Оставшийся в живых - [13]

Келлер вынужден был заговорить первым.

– Да? – единственное, что он смог выдавить из себя. Во рту у него вдруг сделалось сухо, а рука крепко вцепилась в дверной косяк.

Мужчина некоторое время стоял молча, не отрывая взгляда от Келлера. Затем моргнул, и это слабое движение, казалось, оживило и все остальное тело. Он шагнул чуть ближе и спросил:

– Вы Келлер, не так ли? Дэвид Келлер?

Келлер утвердительно кивнул головой.

– Да, это вы, я узнал вас по фотографии в газетах, – сказал человечек, словно подтверждение Келлера для него абсолютно ничего не значило.

Он снова замолчал, разглядывая второго пилота с ног до головы, и в тот момент, когда Келлер уже почувствовал, как в кем начинает закипать раздражение, незнакомец, казалось, наконец принял решение.

– Извините, – сказал он. – Меня зовут Хоббс. Я спиритист.

Глава 4

"Да, это лучшее время года", – думал Джордж Бандсен, на его лице светилась умиротворенная улыбка. Ровное течение Темзы мягко покачивало его маленькую весельную лодочку. Он раскурил трубку и пристально всмотрелся в висящий над водой сырой утренний туман. Чертовски холодно, но ради того, чтоб побывать хотя бы для разнообразия наедине с самим собой, можно и потерпеть. В его ушах до сих пор стоял пронзительный голос Хилари:

– Смотри, не забудь, что утром тебе открывать магазин, не вздумай опоздать! Я не собираюсь открывать его одна! Хватит с тебя, и так вечно торчишь на этой вонючей реке! В один прекрасный день ты все же свалишься, а при твоем-то весе, тебе уже ни за что не выбраться из нее!

Желание запустить ей в голову чашкой с чаем было просто непреодолимым, но, протягивая ей дрожащими руками блюдце с прыгающей на нем чашкой, он только и смог что сказать:

– Я ненадолго, дорогая. Это всего лишь маленькое невинное развлечение.

– А как насчет моих развлечений? – с вызовом спросила она, села в постели и, взяв его подушку, подложила ее себе за спину поверх своей. – Когда в последний раз ты брал меня с собой куда-нибудь?

Она выхватила у него из рук блюдце с чашкой, чай выплеснулся, и несколько крупных капель упало на белое покрывало.

– Посмотри, что ты наделал! – завопила она.

Он бросился в ванную, принес фланелевое полотенце и принялся энергично затирать светло-коричневые пятна на покрывале.

– Все в порядке, дорогая, ничего уже почти незаметно, – успокоил он ее.

Хилари возвела глаза к небу. Ну что ей делать с этим тюфяком, воображающим себя мужчиной? Он всегда был таким услужливым, таким предупредительным со всеми посетителями их маленького магазинчика, торгующего газетами, табачными и кондитерскими изделиями, которым они владели в Виндзоре вот уже пятнадцать лет. Его, казалось, совсем не волновало, что дни владельцев таких вот лавчонок были сочтены, и на их место приходят большие супермаркеты. Таких магазинчиков, как у них, торгующих всякой всячиной, осталось уже совсем немного. Мясники, булочники, зеленщики – все они уже столкнулись с жесткой конкуренцией со стороны больших магазинов, принадлежащих крупным торговым фирмам. А этот жирный боров по-прежнему думает только об одном, как бы улизнуть на рыбалку! Да, что касается покупателей, то здесь он справлялся довольно неплохо, но заниматься ежедневной сортировкой газет, давать задание мальчишкам и ставить их на упаковку, открывать по утрам магазин, вести учет на складе, крутиться во время утреннего наплыва посетителей, спешащих на станцию – тут уж поищите дураков!

– Иди, катись отсюда! – холодно сказала она. – Но чтоб был дома ровно в семь!

– Да, дорогая, – благодарно пробормотал он, торопливо облачаясь в огромный вязанный свитер, который свободно вмещал и его огромный живот, и все его двойные подбородки. Он влез в высокие сапоги, затолкав под кровать, подальше от глаз, отвалившуюся от них сухую грязь, и заправил брюки в голенища. Затем с трудом напялил тяжелое на меховой подкладке пальто и встал у спинки кровати, как бы ожидая разрешения уйти.

– Ну чего ты ждешь? Катись – и постарайся, наконец, поймать, сегодня хоть что-нибудь!

Она склонилась над чашкой уже остывшего чая. Не говоря ни слова, он двинулся к двери. Затем повернулся, сложил губы трубочкой и послал ей воздушный поцелуй. Его идиотская выходка вызвала у нее только презрительную усмешку.

Захватив из стоящей в конце сада сараюшки рыболовные снасти, он начал спускаться к реке по длинной, огибающей холм дороге. Перешел мостик и двинулся дальше по направлению к полусгоревшим эллингам. Там, у пирса была привязана весельная лодка, которую Арнольд сдавал ему в утренние часы по будням в аренду по дешевке. "Повезло старику Арнольду, – подумал он про себя. – Старые эллинги давно уже требовали ремонта, а теперь он получит от авиакомпании компенсацию за ущерб, причиненный падением аэробуса. Жуткая сделка, но такова жизнь – даже при самых тяжких бедствиях, всегда найдется кто-нибудь, кто выиграет от этого, и старый Арнольд как раз попал в их число. Не считая, конечно, второго пилота. А что можешь выиграть ты?"

Медленно, не спеша он греб вверх по течению, сначала вдоль излучины реки, затем под железнодорожный мост, а там прямо к камышовым зарослям у небольшого островка. Здесь было довольно тихо, если не считать время от времени проходящих по мосту поездов, шум которых, однако, никогда не распугивал рыбу. Ее выносило течением из излучины прямо к тому месту, где он ставил лодку, и его наживка притягивала ее как магнит. Хилари была не права, проходясь насчет того, что ему никогда ничего не удается поймать. На самом же деле возвращаясь домой, он зачастую останавливался у друзей, уже открывших свои магазины, и к тому времени, когда они, поболтав и обменявшись традиционными шутками о той огромной рыбине, которая сорвалась, расходились, у него, в силу щедрости его натуры, рыбин становилось несколько меньше. И он непременно останавливался у цветочной лавки и давал пару штук мисс Парсонс. Такая милая и спокойная женщина. Он никак не мог понять, почему она так и не вышла замуж. Хотя, если задуматься, то он не смог бы ответить на вопрос – почему он женился.