... Мария? Mэйси?

Она щелкает пальцами около моего лица, и я понимаю, что сейчас все вокруг смотрят на нас.

— Алло? Ты не собираешься на сцену? — Она указывает на меня легким кивком. Приходится идти, смотря под ноги и покачиваясь на пятнадцатисантиметровых каблуках. Мария, Mейси, или как там ее, смеется и называет меня идиоткой, но я игнорирую ее. Прямо сейчас меня волнуют более важные вещи: здесь ли мой брат и как, черт возьми, я этих каблуках пройду зал и буду ходить по сцене. Я знала, что зря позволила Веронике уговорить меня надеть их. Знаю, я дура. В последний раз я носила каблуки на выпускном бале. Та ночь была самой ужасной в моей жизни.

Иду к сцене, крепко сжав кулаки и чувствуя, что приближающаяся катастрофа становится неизбежной.

— Покажи им, детка! — раздается сзади знакомый голос.

Я оборачиваюсь и вижу Гарретта, машущего мне. Со своими ярко-рыжими волосами и идеальными зубами он похож на ребенка, но я не улыбаюсь ему. Не могу. Клянусь, в средней школе все было не так. Там было проще: меньше людей, меньше классов, меньше сцена.

Внезапно я останавливаюсь. Человек на трибуне беседует с каждым из нас тет-а-тет, мою спину покрыли мурашки.

Господи! Ну, где же ты, Джон?! 

В последний раз сканирую толпу перед собой, начиная с первого ряда и дальше. Я смотрю слева направо, надеясь, что брат уже в четвертом ряду.

И вот, наконец, мне кажется, что я вижу его. Продолжая двигаться к трибуне, поглядываю туда. Мои глаза фокусируются на знакомом мужчине в черном костюме. Мне моментально становится легче, а ногти больше не впиваются в ладони. Он смотрит прямо на меня и улыбается.

Как же хорошо, что он здесь.

По идее в двадцать четыре года я должна уметь контролировать себя и быть независимой. Но это не так. Джон всегда был со мной: он оплачивал мою учебу, находил для меня свободное временя. А когда мне было одиноко и я не знала, что делать, он присылал мне подарки, например, на День святого Валентина. Он замечательный старший брат. Джон знает, как сделать меня счастливой, заботится обо мне. Он единственный человек, кому я небезразлична.

Передо мной становится все меньше народа, но я уже чувствую, как большой камень свалился с моих плеч. Я снова смотрю на Джона, он улыбается мне. Поднимает руку и скрещивает два пальца — желает, чтобы я не приземлилась на зад, когда буду подниматься на сцену. Мы говорили об этом, потому что сегодня это мой самый большой страх.

Когда называют имя парня передо мной, смесь тревоги, страха и восторга начинает растекаться по моим венам. Я сосуд с эмоциями, которые нужно выплеснуть. Странное ощущение. Я нервничаю, но в то же время рада, что есть кто-то, кто с нетерпением ждет встречи со мной.

Прежде чем выйти на сцену, ловлю взгляд Джона в последний раз и склоняю голову.

Когда вызывают меня, я стараюсь идти уверенно. Безотрывно смотрю на Джона, но теряю его глаза, когда к нему слева кто-то подходит. Какое-то время пристально смотрю на этого человека, он тоже смотрит на меня. Незнакомец что-то говорит Джону, тот кивает, но по-прежнему аплодирует мне. Мужчина тоже кивает, а затем на его губах появляется холодная улыбка. Его взгляд тяжел и опасен. Я не могу сказать, какого цвета его глаза, но они точно темные. На нем черный костюм и кроваво-красный галстук. Он оделся так, чтобы произвести впечатление. На его шее татуировка птицы: не слишком большая и не маленькая, но костюм ее не скрывает. Полагаю, это коллега Джона.