Остап Бендер и Воронцовский дворец - [11]

— А-а, вот скажите, вы, очевидно, потомственный фотограф? — осторожно начал великий психоаналитик, надеясь, что если не этот фотограф ёжик», который им не нужен то, может быть, его отец, брат или дядя наконец, тот Мацков М. С.?

— Представьте себе, нет. Почему вы так подумали? — улыбнулся хозяин.

— А потому, что мы слышали об известном фотографе Мацкове М. С., вот я и подумал, может быть, это ваш отец?

— Нет-нет, ничего подобного. Мой отец — служащий, железнодорожник, а я, как увлекся фотографией с юношества, так и работаю фотографом. Учился у известного мастера.

— У кого? — тут же поспешил задать вопрос Остап. — Уж не того же самого Мацкова. М. С.?

— Нет, о таком я и не слышал что-то… — подумал Глеб Михайлович. — Может быть он крымский… А я из Донбасса сам. Там не слышал о таком, товарищи.

— И никто из вашей родни тоже не был фотографом? — спросил рыжеволосый компаньон Бендера. Остап скучным взглядом посмотрел на своего названного брата и промолчал.

— Понятно, уважаемый Глеб Михайлович… — вздохнул он и невольно произнес: — Железнодорожник, не фотограф.

— Это имеет какое-то значение для вашего заказа? — чуть настороженно спросил Мацков, — но как говорится: «Федот, да не тот». — Нет, если биография моя, то смею вас заверить… и в кадрах наших всё сказано обо мне, как положено.

— Да, нет, уважаемый Глеб Михайлович, что вы, это я так.

— А я, товарищ Мацков, вот тоже, родители мои не были механиками, а я вот… — сказал и запнулся Балаганов, осмыслив, что говорит не то, что надо.

— Да, выучился он, и пошел по линии археологии, — осуждающе смотрел на своего помощника покачивал головой Остап. Поняв, что им здесь делать больше нечего, он всё же еще спросил: — Значит, вы ничего не можете нам сказать об этом знаменитом крымском фотографе, и не слышали о нем даже?

— Абсолютно ничего не могу сказать, и не слышал о таком.

— Вопросов больше не имею, товарищ Глеб Михайлович, — встал Бендер. — Встретимся уже у вас, когда выйдете из отпуска. Тогда и обсудим с вашим директором наш договор.

— Очень буду рад посотрудничать с вами, товарищи, — провожал «заказчиков» хозяин.

— Может, чайку попьете? — вышла из кухни хозяйка.

— Нет-нет, благодарствуем, спасибо… В другой раз. Компаньоны распрощались с Мацковыми и в невеселом настроении вышли к автомобилю с Козлевичем.

— Как я вам говорил, Адам и Шура, — сказал Остап, садясь на свое командорское место, — везет не везет, но когда-нибудь повезет. — Да, детушки, это не тот Мацков и не те его возможности.

— Смотрите, фотограф и его жена на нас смотрят из окна, — помахал рукой прощально в сторону дома Балаганов.

— Тем лучше, наш вид с лимузином вселяет в них надежду, на выгодный заказ, — усмехнулся Бендер.

И не знал он, что эти слова через какое-то время явятся действительно реальными, вещими нового гениального дела великого предпринимателя и его верных компаньонов. Но об этом будет рассказано в другом романе.

Когда поехали Остап, поразмышляв, с досадой сказал:

— И что за таинственный такой этот фотограф Мацков? — Интересно… — посмотрел он на часы. — Канцельсоны посещали Фатьму Садыковну с таким же вопросом? А? — спросил он затем своих камрадов, взглянувших с немым вопросом на него. — А ну, поехали, граждане-товарищи, в Саки. Как у нас с бензином, Адам?

Козлевич вдруг рассмеялся, говоря:

— Поскольку нас в пути, Остап Ибрагимович, не ждет бочка авиационного бензина, помните? То наш «майбах» заправлен и в Ялте, и здесь, когда на базаре вы бузой баловались. Да и с баками запасными я не расстаюсь, братцы.

Проделав путь от столицы Крыма до грязелечебного городка Саки за неполных получаса, «майбах» компаньонов уже въезжал в знакомые ворота санатория. Но одну из бывших горничных графини компаньоны на её службе не застали. Пожилая женщина из медперсонала сказала:

— Она с мужем в Евпатории сейчас, товарищи.

— А где её можно там найти, уважаемая? — мило улыбаясь ей, спросил Бендер.

— А вот чего не знаю, того не ведаю, товарищи. В отпуске они, вот и поехали. — Помолчав, разглядывая Бендера и Балаганова в их нэпманском одеянии, она промолвила: — И что это к ней все…

— Кто все, уважаемая? — подвинулся к ней Бендер.

— Да приезжали к ней тут… Дама такая, значит, нарядная, а с ней мужчина такой… важный, не русский видать. Родственниками они Фатьме представились, тоже расспрашивали как её найти, значит.

— Спасибо, уважаемая. Спасибо. Вопросов больше не имею.

— А хотя и имеете, так что я еще могу сказать, товарищи.

— Вот видите, Шура, если бы им не нужен был Мацков, а вернее его альбом, вряд ли Мишель из Севастополя приехал бы сюда. Важно это? Или нет, камрады?

— Важно, командор, — согласился компаньон-молодец.

— Известное дело, Остап Ибрагимович, раз они и сюда пожаловали, — подтвердил Козлевич. — Куда едем? Возвращаемся в Симферополь, или в Евпаторию, искать эту самую Фатьму?

— В Симферополь… В Евпаторию незачем нам уже ехать, если бы даже и знали, как там найти сакскую горничную. Мы выяснили то, что хотели выяснить, друзья.

Балаганов отпил из фляги немного бузы, когда «майбах» уже выезжал из грязелечебного санатория, а затем сказал:

— Командор, Адам, помните, как в прошлый раз мы здесь вкусно поели. Не посетить ли нам туже харчевню?