Особый отдел и пепел ковчега - [11]

– Все твои беды в неумеренном потреблении алкоголя. Запомни, поллитровая бутылка – это научно обоснованная норма для взрослого человека примерно пяти пудов весом. Великий химик Менделеев на эту тему диссертацию защитил. Пять лет над самим собой опыты ставил, пока не нашёл оптимальное соотношение крепости, объёма и качества очистки… В тебе же вместе с ботинками и двух пудов не будет! Следовательно, твоя доза – сто пятьдесят грамм водки. В сутки! А ты хлещешь её, как газировку. Этот путь ведёт к душевному и физическому маразму.

– По себе не суди, – вяло огрызнулся Ваня. – У маленьких людей организм работает куда эффективней, чем у гигантов. Чемпион мира по тяжёлой атлетике в наилегчайшей весовой категории способен поднять три своих веса. А супертяжеловес и двух не осилит. Про взаимоотношения Давида с Голиафом и Одиссея с Полифемом я даже не говорю. То же самое касается и спиртного. Надо будет, я любой рекорд побью. В том числе и мировой. Вчера, например, я выпил даже не пол-литра, а целый литр. Правда, последняя рюмка в желудке уже не поместилась. Дожидалась своей очереди в пищеводе… И вообще, не смей упрекать меня в пьянстве! Особенно с утра. Лучше бы рассольчиком угостил. Или пивком.

– Будет тебе сейчас от Горемыкина и рассольчик, и пивко, и берёзовая каша, – посулил Кондаков. – Не забывай, что через полчаса все мы должны быть у него на совещании.

– А нельзя сказать, что я заболел? – Ваня заметно струхнул.

– Нельзя. Дежурный знает, что ты где-то здесь шляешься.

– Что же делать?

– Рот зря не открывай и дыши в сторону. Может, и обойдётся.

– А если он меня о чём-нибудь спросит?

– Вряд ли. С вопросами Горемыкин обычно обращается ко мне. В крайнем случае, к Цимбаларю. Тише, кто-то сюда идёт!

В кабинет ввалился возмущенный Цимбаларь. Людочка, настроенная куда более миролюбиво, старалась его успокоить.

Оказалось, что дежурный уже поведал им пикантную новость, так заинтриговавшую весь отдел, добавив от себя, что, по самым последним сведениям, Людочка со своим хахалем уехала в Америку, где тому вместо утерянного члена обещали пришить обезьяний, а Цимбаларь, пылая праведным гневом, принял ислам и присоединился к сторонникам Усамы бен-Ладена.

– Кто это фуфло задвинул? – зловещим голосом осведомился Цимбаларь. – Признавайтесь! Ты, Ванька?

Ваня, отлично понимавший, что психопату Цимбаларю под горячую руку лучше не попадаться, сразу пошёл на попятную.

– Почерк мой, но работа не моя! – заявил он. – Небось сам где-нибудь проболтался.

– Как я мог проболтаться, если домой вернулся в первом часу ночи и сразу завалился спать? Ты, мазурик, не выкручивайся!

На Ванино счастье, в кабинет заглянула Шурка Капитонова, специалистка по аномальному поведению животных и тайная недоброжелательница Людочки.

– Здрасьте! А чего вы шумите? – осведомилась она.

– Премию делим, – ответил Цимбаларь. – Нам за вчерашнюю операцию сто тысяч отвалили.

– Ничего себе! – ахнула падкая на сенсации Капитонова и, не замечая Людочку, укрывшуюся за спиной Кондакова, осведомилась: – Говорят, вы на место Лопаткиной человека ищете?

– Человека, но не змею подколодную. – Цимбаларь попытался вытеснить её в коридор. – Пойми, Шурка, у нас своих уродов хватает. С тобой уже перебор будет.

– Ты не очень-то разоряйся! – Капитонова, как и большинство находившихся на её попечении животных, была существом агрессивным. – Упустил зазнобу, вот и бесишься!

– Кого это он упустил? – В самый разгар конфликта на сцене появилась Людочка.

– Так ты, Лопаткина, оказывается, никуда не уезжала! – У Капитоновой от удивления даже личико перекосило. – Тогда прошу прощения. Делите свою паршивую премию и дальше…

Кондаков, наблюдавший за этим зрелищем со стороны, задумчиво произнёс:

– Интересно, полковник Горемыкин уже в курсе?

– Конечно, в курсе, – ответила Людочка, очень довольная тем, что Капитонова попала впросак. – А иначе зачем существует информационная служба? Там сплошь одни сексоты. Причём профессиональные.

– Значит, нам не остаётся ничего другого, как сохранять хорошую мину при плохой игре, – констатировал Кондаков. – Пусть все думают, что сами мы до сих пор пребываем в полнейшем неведении.

Покопавшись в карманах, Цимбаларь протянул Ване пригоршню крошечных разноцветных пилюлек.

– Прими «антиполицай», – сказал он. – Универсальное средство, устраняющее запах алкоголя, дрожание пальцев и несвязность речи. Хотя в твоём нынешнем состоянии это вряд ли поможет.

В кабинете Горемыкина, по площади занимавшем чуть ли не пятую часть этажа, поверх уже примелькавшейся карты Российской Федерации теперь висела другая – Ближнего Востока, что было косвенным намеком на предстоящую зарубежную командировку.

Кондаков, припомнив свои былые подвиги, случившиеся в этом регионе, приосанился. Людочка горько посетовала на то, что в последнее время редко посещала солярий. Цимбаларю на ум пришли полузабытые уроки иврита. Лишь бедный Ваня никак не отреагировал на новость, пусть ещё и не высказанную, но уже незримо витавшую в воздухе, – его сейчас занимали совсем другие проблемы.

По своему обыкновению глядя в полированную крышку стола, Горемыкин без всякой интонации произнёс: