«…оставаться самим собой…» - [7]

…Судя по объявлению в «Уорлд», «И восходит солнце» переиздается… Рецензии были хорошими, хотя критики, похоже, разошлись во мнении, кому я больше подражаю — тебе или Арлану[9], так что я вам обоим очень признателен, особенно тебе, Скотт, ведь я тебя люблю, с Арлана даже не знаю… Я попрошу «Скрибнерс», чтобы, начиная с восьмого издания, они ставили подзаголовок:

«И восходит солнце»

Еще более великий Гэтсби

(Написано в содружестве с Ф. Скоттом Фицджеральдом — пророком века джаза.)

Как бы мне хотелось тебя повидать. Ты единственный малый во всей Европе и за ее пределами, о котором я могу сказать так много доброго (и наоборот), но одно точно — я хочу тебя видеть… И все же, черт побери, как ты там.

Что касается личной жизни известного писателя (известного кому?), то Хэдли разводится со мной. Я передал ей все имеющиеся деньги, а также все полученные и предстоящие гонорары за «Солнце…».

…Ем раз в день и, если очень устаю, сплю — последнее время работал как проклятый — и вообще начинаю жизнь беднее, чем я помню себя с тех пор, как мне стукнуло четырнадцать. Моя покупная способность зависит от того, сколько рассказов покупает «Скрибнерс». Не правда ли, интересно? Вообще жизнь у всех катится в тартарары, и тем не менее я вполне здоров и даже снова могу работать…

Как бы там ни было, я вошел в колею, и выбить из нее меня могут только чрезвычайные обстоятельства, которые, надеюсь, не возникнут. Я обошелся без включения газа или вскрытия вен стерилизованной безопасной бритвой. Продолжаю жить в присущей мне манере сукина сына sans peur et sans rapproche! (без страха и упрека. — фр.).

Напиши мне и поведай все сплетни. Что слышно из Нью-Йорка? Где ты намерен жить? Как Зельда и Скотти? (жена и дочь Фицджеральда. — В. П.) Бамби и Хэдли чувствуют себя просто здорово. Пока Хэдли была в отъезде, Бамби провел со мной десять дней, и как-то утром мы пошли в кафе, я взял ему мороженое и купил новую губную гармонику, и он, держа ее и уплетая мороженое, сказал:

«La vie est beau avec papa» (жизнь прекрасна с папой. — фр. В ответном письме Фицджеральд написал: «Мы согласны с Бамби». — К. Бейкер). Он очень любит меня, и когда я спрашиваю его, что делает папа, надеясь услышать, что папа великий писатель, как это следует из газетных вырезок, он отвечает: «Папа ничего не делает». Тогда я научил его говорить: «Бамби будет содержать папу», и он повторяет это без конца. Что будет делать Бамби? Бамби будет содержать papa en Espagne avec les taureaux (папу в Испании вместе с быками. — фр.).

Всем вам моя любовь. ЭРНЕСТ

5 февраля 1927 года

Грейс Холл Хемингуэй

Гстаад, Швейцария

Дорогая мама,

большое спасибо за каталог выставки с репродукцией твоей картины «Кузница». Картина мне понравилась, и я бы с радостью посмотрел на оригинал.

Я не ответил на твое письмо о романе «И восходит солнце», потому что я не мог не рассердиться, а писать сердитые письма, в особенности собственной матери, чрезвычайно глупо. Совершенно естественно, что книга тебе не понравилась, и мне жаль, что ты читаешь книги, вызывающие у тебя боль и отвращение.

И все же я нисколечко не стыжусь своей книги — разве что мне не удалось точно изобразить тех, о ком я писал, или добиться, чтобы читатель живо представил их себе. Книга, конечно, малоприятная. Но она наверняка приятнее оборотной стороны жизни некоторых лучших семей нашего Оук-Парка. Пожалуйста, помни, что в такой книге напоказ выставляется худшее в жизни людей, тогда как у нас дома есть две стороны — одна показная, а другая вроде той, которую я имел удовольствие наблюдать за закрытыми дверями. Кроме того, как художник, ты знаешь, что писатель волен сам выбирать себе тему и критиковать его следует лишь за то, как он сумел ее раскрыть. Люди, о которых я писал, несомненно выжаты, опустошены, раздавлены жизнью, именно таковыми я и хотел показать их… На моем веку у меня еще хватит времени написать книги и на другие темы, но и они всегда будут о людях.

И если добропорядочные дамы из клуба любителей книги, руководимого мисс Фэнни Бутчер (амер. журналистка. — В. П.), которая, кстати, не лучший судья (мне было бы неловко, похвали она мою книгу), единодушно считают, что я проституирую большой талант и т. д. бог знает в каких целях, то это значит, что добропорядочные дамы судят о том, чего не понимают, и говорят глупости.

Что касается Хэдли, Бамби и меня, хотя Хэдли и я уже некоторое время не живем под одной крышей (мы разошлись еще в сентябре прошлого года, и, должно быть, Хэдли уже развелась со мной), мы остались самыми хорошими друзьями. Она и Бамби живут хорошо, здоровы и счастливы, и все доходы и гонорары из Америки и Англии за книгу «И восходит солнце» поступают, по моему распоряжению, непосредственно Хэдли… Я не взял себе из гонорара ни одного цента… не пью ничего, кроме вина или пива, как обычно за обедом, веду монашеский образ жизни и стараюсь писать как можно лучше. У нас с тобой разное представление о том, что значит писать хорошо — это принципиальное расхождение, — но ты обманываешься, позволяя разным фэнни бутчерам толковать тебе о том, что я склонен к сенсационности и т. д. и т. п. Я получаю письма из «Вэнити фэйр», «Космополитен» и других журналов с просьбой написать для них рассказ, статью или роман с продолжением, но полгода или год я ничего не печатаю (не считая нескольких рассказов, проданных «Скрибнерсу», и одной забавной статьи), потому что сейчас у меня решающий период и куда важнее работать спокойно, стараясь писать как можно лучше, не думая ни о конъюнктуре, ни о том, что мне это дает, ни даже о том, будет ли это напечатано, чем угодить в капкан накопительства, перемалывающий американских писателей почище той машины для очистки кукурузных початков, что оттяпала большой палец моему выдающемуся дядюшке…