Особое мясо - [19]

Другой работник уже собрал и очистил руки и ноги самки и положил их в ящики с соответствующими этикетками. Руки и ноги продаются мясникам, прикрепленными к тушам. Он объясняет, что все продукты моют и проверяют инспекторы, прежде чем поместить их в холодильник. Он указывает на мужчину, который одет так же, как и остальные работники, но имеет при себе папку, в которую записывает информацию, и сертификационный штамп, который он время от времени достает и использует.

Самка, которую Серхио оглушил, теперь распластана и неузнаваема. Без кожи и конечностей она превратилась в тушу. Они видят, как рабочий собирает снятую машиной кожу и аккуратно растягивает ее в больших ящиках.

Они продолжают идти. Широкие окна теперь выходят либо на промежуточную комнату, либо на разделочный цех. Распластанные тела движутся по рельсам. Рабочие делают точный разрез от лобка до солнечного сплетения. Более высокий проситель спрашивает его, почему на одно тело приходится два работника. Он объясняет, что один рабочий делает разрез, а другой зашивает анус, чтобы выделения не загрязняли продукт. Второй претендент смеется и говорит: «Я бы не хотел такую работу».

Он считает, что даже не стал бы нанимать этого человека на такую работу. Более высокий соискатель тоже сыт по горло и смотрит на него с презрением.

Кишки, желудки, поджелудочная железа падают на стол из нержавеющей стали и уносятся работниками в отвал.

Вскрытые трупы перемещаются по рельсам. На другом столе рабочий разрезает верхнюю часть полости. Он вынимает почки и печень, отделяет ребра, вырезает сердце, пищевод и легкие.

Они продолжают идти. Когда они доходят до помещения для разделки мяса, они видят столы из нержавеющей стали. К столам подсоединены трубки, по поверхности которых течет вода. Сверху на них выложены белые внутренности. Рабочие перемещают внутренности по воде. Это похоже на медленно кипящее море, которое движется в своем собственном ритме. Внутренности осматривают, чистят, промывают, раздвигают, сортируют, разрезают, измеряют и складируют. Они втроем смотрят, как рабочие собирают кишки и покрывают их слоями соли, прежде чем сложить в ящики. Они смотрят, как рабочие соскабливают брыжеечный жир. Они смотрят, как они нагнетают сжатый воздух в кишки, чтобы убедиться, что они не были проколоты. Они наблюдают, как промывают желудки и вскрывают их, чтобы выпустить аморфное вещество зеленовато-коричневого цвета, которое затем выбрасывают. Они наблюдают, как чистят пустые, разорванные желудки, которые затем сушат, уменьшают, разрезают на полоски и сжимают, чтобы сделать что-то вроде съедобной губки.

В другой, меньшей комнате, они видят красные внутренности, висящие на крюках. Рабочие осматривают их, моют, сертифицируют, хранят.

Он всегда спрашивает себя, каково это — проводить большую часть дня, храня человеческие сердца в коробке. О чем думают рабочие? Знают ли они, что то, что они держат в руках, билось всего несколько мгновений назад? Не все ли им равно? Затем он думает о том, что на самом деле большую часть своей жизни он проводит под руководством группы людей, которые, следуя его приказам, перерезают горло, потрошат и разделывают женщин и мужчин так, как будто это совершенно естественно. Можно привыкнуть почти ко всему, кроме смерти ребенка.

Сколько голов им приходится убивать каждый месяц, чтобы он мог оплачивать дом престарелых своего отца? Сколько людей нужно убить, чтобы он забыл, как укладывал Лео в кроватку, укладывал его, пел ему колыбельную, а на следующий день увидел, что он умер во сне? Сколько сердец нужно сложить в коробки, чтобы боль трансформировалась в нечто иное? Но боль, как он понимает, это единственное, что помогает ему дышать.

Без печали у него ничего не остается.

14

Он говорит двум мужчинам, что они подходят к концу процесса забоя. Далее они заходят в комнату, где туши делят на части. Через маленькое квадратное окно они видят комнату, более узкую, но такую же белую и хорошо освещенную, как и остальные. Двое мужчин с бензопилами разрезают тела пополам. Мужчины одеты по уставу, но в касках и черных пластиковых ботинках. Пластиковые козырьки закрывают их лица. Кажется, что они сосредоточены. Другие работники осматривают и хранят позвоночные столбы, которые были удалены перед распилом.

Один из операторов пилы смотрит на него, но не признает его присутствия. Этого человека зовут Педро Мансанильо. Он берет бензопилу и режет тело с большей силой, как будто в ярости, хотя разрез он делает точно. Мансанильо всегда на взводе, когда он рядом. Он знает это и старается не пересекаться с этим человеком, хотя это неизбежно.

Он рассказывает заявителям, что после того, как туши разрезают пополам, их моют, осматривают, герметизируют, взвешивают и помещают в холодильную камеру, чтобы обеспечить достаточный уровень холода. «Но разве холод не делает мясо жестким?» — спрашивает тот, что пониже ростом.

Он объясняет химические процессы, которые позволяют мясу оставаться нежным в результате воздействия холода. Он использует такие слова, как молочная кислота, миозин, АТФ, гликоген, ферменты. Мужчина кивает, как будто понимает. «Наша работа закончена, когда различные части продукта доставлены по назначению», — говорит он, чтобы закончить экскурсию и пойти за сигаретой.