Особый день - [3]

«Где же я буду его искать?» — подумал Лешка. — «Кажется, своими силами здесь не обойтись». Он свистнул Снежка, который рыскал вокруг Дома.

— Снежок, ты можешь отвести меня к Печальному Слону?

— Запррросто! Я могу отвести тебя куда угодно, даже к Горному троллю, хоть он и пахнет ужасно.

Когда Лешка открыл глаза, на него дохнуло жарким воздухом саванны. Налетевший ветерок взъерошил челку. Печальный Слон пасся неподалеку. Он был бы совершенно белым, если бы не слабо проступавшая клетка, которая оттеняла белоснежность его шкуры. Саванна вокруг тоже была в клеточку. Лешка вспомнил, что впервые нарисовал Слона тысячу лет назад на тетрадном листке.

— Приветствую! — протрубил Печальный Слон глубоким басом. — Наконец-то, ты здесь. Когда-нибудь это должно было случиться. День рождения — волшебный день.

— Здравствуйте! — Лешка замолчал, подбирая слова. — Мне очень нужен ваш совет. Вы, наверное, знаете, что пропал Папа из Веселой Семейки. Никто не может его отыскать. А я, хоть и обещал помочь, тоже не знаю, где он может быть.

— Что может быть проще. Надо всего лишь хорошенько подумать. Подумать и вспомнить. Подумай сам, все Нарисованные за исключением твоего Снежка могут находиться только там, где ты их нарисовал. Значит и Папа сейчас в одном из твоих рисунков.

— Но его искали везде. Его нигде нет.

— Его искали только там, куда могла попасть его семья. То есть там, где ты рисовал их вместе. А теперь постарайся припомнить, не рисовал ли ты его отдельно?

Лешка задумался. Обычно он рисовал всю семью вместе. И тут он вспомнил, что однажды все-таки рисовал одну Маму — на рисунке к 8 марта. Да, и Папу тоже! Конечно! Это был урок рисования в школе. К 23 февраля нужно было придумать что-нибудь про защитников Отечества. Отец Лешки был летчиком, когда служил в армии. Поэтому он нарисовал истребитель, летящий среди разрывов вражеских снарядов, и отца в кабине пилота. Это был очень удачный рисунок и Лешку за него хвалили. Наверняка, Папа там. Но если он там, значит, он в любой момент может погибнуть! Лешка лихорадочно соображал, хватит ли места в кабине МиГа, чтобы там уместились они со Снежком. Надо было спешить.

— Спасибо, я вспомнил, — в спешке Лешка глотал слова. — Я побежал, мне срочно нужно к нему. Он в беде.

— Ты обязательно успеешь. Береги себя. — Печальный Слон кивнул большой грустной головой.

Снежок был рядом.

— Скорее. Туда, где воздушный бой и самолет с одним пилотом.

МиГ трясло. Выли двигатели. В полумарке кабины светились приборы. То и дело кабину заливал ослепительный свет и самолет вздрагивал. Именно так Лешка и представлял воздушный бой. Двухместная кабина МиГа не позволяла увидеть лицо пилота, к тому же он был в шлеме, но Лешка не сомневался, что это Папа, ведь он знал, кого рисовал. Лешка надел шлем второго пилота. Пусть он и выглядел слегка игрушечным, но, главное, он даже в этом адском шуме обеспечивал радиосвязь.

— Здравствуйте! Мне нужно вам кое-что сказать! — от волнения Лешка почти кричал. Он увидел, как дрогнули плечи пилота.

— Парень! Я не знаю, кто ты и откуда взялся, но мне сейчас не до тебя. Ты же видишь, какая тут заваруха! Проваливал бы ты отсюда!

— Пожалуйста! Это я, Алексей! Мне нужно вам сказать. Все очень просят вас вернуться домой, а Мама просит простить ее!

— Что ты сказал? Простить? Да, мне и прощать нечего! Просто мне показалось, что нам некоторое время лучше побыть в разных местах.

— Но вы же одна семья! Я вас нарисовал всех вместе! Вы должны быть вместе!

— Еще слово и меня точно собьют! Если ты и вправду тот Лешка, то должен понимать, что даже нарисованные не могут вечно улыбаться и постоянно держаться за руки. Вот потому я и здесь.

— Здесь вы можете погибнуть! Пожалуйста, вернитесь.

— Сам подумай, если я уйду прямо сейчас, что будет с самолетом. Его же тотчас разнесут в клочья.

— Нет-нет! Как только я вернусь, я сразу же нарисую его без всякого боя. Я вообще больше не буду рисовать боев. Ну, пожалуйста!

— Ладно, уговорил. Имей в виду, я ухожу потому, что и тебя могут сбить вместе со мной, а этого я допустить не могу. Прыгнули!

И Лешка вместе со Снежком и с Папой оказались на поляне перед Домом.

— Мы вернулись! Вернулись! — закричал Лешка. Мама бросилась к Папе, обняла его: «Слава Богу! Ты же мог погибнуть!» Папа, уже без шлема и без формы пилота, успокаивал ее, приговаривая: «Ну, что ты, что ты! Все обошлось». Мальчик подошел и обхватил сколько хватило рук обоих родителей. Может быть, он плакал или Лешке это только показалось. Снежок с радостным лаем носился вокруг них.

— Наверное, мне пора, — нерешительно сказал Лешка. Эта картина всеобщего ликования так его проняла, что он и сам готов был разреветься. — Я все помню. Как только я вернусь, я нарисую ваш истребитель целым и невредимым. Может, что еще нужно нарисовать?

— Нам ничего не нужно, просто рисуй нас вместе и веселыми. Мы ведь Веселая Семейка, — улыбнувшись, сказал Папа.

— Ты, главное, бывай у нас почаще, — добавила Мама, вытирая слезы.

— И еще, пожалуйста, нарисуй мне друзей! — попросил Мальчик. — Мне их так не хватает!

Лешка вспомнил, что он и вправду никогда не рисовал Никитку и решил, что, как только вернется, после самолета нарисует друга.