Особое задание - [7]

— Я сам, признаться, порядком утомился. Давно не танцевал.

— Спасибо вам за чудесный вечер. Я, пожалуй, пойду отдохну.

Придерживая девушку за локоть, он помог ей спуститься со второго этажа. Уже стоя перед дверью ее комнаты, по-отечески предупредил:

— Никому больше не рассказывайте, что вы приехали к жениху. По неопытности вы можете поведать свою историю чекисту и тогда принесете несчастье своему Юрию. Я ведь тоже, подобно вашему жениху, скитаюсь как бездомный пес… Но будем верить, что скоро нашим мытарствам наступит конец… Спокойной ночи.

Как только она осталась за закрытой дверью, сердце ее бешено заколотилось, и она чуть не запела от радости, что все ее терзания остались за чертой. «Ваши лично, — с полной уверенностью обратилась она к хозяину дома, мысленно возвращаясь в гостиную, — кончатся скорее, чем вы думаете». Хотя неведомая сила тянула девушку к окну, она, не желая больше подвергать себя, а главное — операцию, риску, быстро разделась и с наслаждением распласталась под пуховым одеялом, заботливо приготовленным с вечера Натальей Сергеевной. Она была уверена, что за ночь они не один раз заглянут в комнату, чтобы удостовериться в ее присутствии, и потому, к своему удивлению, быстро и крепко заснула.

Утром она проснулась от легкого стука в дверь. В проеме показалась большая голова Федора Федоровича. Он был в хорошем расположении духа. Очевидно, уже принял туалет — от него пахнуло мягким ароматом духов «Ландрина».

— Доброе утро, Машенька.

— Доброе утро.

— Ждем вас к столу, — как заботливый отец избалованную дочь, пригласил он Казанскую в столовую.

«Не ушел, не ушел, — пело ее сердце, — значит, поверил, надо спешить».

За чашкой чая он спросил, правда ли, что она готова продать фамильные ценности. Она подтвердила. Рука ее потянулась к вороту платья, но тут же, смутившись, девушка попросила разрешения выйти на минуту.

— Не спешите расстаться с такими дорогими реликвиями, — посоветовал Угрюмов, удерживая ее на месте. — Поживите пока у нас так, а позже мы сочтемся. Ведь мы свои же люди.

— Конечно, конечно, — поддержала его Наталья Сергеевна. — Не спешите, Машенька.

Странное дело, это участие вдруг напрягло ее нервы, спазма сдавила горло, и она с трудом проглотила кусок бутерброда. Непрошеная слеза скатилась по щеке.

— Вам нужно полежать, — встревожилась хозяйка.

— Лучше я выйду на улицу, — сказала Маша, поднимаясь и вопросительно глядя на Изольду.

— Да, я сейчас. Одеваюсь.

Не чуя ног, Казанская подошла к вешалке, надела пальто и очутилась на крыльце.

Бодрящий ветерок остудил воспаленное лицо. Она несколько раз глубоко вздохнула, все еще с надеждой поглядывая искоса на противостоящий дом. И конечно же Изольда задерживается умышленно. Нет, господа, она не даст повода подозревать себя в связях с чекистами. Постукивая каблучками ботинок, Маша терпеливо ждала «подругу». Наконец та вышла, кутая лицо в мохеровую шаль. Молча подхватила квартирантку под руку и буквально потащила ее с крыльца.

В госпитале Маша, улучив минуту, зашла к комиссару.

— Я сотрудник особого отдела Казанская. Мне необходимо срочно позвонить.

— Давай звони, — охотно подвинул он аппарат. — То-то я в первую встречу подумал… Слушай, — засиял комиссар от собственной находчивости, — может, тебе лучше лично туда поехать. А то вдруг подслушают…

— Это мысль, — согласилась Маша. — Пошлите нас с Изольдой за ранеными в губчека. Срочно.

— Она тоже из наших? — удивленно уставился на девушку комиссар.

— Она из них.

— Вот стерва! — грохнул кулаком по столу однорукий. — Так я и чуял.

Скоро от центрального подъезда госпиталя отъехал автофургон с большими красными крестами на бортах, а через полчаса двухэтажный дом на Астраханской был оцеплен сотрудниками ЧК. Но, увы, Угрюмова там уже не было.

Доставленная в отдел Наталья Сергеевна на вопросы о местонахождении мужа твердила одно и то же:

— С тех пор как он выехал из Царицына, известий о нем не имею.

Изольда держалась высокомерно до наглости.

— Зря время теряете, гражданин начальник, — безапелляционно заявила она, даже не присев на предложенный стул. — У нас с хозяйкой был заключен джентльменский договор: меня не интересуют ее гости, ее — мои…

— Но она же наша тетя.

— Такая же, как Луи Филипп ваш дядя.

На повторном допросе, когда ей сказали, кто эти дни жил с ними под одной крышей, Изольда даже оскорбилась, точно знала об этом прежде чекистов. Повторив, что ее никогда не волновали гости хозяйки, она потребовала своего немедленного освобождения или листа бумаги для подачи протеста советскому прокурору.

— Бумагу мы вам дадим, — пообещал начальник отдела. — Через сутки. Но имейте в виду, гражданочка, к этому времени господин Угрюмов будет здесь. И нам не понадобятся ваши показания. Так что идите и хорошенько подумайте, прежде чем написать «во первых строках»…

Когда смеркалось, в отдел доставили старика в железнодорожной форме, который «случайно» зашел в дом Угрюмовых, перепутав его с соседним. Но так как его уличили в незнании даже фамилии соседа, он, утирая скупые слезы, признался, что послан начальником узнать, может ли тот прийти в свой дом.

Через полчаса доставили второго связного, еще через полчаса — третьего. Это была девочка-подросток, разносчица телеграмм. Все они клялись, что хозяина дома никогда в глаза не видели и, где он находится сию минуту, не знают. Но посылал их один и тот же человек — помощник начальника станции.