Особое задание. Записки разведчика. Прыжок в ночь - [4]

НА ЗАДАНИЕ

Отдельная бригада особого назначения - так называлась воинская часть, где нам довелось проходить дальнейшую воинскую службу.

Герой Советского Союза полковник М. С. Прудников, служивший в этой бригаде со дня ее основания, в своих мемуарах «Неуловимые» вспоминает: «Бригада эта была необычной, и я позволю себе очень кратко рассказать о ней. В начале войны по указанию ЦК ВКП (б) и Верховного Главнокомандования в Москве организовали особую группу отрядов для выполнения специальных боевых заданий. Она состояла в основном из коммунистов и комсомольцев столицы, обратившихся в ЦК ВКП (б) и ЦК ВЛКСМ с просьбой направить их на фронт.

…В особую группу влилось также немало иностранных граждан, которые в момент нападения на нашу страну гитлеровской Германии находились в Советском Союзе».

В этой бригаде формировались десантные группы для заброски в тыл противника. От Сальских степей до туманных берегов Балтики, от живописных лесов Подмосковья до острых скал Монтенегро действовали отважные воины, этой бригады.

В лютые морозы, сквозь вьюги, шли они на лыжах в маскхалатах через линию фронта. Летом топкими гнилыми болотами, вплавь через бурные стремнины рек, пробирались они в тыл противника. Темными ночами спускались на парашютах на оккупированную врагом территорию. Славные дела воинов этой части являются одним из красноречивых примеров героизма и самоотверженности советских людей в годы Великой Отечественной войны.

Бригада являлась в годы войны ярким образцом высокого чувства интернационализма и братской дружбы народов. В ее составе, кроме русских, украинцев, латышей, грузин и представителей других народов нашей страны, служили и иностранцы: испанцы, немцы, венгры, чехи, поляки, болгары. Среди них было много тех, кто когда-то сражался с фашизмом в интернациональных бригадах Республиканской Испании.

Герои обороны Мадрида, битв под Гвадалахарой и на Эбро с первых дней Великой Отечественной войны встали на защиту Страны Советов, ставшей им второй родиной.

Помню испанца Франциско. Ловкий, с блестящими, волнистыми черными волосами, лет двадцати трех, он красиво танцевал и отнюдь не прочь был поухаживать за девушками, что удавалось ему не без успеха. Но прежде всего Франциско был смелым бойцом, которому с 1936 года пришлось сражаться с фашизмом. Будучи на заданиях в тылу врага, он показал себя отличным подрывником, и не один вражеский эшелон был спущен под откос минами, установленными умелыми руками этого славного парня с внешностью тореадора.

Однажды, когда я стоял на посту, во двор въехала легковая машина, из которой вышла в сопровождении полковника женщина, одетая во все черное. Я сразу узнал это благородное лицо цвета слоновой кости и большие лучистые глаза. Портреты этой женщины я видел еще в школьные годы на страницах газет и журналов. Она, Долорес Ибаррури, Пасионария! Совсем седая. Нам было известно, что недавно под Сталинградом ее сын погиб смертью героя. Потом я видел ее еще раз среди испанцев - бойцов нашей части, слышал ее звонкий, полный темперамента голос, сопровождаемый характерной для испанцев жестикуляцией.

Из ярославцев со мной в одной роте оказались Леша Крылов, Володя Кондратьев и Федор Тихонов. Были и другие наши ребята, но очень короткое время. Мы не раз друг с другом прощались, уходя на задание, и безумно радовались, встретившись вновь в этой же части, ставшей для нас родным домом. Помню, как я обрадовался встрече с Федором Тихоновым, который вернулся в часть после успешного выполнения задания командования. На груди его блестел новенький орден, а в его густой шевелюре - первые серебристые нити. Ему тогда было 18 лет. Потом он снова летел в самолете, и, когда вспыхивала сигнальная лампа, он уверенно, как опытный десантник, шел к распахнутой в холодную ночь дверце.

Не так давно я снова встретился с Федором Леонидовичем Тихоновым. Мы вспомнили наши юные годы. По характеру он остался таким же неугомонным, с огоньком в сердце, без которого немыслимо было бы идти на подвиг в те грозные годы.

Перед посылкой на задание нас обычно вызывали в Управление, которому непосредственно подчинялась наша часть. В таких случаях с нами беседовал сам начальник Управления, генерал, чье имя было овеяно легендой. Из рассказов старших товарищей, уже побывавших на различных заданиях, мы знали; что он еще перед войной был в Германии и вращался в высших кругах нацистов. Подробностей, конечно, мы не знали, да и не все было нам положено знать.

Генерал был в штатском костюме, который красиво облегал его атлетическую фигуру. В обращении он был прост и сразу же, как я только доложил о себе, сказал:

- Пойдете с отрядом в глубокий рейд! Будет трудно.- И, оглядев меня, спросил: - Как здоровье?

Я поспешил заверить, что здоровье у меня отличное, готов к выполнению любого задания командования.

- Ну вот и отлично, - закончил генерал и обратился к человеку, сидевшему в его кабинете поодаль:

- Вот вам и радист, я думаю, подойдет.- И он улыбнулся, приглашая меня поближе к столу.

Тут же состоялось знакомство с моим новым начальником, человеком лет сорока пяти, невысокого роста, плотным. Какое у него было воинское звание, я не знал. Он велел называть себя просто дядей Володей. Позже я узнал, что родом дядя Володя из Москвы и что с начала войны он выполняет задания командования в тылу врага.