Особое мясо - [25]

«Как дела, Маркитос? Правда».

Она едва касается его руки и наклоняет голову, сдерживая жалость, которую чувствует, хотя и не полностью, потому что хочет, чтобы он ее заметил. Он смотрит на пальцы, которые она положила поверх его руки, и думает, что совсем недавно эта рука схватила Спанель за загривок.

«Я в порядке».

«Как это возможно, что у тебя нет зонтика?».

Он слегка вздыхает и думает о том, что опять начнется спор, который они ведут каждый год.

«Мне он не нужен. Он никому не нужен».

«Он нужен всем. Есть районы, где нет защитных крыш. Ты хочешь, чтобы тебя убили?»

«Мариса, ты серьезно думаешь, что если птица нагадит тебе на голову, ты умрешь?».

«Да».

«Я повторюсь, Мариса, в деревне, на заводе, никто не пользуется зонтиком, никому даже в голову не придет им воспользоваться. Разве не логичнее считать, что если тебя укусит комар, который до тебя мог укусить животное, то ты можешь заразиться вирусом?».

«Нет, потому что правительство говорит, что с комарами нет никакого риска».

«Правительство хочет манипулировать вами, это единственная причина его существования».

«Здесь все пользуются зонтиком, когда выходят на улицу. Это логично».

«Вы когда-нибудь задумывались о том, что, возможно, индустрия зонтиков увидела возможность, и правительство в нее влезло?».

«Ты всегда думаешь, что есть какой-то заговор, когда его нет».

Он слышит, как она постукивает ногой по полу. Медленно, почти не издавая ни звука, но он знает, что его сестра достигла своего предела, что она не способна обсуждать эту тему дальше, больше всего потому, что она не думает сама. Именно поэтому она не может долго отстаивать свою точку зрения.

«Давай не будем спорить, Маркитос».

«Хорошо».

Она перебирает пальцами виртуальный экран на кухонном столе. В меню появляется фотография ее детей. Она прикасается к ней, и появляется окно. В нем показаны двое ее детей, почти подростков, идущих по улице с воздушными зонтиками.

«Как долго вы еще будете?»

«Мы почти пришли».

Она закрывает виртуальный экран и нервно смотрит на брата. Она не знает, о чем говорить.

«Эти зонтики подарили бабушка с дедушкой, ты не представляешь, как они балуют детей. Они просили их много лет, но они такие дорогие. Кому придет в голову сделать зонтик с воздушным пропеллером? Но дети счастливы, им завидуют все их одноклассники».

Он ничего не говорит и смотрит на фоторамку на стене кухни. В рамке проецируются изображения дешевых натюрмортов. Фрукты в корзинах, апельсины на столе, серия неподписанных рисунков. Рядом с рамкой он видит таракана на стене. Таракан сползает на столешницу и исчезает за тарелкой с хлебом.

«Дети просто обожают эту виртуальную игру, которую им подарили бабушка с дедушкой. Она называется „Мой настоящий питомец“».

Он ни о чем ее не спрашивает. Слова его сестры пахнут задержанной влажностью, заточением, сильным холодом. Она продолжает говорить.

«Ты создаешь свое собственное животное и можешь гладить его, играть с ним, кормить его. Моя белая ангорская кошка по имени Миши. Но она еще котенок, потому что я не хочу, чтобы она становилась больше. Я предпочитаю маленьких кошек, как и все».

Он никогда не любил кошек. Или маленьких кошек. Он делает глоток лимонада, скрывая свое отвращение, и смотрит, как меняются изображения в рамке. Натюрморт мелькает, а затем становится пиксельным. Рамка становится черной.

«Дети создали дракона и единорога. Но мы знаем, что скоро им это надоест, так же как и Боби, который был роботом-собакой, которого мы им купили. Мы так долго копили деньги, и через несколько месяцев он им надоел. Боби стоит в гараже, выключенный. Он действительно хорошо сделан, но это не то же самое, что настоящая собака».

Его сестра всегда старается, чтобы он понимал, что у них нет много денег, что их жизнь аскетична. Он знает, что это неправда, но ему все равно, и он не держит зла, потому что она ничего, ни копейки, не вкладывает в уход за их отцом.

«Я приготовила для тебя теплый салат с овощами и рисом. Ты не против?»

«Да».

Он замечает дверь возле раковины, которую он не помнит. Такие двери встречаются в домах, которые поднимают голову. Он может сказать, что она новая и ею не пользовались. За дверью — холодная комната. Теперь он понимает, зачем сестра пригласила его к себе. Она собирается попросить у него головы по хорошей цене, чтобы вырастить их.

Они слышат звуки с улицы, и в комнату заходят дети.

20

Дети — близнецы. Девочка и мальчик. Они почти не разговаривают, а когда разговаривают, то только шепотом, используя секретные коды и слова со значениями, которые только подразумеваются. Он смотрит на них так, словно они — странное животное, состоящее из двух отдельных частей, управляемых единым разумом. Его сестра настаивает на том, чтобы называть их «дети», в то время как все остальные называют их «близнецы». Его сестра и ее идиотские правила.

Близнецы садятся за обеденный стол, не поздоровавшись.

«Вы не поздоровались с дядей Маркитосом».

Он встает из-за кухонного стола и медленно идет в столовую. Он хочет, чтобы формальности закончились, чтобы этот обязательный визит закончился как можно скорее.

«Привет, дядя Маркитос».