Останься со мной! - [48]

Почему? Он уставился на женщину, сидящую с ним рядом на диване, но не видел блондинку в джинсах и черном свитере с высоким воротником, в легких сандалиях, которая с сочувствием смотрела на него своими голубыми глазами. Почему? Он положил голову на спинку дивана и наконец-то дал выход своим чувствам, которые так тщательно скрывал ото всех.

– Потому что я люблю ее, – произнес он так же тихо, как и Либби.

– Ты сказал об этом Саре? Ты сказал ей, что любишь ее?

Пока Мак безмолвно сидел на потертом твидовом диване, плечи опущены, руки между колен, как провинившийся школьник, Эдит и Либби обменялись взглядами.

– Завтра я останусь и посижу с твоими ребятами, – сказала Либби и положила руку ему на плечо, как бы успокаивая его, – а ты поедешь за ней.

После всех этих сцен, сначала с Лаурой, потом с Маком, Сара была как выжатый лимон. Вчера она ехала без остановок до Йеллоустона, а сегодня проводила время как турист. Она бродила по тропинке, петляющей среди кипящих ключей, дно которых окрашивалось сюрреалистическим сочетанием желтого, ржавого и оливкового цветов, создавая палитру нежных оттенков. Сара терпеливо ждала, когда проснется Олд Фейсфул, знаменитый гейзер, чтобы успеть сделать два моментальных снимка до того, как он затихнет. Но толпа туристов, прибывшая на автобусах, помешала ей.

Она ощущала беспокойство – и была совершенно одинока. Сознание этого заставило ее бежать и искать убежища в своем грузовике. Оставив позади туристов, она бесцельно каталась по отдаленным дорожкам национального парка, стараясь этим отвлечь себя от мрачных мыслей. Пытаясь победить тревогу, исподволь точившую ее, Сара испугалась, что в этот раз не сможет справиться со своими чувствами, потому что вчера, покидая ранчо, она не испытывала ничего похожего на то чувство свободы, которое испытывала, уезжая из своего дома в Денвере. В этот раз она не радовалась, как обычно, когда отправлялась в новое путешествие. Сейчас она чувствовала себя все хуже с каждой милей, отдалявшей ее от Мака.

Ей требовалось время, чтобы привыкнуть к жизни на дороге, строго выговаривала она себе, вцепившись в руль, приспосабливаясь к нему, стараясь почувствовать его как что-то давно знакомое. Сара потянула за ремень, который был у нее на плече, локтем отодвинув его назад, чтобы он не тер так больно шею. Она пыталась сосредоточиться на волшебно-красивом пейзаже, окружающем ее, насладиться тишиной, которую нарушали только легкий свист ветра, врывавшегося в окно грузовика, да шуршание шин по асфальту.

Дорога простиралась перед ней, окаймленная соснами, словно зеленый тоннель в сгущающихся сумерках раннего вечера. Прерывистая желтая полоска мелькала впереди, будто мерцающий огонек, затягивая ее все дальше и дальше в этот тоннель.

Внезапно Саре захотелось подняться над дорогой, на какое-нибудь высокое место, откуда она могла бы смотреть поверх деревьев, смотреть, не отрываясь, на горизонт, как она делала на ранчо.

Ее нога автоматически нажала на педаль тормоза. Грузовик замедлил ход, и Сара съехала на обочину. Я не хочу ехать дальше по этой новой дороге. Эта мысль словно ужалила ее. Сара села неподвижно и снова проверила себя. У меня нет желания ехать вперед, и совершенно неинтересно, что ждет меня за новым поворотом дороги. Сара ждала в наступающих сумерках, стараясь разобраться в чувствах, которые грозились поглотить ее целиком. В голове было пусто, озарение не приходило, интуиция ничего не подсказывала, но тем не менее, когда Сара осторожно завела грузовик и сделала широкий разворот, направляясь к туристической стоянке, она поняла, что только что приняла молниеносное решение. Решение, которое пока не готова была четко объяснить даже самой себе.

Было уже темно, когда фургончик подкатил к заранее намеченному кемпингу. Сара выбралась из грузовика, вся одеревеневшая от долгого сидения, и стала разминать руки и ноги, оглядываясь вокруг. Множество больших и маленьких палаток, старые фургончики, автомобили, созданные специально для отдыха, и вокруг них дюжины других фургонов, и в свете фар видно, что спальные места находятся всего в нескольких футах одно от другого. Оказывается, в сердце Вайоминга она будет спать намного ближе к людям, чем в гостинице в Денвере.

Внезапно она приглушенно рассмеялась.

Ей было все равно. Абсолютно. Она подняла голову и огляделась вокруг. У нее было такое чувство, как будто она сняла шоры с глаз и впервые за все годы поняла, что важно, а что нет. И, ей-Богу, эта бесконечная посуда была совсем не важна – по сравнению с ее любовью к Маку. И провалившаяся кровать не важна – по сравнению с Маком. Последовал еще один взрыв приглушенного смеха. И то, что Сара заставляла себя делать, все сильнее разбивало ее сердце.

Ее не интересовала посуда, ее интересовал Мак.

Со вчерашнего утра у нее в голове постоянно крутились слова Эдит: «Это нормально – заботиться о ком-то, если ты сама выбрала того, о ком тебе надо заботиться». Она выскользнула из-за стола и распахнула настежь дверь фургончика, впуская прохладный ночной воздух. Опустившись на порог, она свесила ноги наружу и принялась постукивать пятками о бампер, размышляя о том, какой жизненно важный для нее выбор ей надо сделать.