Особое задание - [90]
Неудержимой чередой текли годы, принося и хорошее и плохое. Более десяти лет прошло с тех пор, как в войне с Японией смертью храбрых погиб Иван Иванович Родин. Шесть лет прошло, как Никитин распростился с холостяцкой жизнью, у него уже подрастал сынишка, который доставлял родителям, как и все дети, много радостей и немало тревог и печали. Бывали затруднения и неприятности на службе. Время и волнения оставляли следы на лице Владимира Савельевича Никитина: одна морщинка, другая, рядом с первым седым волосом появился второй, третий, четвертый, а предрасположение к полноте при сидячем образе жизни и завидном аппетите привели к тому, что почти ничто не напоминало о его некогда стройной фигуре.
Как-то в субботний день Владимир Савельевич решил после работы зайти в большой гастрономический магазин, который коренные москвичи по старинке иной раз называли «Елисеевским». У входа в магазин людской поток захлестнул его и потянул внутрь уже помимо его воли. Он пожалел, что забыл о сутолоке в предвыходные дни, и хотел было протиснуться в сторону, чтобы влиться в плотную струю выходящих из магазина, как вдруг впереди мелькнул чей-то очень знакомый профиль. Никитин тотчас стал пробираться сквозь плотную толпу к человеку, который показался ему знакомым. Черная голова с желтоватым пятном лысины на макушке то всплывала, то исчезала, как буй, на волнах. Никитин нетерпеливо протискивался вперед, вызывая нелестные замечания. Наконец он догнал человека, с которого не спускал глаз, и даже немного обошел его стороной, чтобы убедиться, не обознался ли. Взглянул и обрадовался: «Ну да, он самый!»
Никитин остановился, подождал, пока мужчина поравнялся с ним, взял его за локоть.
— Привет!
Человек удивленно смотрел на Никитина и молчал, видимо, ожидая, что тот вот-вот обнаружит ошибку и отойдет. Никитин, улыбаясь, спросил:
— Не узнаешь?
— Н-нет.
— Ну да!
Человек удивленно взглянул на незнакомца, пожал плечами. Никитину стало даже несколько неловко, но он все еще продолжал улыбаться.
— В партизанах был?
— Был.
— Бронебойщиком?
— Да, — едва выговорил высокий человек.
— И меня не узнаешь?
— Н-нет…
— Ну будет тебе, — несколько сконфуженно заметил Никитин.
Высокий вновь пожал плечами и, как показалось Никитину, пренебрежительно посмотрел на него: дескать, почему это вы со мной на «ты» и вообще, кто вы такой?! Это задело Никитина, и он, глядя в упор на собеседника прищуренными глазами, резко спросил:
— А комбата Никитина помнишь?
Человек широко раскрытыми глазами взглянул на Никитина, но взгляд его выражал не радость, столь естественную при встрече с боевым товарищем, а скорее растерянность и тревогу.
Никитина это поразило. Получалось, будто он назойливо напрашивается в друзья к этому рослому, очень солидной внешности человеку. Подождав несколько секунд и едва сдерживая негодование, Никитин с грубоватой откровенностью спросил:
— Что ж, и немецкий эшелон, может быть, не помнишь? Или забыл, при каких обстоятельствах у тебя на лбу появился вон тот шрам?!
Орлов (это был он) опустил голову и едва слышно ответил:
— Помню…
— Ну вот, значит, я не ошибся… Так как живешь? — Никитин уже спрашивал не столько потому, что его интересовало житье-бытье бывшего партизана, а чтобы как-то сгладить неприятное впечатление от этой встречи и мирно разойтись.
— Да так, — неохотно ответил Орлов. — Ничего, спасибо… Тружусь.
Никитин и сам уже был не рад встрече. Теперь его совсем не интересовал этот человек, которого он остановил в надежде поговорить по душам, как с товарищем по оружию, поделиться новостями. Ведь с тех пор, как они не виделись, прошло одиннадцать лет!..
— Ну, что ж… — сухо заключил Никитин. — Будь здоров.
Не подав друг другу руки, они разошлись. Весь путь до дома Никитин раздумывал над этой встречей. Он корил себя за то, что не сдержался, напомнил Орлову о его прошлом. Ведь это совсем не входило в его намерения; напротив, когда он увидел его и вспомнил, бросился ему навстречу с искренним, радостным чувством как к верному боевому соратнику. Теперь Никитину даже казалось, что он сознательно хотел дать Орлову почувствовать, что никакого значения этой темной странице в его жизни не придает. Но получилось все наоборот.
Прошло еще шесть лет. Все реже Никитин вспоминал об этой встрече, но каждый раз сожалел, что так грубо коснулся душевной раны этого человека. Порою он думал, что если доведется когда-либо еще повстречаться, то обязательно поговорит с ним по душам.
Как-то в воскресный день Никитин вышел из дому на прогулку. Его внимание привлекла новенькая двухцветная легковая автомашина, в которую два продавца универмага втискивали упакованный телевизор. Владелец машины наблюдал за этой операцией, сидя за рулем и повернув голову к продавцам. Его лицо и привлекло внимание Никитина. Он подошел ближе, прошел мимо, вернулся, снова всмотрелся в лицо человека за рулем. «Нет. Я не ошибаюсь, — подумал Никитин. — Это, несомненно, он!» — и подошел к передней дверце машины с приспущенным стеклом.
— Привет!
Человек за рулем взглянул на Никитина сквозь очки в позолоченной оправе. Взгляд его выражал полное безразличие, будто приветствие было адресовано вовсе не ему.
Роман Юрия Колесникова динамически воссоздает панораму предвоенной Европы, отражает закулисную возню различных ведомств гитлеровской Германии в канун подготовки к вероломному нападению на Советский Союз. В книге рассказывается об интернациональном коммунистическом движении против фашизма, а также разоблачается антинародная сущность сионизма и его связь с фашизмом.Роман призывает к бдительности, готовности дать отпор любым авантюристическим проискам, которые могут привести мир к войне.
Роман повествует о судьбе еврейского юноши Волдитера, который накануне второй мировой войны, захваченный сионистской пропагандой, приехал в Палестину — «землю обетованную». Столкнувшись с реальностью, познав антинародную сущность сионизма, Волдитер порывает с ним, возвращается на родину, Бессарабию, которая к тому времени вошла в состав СССР.
В романе Юрия Колесникова «Тьма сгущается перед рассветом» изображена Румыния 30-х годов — накануне второй мировой войны. В этот период здесь действует «Железная гвардия» — «пятая колонна» Гитлера. Убиты два премьер-министра — Дука и Калинеску. События нарастают. Румыния идет к открытой фашистской диктатуре. Провокации против компартии и убийства на румыно-советской границе совершаются при попустительстве тайной полиции — сигуранцы. Королевский двор, министры, тайная полиция, шпионы и убийцы — легионеры, крупная буржуазия и лавочники объединились для борьбы с трудовым народом.Автор умело нарисовал картины жизни различных слоев общества, борьбу рядовых людей против подготовки войны с Советским Союзом.С большой силой в книге воссоздана атмосфера тревоги, неуверенности в завтрашнем дне, порожденная политической обстановкой в Европе.Одновременно с ростом безработицы, обнищанием растет классовое самосознание трудящихся масс, понимание несправедливости существующего строя.
Известный писатель и разведчик, Герой России Юрий Колесников закончил этот документальный роман незадолго до своей кончины. В образе главного героя – Юрия Котельникова – отразились черты характера, мысли, эпизоды биографии автора. Отсюда же – масштабный исторический и географический диапазон повествования. Это и предвоенная Бессарабии, входившая тогда в состав Румынии, в 1940-м году присоединённая к СССР, где Колесников родился, и провёл юные годы; Бухарест, где учился в авиашколе. Затем Одесса, юг Украины – там автор перед началом войны и в первые её месяцы начинал службу в НКВД.
В повестях и очерках рассказывается о подвигах партизан, сражавшихся на территории Польши, на Украине и в Белоруссии в составе прославленной дивизии имени С.А.Ковпака.В книге показаны образцы смелости и находчивости советских людей в годы Великой Отечественной войны при выполнении ответственных боевых заданий.Для широкого круга читателей.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Герой Советского Союза генерал армии Николай Фёдорович Ватутин по праву принадлежит к числу самых талантливых полководцев Великой Отечественной войны. Он внёс огромный вклад в развитие теории и практики контрнаступления, окружения и разгрома крупных группировок противника, осуществления быстрого и решительного манёвра войсками, действий подвижных групп фронта и армии, организации устойчивой и активной обороны. Его имя неразрывно связано с победами Красной армии под Сталинградом и на Курской дуге, при форсировании Днепра и освобождении Киева..
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.