Остаться в живых. Прицельная дальность - [9]

Губатый ничего не ответил. Определенный смысл в ее словах был. Иногда все-таки стоит потратиться на лотерейный билет.

— Держаться надо — если есть за что держаться. А мне там держаться не за что… За свою «хрущобу»? За зарплату провизора? Ты, Леха, когда-нибудь себе колготки штопал?

— Я колготки не ношу, — резонно заметил Пименов.

Он отхлебнул из чашки.

Ну, вот, что называется — почти счастье. Открытое море, бегущее (тут легкое преувеличение!) по волнам судно, красивая женщина в вызывающем наряде, стоящая рядом. И жалующаяся на не сложившуюся жизнь.

Банально, но кофе она варит хороший.

— Иди ты в жопу, со своими шуточками! — прошипела Изотова со злостью. — Моду себе взял, подъе…ть! Блядей на Набережной подъе…й! Петросян хренов!

— А что, — осведомился Губатый, — я должен был разрыдаться? Не вижу причины. У каждого свои сложности. У тебя была своя дорога, у меня — своя. Или ты думаешь, что у меня после смерти отца все было — зашибись? Падать с высоты — ох, как больно, подружка. Бывшие друзья руки не подают. Те, кто пил да жрал за твой счет, в спину смеются. Тоже, знаешь ли, привыкнуть надо! Ты сюда приехала по надобности? Судьбу ломать? Так ломай, на здоровье! Не жалься. Молодая, здоровая, красивая, столичная! На одноклассниц сходи, посмотри. Я некоторых и не узнал, когда встретился. Старухи! Колготки она штопает…

— Ах, какие мы сильные! Какие мы крутые! Как мы собой гордимся! Лоханку эту на папины деньги купил? Да? Не на свои?

— У меня других не было. Но, поверь, за эти десять лет я ее отработал. Сторицей!

Они помолчали.

— Ладно, — сказала Ленка чуть погодя уже спокойным голосом. — Проехали, господин капитан. Извини, сорвалась. И за лоханку — извини. Хорошо? Ты мне лучше экскурсию проведи!

Пименов кивнул.

— Вот это что? — поинтересовалась Изотова, показывая пальцем. — Никогда не видела! Вот эти два телевизора?

— Это не телевизоры. То, что справа — эхолот. На нем виден рельеф дна, глубины и даже что под нами — камень или песок.

— И мы сможем так найти «Ноту»?

— Не думаю. Это не телекамера. Но найти место, где она предположительно лежит, будет чуть проще.

— А это?

— А это наша карта. GPS[8]. Слышала?

— Не-а. Вот это мы? — догадалась она и ткнула пальцем в экран, в черную точку, за которой тянулся линией длинный хвост.

— Да. А это наш путь из порта. А вот сюда — мы идем. Нас видят спутники.

— Ух, ты! А крупнее — можешь?

Пименов нажал на кнопку.

— И так все побережье? — спросила Изотова с явным восхищением.

— Так весь мир. Достаточно «закачать» карту из Интернета.

— По этой линии всегда можно вернуться домой?

— Точно.

— И ночью?

— И ночью.

Она склонилась так, чтобы касаться его грудью. Намеренно. Пименов в этом не сомневался.

— Просто идти по линии, назад?

— Да.

— Как по хлебным крошкам?

— Даже проще.

Пименов переложил штурвал на несколько румбов правее, чтобы обойти скальную гряду, тянувшуюся перпендикулярно берегу. Там, где она подходила вплотную к поверхности, образуя банку площадью несколько сот квадратных метров, на воде вскипали буруны. «Тайна» качнулась на волне и пошла резать ее в три четверти, сменив гладкую боковую раскачку на довольно-таки резвый аллюр. Снизу, из каюты, перекрывая бормотание дизеля и ветер, раздался протяжный мучительный стон.

— Он таки испоганит мне каюту, — обреченно сказала Изотова.

— Не думаю, — утешил ее Губатый. — Но проблем будет полно. Палатка у меня есть, можно и на берегу ночевать, но это лишняя головная боль. На судне удобнее, конечно. В тех местах скалы подходят вплотную к воде. Оползни частые — там берег высокий. Если штормит — на берегу не останешься. Не то что палатку, валуны смывает. На Неделю Любви к морю и не подойти было…

При словах о Неделе Любви Ленка посмотрела на Пименова так, как смотрит на мышку кошка, с тем же чувством превосходства и вседозволенности.

Неделей Любви здесь называли первые семь дней августа. В эти дни здесь почти всегда лили проливные дожди, сильно смахивающие на тропические ливни. С гор несло коричнево-желтую грязь, вскипали селевой жижей горные речушки, и море било о скалы гигантскими волнами. Ни купаться, ни загорать в такую погоду отдыхающие, конечно, не могли. Оставалось одно занятие…

Именно в эту неделю много лет назад Пименов и Изотова познакомились поближе.

— Ты помнишь? — сказала она многозначительно.

— Помню, — откликнулся он. — Но что это меняет? Я не это имел в виду, Лена. Я просто сказал о том, что твой супружник будет мучиться ровно столько, сколько мы будем в море. И не факт, что лагерь можно будет разбить на берегу. Он уже «никакой», а нас еще и не болтало по-настоящему. Конечно, посмотрим по глубинам, но кажется мне, что стать на якорь в самой бухте у нас может и не получиться.

— Это его проблема.

— Это будет наша проблема. Нас только трое.

— Ну и что?

— Ничего, — усмехнулся Губатый. — Если бы мы ехали на пикник… Ты с аквалангом ныряла?

— Не-а… — протянула Изотова, закуривая очередную сигарету. Какую уже за сегодня? Десятую, двадцатую? — Но я быстро учусь. Покажешь.

— А он?

— Не смеши. Он и нырять? Разве что в ванной.

— Значит, реально искать «Ноту» смогу я один. И это не радует. Если работать на глубинах до пятнадцати, вы через день худо-бедно сможете, правда, под моим наблюдением, но глубже — уже нет. А если нырять придется глубже сорока, тогда нужен настоящий водолазный костюм и люди на лебедке и компрессоре. Знаешь, Изотова?..