Особое задание - [29]

- Мартынов, мы вас представляем к ордену, молодец! - Он подошел к Николаю вплотную, положил руку на его плечо, глаза его потеплели. - Отдохнуть бы тебе, парень.

- После войны отдохнем, товарищ полковник,- ответил Николай.

На аэродроме Николай встретил Петра Кравченко, летчика, который не раз летал к партизанам. Петр, всегда жизнерадостный, крепкого телосложения украинец, узнал Николая.

- Миколка, друг, значит, с тобой летим. Вот здорово!

Перелетая через линию фронта, самолет попал под обстрел вражеских зениток. Несколько осколков разорвали обшивку фюзеляжа, а один угодил в мотор, откуда сразу же вырвалось пламя и повалил черный дым. Кравченко резко бросил машину к видневшемуся далеко внизу лесу. А когда машина, охваченная пламенем, шла над лесом, он крикнул в шлемофон:

- Микола, прыгай!

Едва Николай вывалился из горящего самолета, раздался оглушительный взрыв: рванули бензобаки. Николая обдало огненной струей и больно ударило по спине. Теряя сознание, он успел раскрыть парашют.

Очнулся в густом лесу. Было холодно, и страшно хотелось пить, одежда на спине прилипла к телу. Николай спрятал парашют и, превозмогая боль, встал, осмотрелся. Вечерело. Было очень тихо, лишь ветер шелестел в осенней опадавшей листве. Николай снял снаряжение и стал раздеваться. Вся спина была в крови. «Видно, осколком»,- подумал он. Кое-как, используя индивидуальный пакет, перебинтовал раны. Затем, выбрав удобное место, Николай установил «Белку» и начал вызывать своего корреспондента. Когда связь была установлена, он сообщил о случившемся. Несколько дней провел он в лесу, пока его не обнаружили партизаны.

Еще долго не пришлось Николаю Мартынову отдыхать. Снова и снова он уходил на задания. Уже несколько орденов украшали его грудь, а ему еще не было и 18 лет.

В октябре 1944 года он в составе группы из 12 человек был выброшен под Кенигсберг - цитадель фашистской Германии в Восточной Пруссии. Группа имела задание развернуть разведывательно-диверсионную работу в этом важном стратегическом районе и обеспечить корректировку бомбовых ударов нашей авиации по магистралям Кенигсберг - Тильзит, Кенигсберг - Каунас, а также по военным объектам Кенигсбергской крепости и порта.

Операция была сопряжена с чрезвычайными опасностями и сложностями. Территория Восточной Пруссии представляла собой сплошной военный лагерь. Гестапо, СС, фельджандармерия делали все возможное, чтобы обезопасить этот район от советских разведчиков-парашютистов. Чужая, незнакомая территория. Редкие лесочки, просматриваемые со всех сторон, и добротные хутора и фальварки, где хозяйничали угрюмые и жадные гроссбауэры. Попробуй подойди, у каждого ружье, свора злых псов и обязательно дома телефон. Работали у этих кулаков насильно угнанные советские люди. С ними удалось установить связь, а через них - с группами Сопротивления, куда входили и иностранные рабочие. Они охотно и самоотверженно помогали советским разведчикам.

Группа «Корректировщики» разбилась на тройки и начала свою полную риска работу. Жить приходилось в лесу. Трудно обстояло дело с явками, которые были в самом Кенигсберге. Но отважные разведчики делали свое благородное дело, и результаты их трудов не заставили себя ждать.

И вот на эшелоны, выходящие из Кенигсберга, в пути стали регулярно налетать наши бомбардировщики. Все шло в определенной последовательности. Сигнал о выходе эшелона с живой силой и техникой по магистрали такой-то поступал из города, портативная рация «Джек» давала условный сигнал в эфир, который принимался на одном из прифронтовых аэродромов нашей авиации. Немедленно следовал страшный бомбовой удар по вышедшему из города эшелону. Это стало регулярным явлением и всполошило фашистское командование. Начались облавы и операции по прочесыванию. На поиски наших отважных разведчиков было поднято все окрестное население.

Во время одной из таких облав, погиб друг Николая Эдик Майоров. Он постоянно дежурил у дороги и своевременно давал сигналы нашей авиации. Когда его обнаружили немцы, Эдик понял, что ему не уйти, и принял неравный бой. Его окружили фольксштурмовцы, среди них было много фашистских фанатиков. Меткими выстрелами из пистолетов Эдик уложил многих, но сам был смертельно ранен, и тогда озверевшие фашистские изуверы, захватив юношу, живьем закопали его в землю. Разведчики продолжали свою работу и вскоре уничтожили важную персону из Главного управления имперской безопасности. На шоссе была сделана засада, и, когда показался сверкающий хромом и никелем роскошный «оппель-адмирал», Николай выстрелил из пистолета в лобовое стекло, которое разлетелось серебристыми брызгами. Машина встала. Из нее выскочил солидный эсэсовский офицер в черном мундире, но тут же рухнул, скошенный, пулями советских разведчиков. После этого случая фашисты сбились с ног в поисках неустрашимых советских разведчиков. В декабре, когда стало невыносимо холодно и группа значительно поредела, был получен приказ о выходе. Но выйти удалось немногим. Фашисты блокировали все дороги, просеки. Николай шел с Иваном Почешинским, который был ранен в руку. Шли только ночью, голодные, оборванные, питались сырыми грибами, ели кору деревьев, но упорно шли к своим. Рана у Почешинского гноилась, рука почернела, он уже не мог идти и временами терял сознание.