Останний день - [17]

Вот тоже интересно. Его хозяин француз. Закапывал его тоже француз. Драгоценности, по сути, национальности вообще не имеют, что подтверждает мой приобретенный опыт, неважно, в какой стране она сработана, важно, где обитает.

Чего ж этот трепач тогда со мной по-русски говорит?

— Ну же! — проныл клад — Очень на волю хочу! Пожаааааалуйста!

И вот что мне с ним делать? Оставить? Так он обиду на меня затаит, они все такие, даже если внешне выглядят покладистыми и безобидными. Да и когда я еще сюда вернусь? Ну, а если выкопаю, что после с делать? В машину Марфы это добро грузить, со словами «тут подвернулось по дороге сокровище, прихватил вот»? Ничего глупее представить невозможно.

— Хранитель, если не дашь мне свободу, начну людей губить! — пообещал клад, а в светлом сиянии, неярко бившем из-под земли, появились легкие багровые нотки — Тут много кто шастает, и по грибы, и по нужде любовной, так я исхитрюсь всяко, но изводить их стану!

Ну, а я что говорил? Вот ведь, все-таки придется его выкапывать, хоть и неохота. Не дай бог, кого и вправду погубит. Мне новых грехов на совести не надо, там старых хватает.

— Слушай, а ты тут, в этом леске, один такой, или еще кто обитает из кладов? — работая лопатой, поинтересовался я — Или у вас не принято общаться друг с другом?

— Не принято — подтвердил клад — Да и как? У нас ног нет, друг к дружке в гости не сходишь. У нас каждому свое место и срок отведены, как положили, так и лежи, жди урочного часа.

— Резонно — я вытер пот, выступивший на лбу. Ох, не просифонило бы меня по ночному холодку.

— Но я все равно все про всех знаю — протараторил клад, как видно испугавшись того, что на этом разговор и закончится. Он вообще оказался изрядным болтуном, сразу видно, что в каком-то смысле француз — В этом лесу еще двое таких, как я. Ну, не совсем как я… Точнее, совсем не как я. Мы разные тут собрались. Я веселый и добрый, со мной хорошо. А вот на южной опушке лежит старый клад, он мрачный и злой, ты к нему лучше не суйся. Его зарыли давным-давно, он всех человеков ненавидит. Двоих даже в болото завел, есть тут такое в середине леса. Маленькое, но вязкое и глубокое. Золотым блеском этих дурачков заманил и утопил. Ему даже местный владыка не указ, плевать он на него хотел, вот как!

Над нами ухнул филин, тихонько зашуршали кусты, а следом за тем послышались легкие, почти невесомые шаги.

— Мое почтение, лесной хозяин — я воткнул лопату в землю, повернулся и отвесил поклон сухенькому бородатому старичку, одетому в потертую ватную фуфайку — Прости что без даров, так уж получилось.

— И тебе здравствовать, Хозяин кладов — чуть подшамкивая, отозвался лесовик — А что до даров — пустое, ты меня сильно порадуешь, если этого пустомелю отсюда куда спровадишь. Так уж он мне надоел своими причитаниями да жалобами — сил нет. До чего дошло — я в эту часть леса без нужды особой ходить перестал. А еще, я так понимаю, ты и в другим подземным сидельцем мне нынче пособишь. Верно ведь?

— Вы про гребешок и кольцо? — уточнил я — Да?

— Не знаю ничего ни про то, ни про другое — сдвинул брови старик — Я про ведьмин тайник речи веду. Ты же по его душу нагрянул?

— По его — подтвердил я — Да вот перепутал одно с другим, понимаете ли. Принял этот клад за тот. Вот, приходится теперь копать.

— Слушай, Хранитель, а у меня кроме этих еще один клад есть! Давай ты и его заберешь, а? — хитро прищурил глаз лесной хозяин — Одним махом всех троих! И тебе прибыток, и мне облегчение!

— Не советую — влез в беседу клад — Тот старик с опушки очень злой, от него хорошего не жди! Кровь на нем, с нее он и силу тянет.

— А ну цыц! — рассердился лесовик — Тебе слова не давали!

— На крови, значит — я снова взялся за лопату — Плохо.

— Разбойное то злато — признался лесовик — Озоровала одно время в этих краях шайка, люди в ней лихие собрались все как один, кровь лили как водицу, свою жизнь в копейку не ставили, а чужой и вовсе цену не назначали. Их это казна, ее атаман в моем лесу спрятал опосля того, как всех своих дружков щурь-травой уморил. Может, делить нажитое на всех не пожелал, может, еще почему, мне то неведомо. Спрятал и ушел, да так и не вернулся. Видать, наткнулся на заугольника почище его самого, сила силу завсегда ломит. А казна так тут и лежит, смердит что куча дерьма, корни деревьев злобой своей подъедает. И ведь чем дальше, тем больше чернота по опушке ползет. Обычный человек ее не увидит, разве что только мураши ледяные по коже у него пробегут да померещится, что в спину кто-то зыркнул, но я-то все примечаю да чую. Мне в моем лесу такого не надо. Хранитель, забери его себе, а я в долгу не останусь.

— Почтенный… Как вас по имени-отчеству? — я снова воткнул лопату в землю и повернулся к лесовику.

— Фрол Евграфыч — с достоинством ответил он.

— Почтенный Фрол Евграфыч, ни о каких долгах речь идти даже не может — заявил ему я — Ваши сородичи, лесные хозяева, мне жизнь столько раз спасали, что это я вам всем по гроб жизни обязан. И клад этот я непременно из вашего леса уберу, даже не сомневайтесь. Единственное — не сегодня. Не хочу я показывать злато-серебро, тем более такое той, кто меня у леса ждет. Вы же поняли, о ком речь идет?