Оставленные - [38]

Истина заключалась в том, что он только собирался сделать то, в чем она его обвиняла. Больше всего его огорчало, что несмотря на свою внешность и манеры, он не мог осуществить свои намерения. Он был неискушенным человеком, не умел поддерживать легкий треп, ему не хватало шика. Однажды стюардесса назвала его красавчиком, но сам он чувствовал себя в обществе то ли балаганным шутом, то ли, наоборот, яйцеголовым. Конечно, он мог найти проститутку, но это было ниже его достоинства. Он мечтал о старомодном романе и не мог унизиться до того, чтобы платить за секс.

Если бы Айрин знала, сколько усилий затрачивает он, чтобы изменить ей, она бы ушла от него. Однажды, еще до рождения Рейми, он доставил себе удовольствие попытать счастья на Рождественской вечеринке, но тогда он так набрался, что и не помнил потом, что там было.

Чувство вины и риск испортить репутацию заставили его вернуться к добропорядочному образу жизни, пить он бросил. Рождение Рейми отрезвило его еще больше. Пришло время взяться за ум и стать таким же ответственным мужем и отцом, каким он был пилотом.

Сейчас, когда все эти воспоминания возникали в его учащенно пульсирующем мозгу, он чувствовал раскаяние и угрызения совести. Он ощущал себя банкротом. Он был недостоин Айрин. Теперь он понял, что она не была такой наивной и бестолковой, как он думал прежде. Она должна была знать, каким он был банальным, поверхностным, пожалуй, даже не заслуживающим уважения. Однако она оставалась с ним, любила его, боролась за то, чтобы сохранить семью.

Он должен был признать, что ее характер изменился после того, как она перешла в другую церковь и стала по-настоящему верующей. Конечно, сначала она пыталась его убеждать. Она была воодушевлена и хотела, чтобы он открыл для себя то, что обрела она. Но он уклонялся от этого. В конце концов она либо отказалась от своих попыток, либо примирилась с тем фактом, что он не поддается ее доводам и увещеваниям. Теперь из ее молитвенного листа он понял, что она никогда не отказывалась от него, просто она решила, что должна молиться.

Не удивительно, что Рейфорд никогда не был так близок к тому, чтобы поставить под удар свой брак, как при встрече с Хетти Дерхем. Хетти! Сейчас он стыдился этого бессмысленного ухаживания. Судя по всему, что он знал, Хетти была вполне невинна. Она не допускала злословия в адрес его жены или по поводу того, что он женат. Она никогда не делала никаких неподобающих предложений, по крайней мере, для ее возраста. Молодые люди повышенно чувствительны, склонны к флирту, и она никогда не настаивала на соблюдении моральных или религиозных правил. Наверно, из-за того, что она даже не догадывалась, что он увлекся ею, он чувствовал себя глупо.

Откуда же это чувство вины? Сколько часов провели они вместе, обедая в чужих городах, но она ни разу не пригласила его в свой номер, не пыталась ни поцеловать, ни даже взять за руку. Может быть, она ответила бы согласием, если бы он сделал первый шаг, может быть, и нет. Возможно, она была бы обижена или разочарована.

Рейфорд покачал головой. Он не только был виновен в том, что испытывал влечение к женщине, на которую не имел никаких прав. К тому же он оказался таким недотепой, что не сумел приударить за ней.

В его душе наступили сумерки. Он очень переживал насчет Хлои, очень хотел, чтобы она вернулась домой, надеясь что когда в доме появится его собственная плоть и кровь, это как-то успокоит его скорбь и боль. Рейфорд снова почувствовал голод, но ничего не хотелось. Даже ароматные и вкусные пирожные, которые он собирался съесть, стали мучительным напоминанием об Айрин. Может быть, завтра.

Рейфорд включил телевизор, но не для того, чтобы увидеть новые трагедии, а в надежде, что появятся новости о наведении порядка, налаживании движения, о том, как восстанавливаются связи между людьми. Посмотрев пару минут давнишние кадры, он выключил телевизор. Он не стал звонить в аэропорт насчет того, сможет ли он получить свой автомобиль, потому что не хотел даже на минуту занимать телефон на случай, если Хлоя попытается дозвониться. Прошло уже несколько часов, как он узнал, что она выехала из Пало-Альто. Сколько еще времени займут все эти сумасшедшие перемещения, и она, наконец, вылетит из Спринфилда по направлению к Чикаго? Он вскочил, когда зазвонил телефон. Но это была не Хлоя.

— Извини, капитан, — прозвучал в трубке голос Хетти, — я собиралась позвонить тебе снова, но заснула сразу после нашего разговора и проспала до сих пор.

— Это нормально, Хетти. Извини, но я должен…

— Я понимаю. Конечно, я не должна тебя беспокоить в такое время.

— Нет, все нормально, просто…

— Ты разговаривал с Хлоей?

— Я как раз жду ее звонка, поэтому не будем продолжать разговор сейчас, давай пока разъединимся!

Рейфорд был более резок, чем ему хотелось бы, так что Хетти в первый момент замолчала.

— Ладно, потом, извини.

— Я позвоню тебе, Хетти, ладно?

— Ладно.

В ее голосе чувствовалась обида. Он пожалел об этом, но вместе с тем он нисколько не жалел о том, что отделался от нее сейчас. Он понимал, что Хетти хотела просто помочь, но она не могла понять его. Она была одинока и, подобно ему, испугана. Наверно, что-то узнала о своей семье. Ну вот! Даже не спросил ее о них! Она должна возненавидеть его, и есть от чего! «Каким же эгоистом я могу быть!» — подумал он.