Осталось чуть - [30]

Названия были не единственным способом, по которому можно было отличить конфедератские пароходы от своих северных собратьев. Никто на судах Соединенных Штатов не оставлял на палубе вооруженную вахту, чтобы предотвратить побег с корабля части его команды. Правда, прием, который в таком случае получили бы в Сент-Луисе беглые негры, оказался бы ничуть не теплее, чем на остальной территории Соединенных Штатов, но это не останавливало тех, кто все-таки хотел попытать счастье.

Дуглас почувствовал даже некую смесь гордости, с горечью, когда «Колокол свободы» прошел вдоль борта одного из этих конфедератских пароходов, громадины с бортовыми гребными колесами, гордо несшей на борту свое имя «Н.Б. Форрест». Сам беглый раб, Дуглас очень хотел бы знать, что чувствуют его чернокожие собратья по поводу своей работы на судне, названном в честь торговца людьми, который в той войне оказался к тому же еще и успешным командиром.

Один из вооруженных вахтенных на «Форресте», наблюдая за причаливанием «Колокола свободы» к дебаркадеру, увидел Дугласа, который стоял у перил на палубе первого класса. Некоторое время он глядел, разинув рот, поряженный видом цветного на палубе первого класса, а не на основной палубе, где ютились бедняки и кочегары. Дуглас одарил его зловещей улыбкой. Вахтенный находился остаточно близко, чтобы понять, что она не выражает добрых чувств. Он нахмурился и смачно отхаркнул коричневой от жевательного табака слюной в такую же коричневую воду Миссисипи.

По другой борт от «Колокола свободы» стоял на якоре корабль ВМС США «Шайло», один из множества речных мониторов, для которых Сент-Луис был портом приписки. Темные железные броневые листы канонерки и ее чисто функциональная конструкция резко контрастировали с кричаще-яркой краской и позолотой «Форреста» а также с его выполненными в помпезно-безвкусном стиле деревянными частями.

В толпе, ожидавшей на слегка накренившемся дебаркадере высадку пассажиров «Колокола свободы» выделялась небольшая кучка чернокожих людей в одежде, похожей на одежду Дугласа – вне всякого сомнения, те самые пасторы, с которыми он и должен был встретиться. Он поспешил в свою каюту, чтобы забрать свои саквояжи, а затем самостоятельно донес их до сходней. Носильщики – в основном иммигранты из Восточной Европы – с усердием помогали белым пассажирам, делившим с ним одну палубу, но они чаще всего не желали обслуживать негра. «Как же быстро они обучились обычаям страны, в которую они прибыли в поисках свободы», - с горечью подумал Дуглас, и хотя от горечи уже давно осталось одно лишь воспоминание, от этого она не становилась менее актуальной.

Священники же, напротив, горели желанием освободить его от его ноши.

- Спасибо вам, дьякон Янгер, - проговорил он обмениваясь рукопожатиями со всеми встречающими. – Спасибо, мистер Таулер. Рад видеть вас, джентльмены… и вас, мистер Басс - я не хочу забыть о вас… как это было в прошлый раз. Прошло ведь уже четыре или пять лет с момента нашей последней встречи, ведь так?

- Четыре годка, мистер Дуглас, ответил дьякон Даниэль Янгер. – Взаправду, жуть как приятно увидеться с вами, сэр. Истинно говорю вам.

Как и его коллеги, Янгер был человеком образованным и, как знал Дуглас, писал хорошо. Его грамматика и словарный запас были великолепны, но он, как и Таулер, и Басс, сохранил в своей речи интонации и произношение, напоминавшие об их прошлой жизни в рабстве.

Собственный негритянский акцент Дугласа был почти не слышен -0 еще будучи мальчишкой он научился говорить, как белые, от хозяйской дочери. В течение многих последующих лет он много раз убеждался, что его речь вынуждала людей – и белых, и черных – относиться к нему с большей серьезностью. Он понял, насколько это его свойство является полезным и в то же время настолько же несчастливым для него.

- Пойдемте же в экипаж, - предложил Вашингтон Таулер. – Мы отвезем вас в отель «Плантерз» на Четвертой улице. Они знают, что вы прибываете и будуть готовы принять вас.

Под этими словами он подразумевал, что отель не будет устраивать шум по поводу того, что в нем на несколько дней остановится негр. Дуглас, конечно же, не был каким-то там простым негром – скорее, знаменитым негром, которым могли похвастаться Соединенные Штаты.

Преподобный Генри Басс сел на козлы. Он был моложе остальных своих двух коллег, возраст которых приближался к возрасту Дугласа.

- Не знаю, как повлияеть усе это возбуждение последних недель на вашу публику, мистер Дуглас, - проговорил он. – Шо говорять ваши наблюдения, сделанные в тех городах, которые вы уже посетили?

- Трудно делать какие-то выводы общего плана, - ответил Дуглас. – Некоторые люди, под которыми я конечно же, подразумеваю белых...

- А, ну конешно же, - прервал его Басс. Он и другие два его спутника закатили глаза, демонстрируя бесконечное терпение живущих в унижении.

- Я говорю, некоторые люди, - продолжил Дуглас, - воспринимают угрозу новой войны как шанс наказать Конфедеративные Штаты, что идет нам на пользу. Другие, однако, продолжают делать из негров козлов отпущения за распад Союза, а посему игнорируют любое мое слово.