Остановка по требованию. Осторожно, двери закрываются - [26]

— Где ты был, сынок? — Мамуля ощупывала вновь обретенное чадо. — Что ты ел? Как изболелось мое материнское сердце!

— Мама, давай начистоту, — собравшись с духом, выпалил Димуля. — Может, из-за потери памяти, может, из-за нашей ссоры, но я изменился. И хочу, чтобы ты об этом знала.

— Что ты имеешь в виду?

— Мама, я хочу поставить все точки над «и». — Димочка глубоко вздохнул и распрямил спину. — Я не вернусь домой!

Мамуля побледнела.

— Как? Почему?

— Потому что я уже взрослый мужчина, — терпеливо объяснил ей Димочка. — А взрослые мальчики не живут со своими мамами.

— Ты меня больше не любишь, — всхлипнула Мамуля. Дурой она не была и знала, когда не стоит переть напролом. Слезы — вот вернейшее женское оружие.

— Очень люблю. — Димочка погладил ее по голове. — Но теперь я хочу стать самостоятельным! Сам решать, где жить, что есть и с кем встречаться!

— Что значит — где жить? Сынок, возвращайся домой, мы с папой и слова поперек тебе не скажем! — взмолилась Любовь Ивановна. — Как же так, я не могу без тебя!

Против собственной воли Димочка почувствовал прилив жалости к ней, но ему нужно было заботиться прежде всего о себе. Если он сейчас пойдет на поводу у ее слез и причитаний — все, прощай, свобода!

— Мама, я же не уезжаю в другой город, — объяснял он ей терпеливо. — Я буду часто приходить к тебе в гости.

Неожиданно слезы высохли.

— Это из-за той паршивой девки? — подозрительно поинтересовалась Мамуля. — Это из-за нее ты бросаешь свою бедную больную мать?

Насчет «больной» она явно преувеличила. Димочка и не помнил, когда его мама в последний раз болела.

— Во-первых, Гера не девка. — Он почувствовал сильное утомление. Переговоры затягивались. — Я собирался на ней жениться, но теперь не знаю, хочу этого или нет. Она, между прочим, очень похожа на тебя…

— Да как ты смеешь сравнивать меня, свою мать, с этой шалавой?! — завопила мамуля, вскакивая на ноги.

Но Диму уже не так легко было напугать. Несколько дней, проведенных на вольных хлебах, многому его научили.

— Мы никогда не говорили с тобой откровенно, — прервал он мамулину истерику. — И у меня не было случая сказать, как я тобой восхищаюсь…

— Сынок… — тут же растаяла Любовь Ивановна.

— И я всегда мечтал о том, чтобы найти девушку, похожую на тебя. Не могу же я жениться на собственной матери, верно? А второй такой, как ты, не было…

В глазах мамули засветилось самодовольство.

— Твой отец всегда говорил, что я необыкновенная женщина, — с напускной скромностью сообщила она.

— Я знаю, — подтвердил Дима, подумав, что лишняя бочка меда в вагон лести мамуле не помешают. — Я уже было решил, что мне суждено остаться холостяком…

— Ну что ты, сынок! — попыталась утешить его мамуля, не испытывая, впрочем, особых сожалений по этому поводу.

— И тут встретил Геру.

Мамуля открыла рот и осеклась под его взглядом.

— Она очень похожа на тебя. Такая же энергичная, волевая. Так же умеет настоять на своем. Можно сказать, она оказалась ближе всех к идеалу — то есть к тебе.

Мамуля поежилась, но промолчала.

— Я хотел поделиться с тобой радостью, а ты что устроила? Безобразный скандал! Ты меня просто разочаровала…

Хитрая тактика Димона дала нужный результат. Мамуля затихла и даже начала чувствовать себя виноватой. Такого успеха Димочка добился впервые за все эти годы.

— Сынок, я не хотела… — залепетала она. — Я как-то не подумала…

— Как я мог жить после этого? — драматически закатил глаза Димуля. — После такого разочарования в тебе?

Мамуля совсем сникла. Сын действительно изменился, раньше он никогда не осмеливался открыто возражать ей, а тем более укорять ее. Но ведь мальчик был прав. Ему действительно пора жениться, как ни печально это признавать. Так почему бы и не на этой… девице?

— И теперь ты хочешь жить с ней? — Эта мысль была ей ненавистна, но, если вдруг он все-таки решит, она больше возражать не станет. Приятно быть идеалом. А кто, как не родная мать, пожалеет сына, если его подружка окажется не на высоте?

— Еще не знаю, — нахмурился он. — Она тоже повела себя нелучшим образом. Понимаешь, мама, я хочу самостоятельности! Я мужчина, черт возьми!

Смирнов еле дождался одиннадцати вечера. Мысли его путались, в горле было сухо. Нина Павловна заметила состояние сына, но так и не добилась от него объяснений. В голове Андрея кружилась фраза новой знакомой Ольги: «Никому ни слова. Особенно Ирине. Она может по доброте душевной предупредить мужа, и тогда нам конец. И вашей Наташе тоже…»

Ровно в одиннадцать раздался звонок. Смирнов кинулся к телефону, опрокинув табуретку:

— Да!

— Это Ольга, — раздался в трубке голос Марины. — Вы готовы?

— Да. — От волнения Смирнов не мог стоять на месте.

— Встречаемся через час. Знаете, где его офис?

— Да.

— Никому ничего не говорите!

— А маме можно? Вдруг нас там поймают?

— Если нас поймают, тогда никто не поможет, — наставительно сказала женщина. — А вашей маме лишние волнения ни к чему!

— Ладно, — покорно согласился Смирнов. — Не скажу.

— О чем ты не должен мне говорить? — вдруг услышал он за спиной. Нина Павловна обняла его за плечи.

Смирнов даже подпрыгнул от неожиданности:

— Мама! Так же разрыв сердца может быть!