Особо сложные дела - [20]

— Что мне грозит?

— На это пока ответить трудно.

— Пока? Я всё вам сказал.

— Если всё… — следователь взял со стола небольшую брошюрку. На ее обложке Русанов прочел: «Уголовный кодекс». Сердце его упало. Следователь, как будто не замечая состояния Русанова, подчеркнуто спокойно перелистывал кодекс. — Если всё, тогда ничего особенно страшного… Прошу ознакомиться, — и карандашом отметил какие-то слова.

Русанов взял Кодекс (он первый раз в жизни дотронулся до этой книжки). Прочел отчеркнутое:

«Недонесение о достоверно известном готовящемся или совершённом контрреволюционном преступлении влечет за собой — лишение свободы на срок не ниже шести месяцев».

В камере, куда в ту ночь водворили Русанова, он не уснул. Только под утро им стала овладевать тяжелая полудремота.

Русанова окликнули. Он вскочил. Перед ним стоял солдат.

Следователь встретил Русанова приветливо:

— Всё в порядке. «Бородача» изловили у вашего дома. Пожаловал туда на рассвете. Должно быть, решил последить за вами. Теперь чувствуете, как дельно вы поступили, поспешив к нам?.. Да, кстати, ваша жена очень волнуется. Я сказал ей, что вам всё же еще придется пожить здесь.

— Я не возражаю…

— Вот и хорошо.

Русанов спросил — почему враги привязались именно к нему, что они нашли в нем для себя подходящего?

На одной из последующих бесед следователь высказал ему свои соображения.

Еще в институте Русанов отличался скрытностью и застенчивостью; враги подметили, что молодой человек из ложного стыда боялся признать свои ошибки, даже самые пустяковые, боялся осложнений. А так как он считался способным студентом и профессора пророчили ему большое будущее, враги и решили сформировать из него полезного для себя человека. Первый опыт был проведен за границей. Он, как известно, прошел удачно — расчет врага оказался правильным: Русанов не разоблачил «безобидной» их провокации, «постеснялся», испугался, как бы это не повредило ему, рассчитывал, что всё обойдется само собой. Что дальше было, Русанов помнит и, пожалуй, не забудет никогда.

Всё же Русанов вернулся в камеру повеселевшим. Оставаясь в заключении, он помогал следователю разматывать паучье гнездо. Сначала «бородач» упорно сопротивлялся, пытаясь оклеветать Русанова. Но когда врага уличили во лжи, он понял, что для него выход один — заслужить «смягчение», и стал беспощадно разоблачать своих сообщников. С его помощью вскоре поймали и «человека с ракеткой» — Мирского, он же Камской, он же Винников, он же Горелик.

Этот шпион не имел постоянного местожительства. За исключением нескольких зимних месяцев, жил на разных курортах, зиму же плутал по железным дорогам — в поездах, на вокзалах, завязывая знакомства и собирая у болтунов необходимые в шпионских целях сведения. Арестовали Горелика в Горьком. Вначале он тоже отнекивался. Когда же увидел Русанова, а потом «бородача», «безоговорочно капитулировал».

Следователь закончил дело. Оставалось решить судьбу Русанова.

Освободить его от ответственности нельзя. Он виновен — не заявил властям о «человеке с ракеткой». Виновен он и в том, что не рассказал в свое время о провокации за рубежом, но эта вина — моральная. Особенно велика вина Русанова за «бородача». Почему он немедленно не заявил властям об этом злодее?

Следователь объявил свою точку зрения Русанову и тут же добавил, что мера пресечения — заключение под стражей — заменяется ему подпиской о невыезде.

— Значит, я не предатель?! — радостно воскликнул Русанов.

— Значит, нет… Предателей под подписку не освобождают. Но всё же совершили серьезное преступление. Как поступит суд, не знаю. Я бы вам, учитывая ваше чистосердечное признание, предложил отправиться на фронт.

— С радостью! О, я буду драться, как… как тигр, нет, нет, как русский человек… Спасибо вам. Если бы я имел право, я назвал бы вас сейчас товарищем, другом, братом…

— Подождите, Русанов, может быть суд посмотрит на дело иначе. Постарайтесь убедить судей доверить вам оружие.

— Постараюсь…

— Ну, ну, желаю успеха.

Тепло простившись с человеком, вернувшим ему свободу, Русанов вышел. Что бы ни было в суде, но грязная ноша уже свалилась с его плеч. Конец терзаниям! Конец подлым проискам врага!

8

В ожидании суда Русанов всё глубже и глубже зарывался в работу.

О предстоящем ни с кем не говорил, да и ему никто не напоминал об этом. И только накануне суда, в последнюю ночь, они с Верой передумали обо всем.

Вера была спокойна за мужа. Следователь, освобождая, знал, что делал. Русанов должен идти на суд готовый принять любое наказание. Но вместе с тем он должен будет просить дать ему возможность своей кровью доказать преданность Родине.

Эту ночь они не могли уснуть, но на суд пришли с хорошим чувством. Русанов разнервничался, очутившись на одной скамье с врагами. Неужели нельзя было отделить его от этой своры?

Вошел состав суда. Все встали. Председательствующий попросил сесть. Сели не так дружно, как встали. Шпионы жались друг к другу. Русанов инстинктивно отодвинулся от них на свободный край скамьи, к решетке. Вскоре он стал спокойнее: он не враг — это судьи понимают.

Русанов решил не защищаться. Не к чему. Записано всё правильно. Его возмутили новые попытки врагов увильнуть от наказания. Не выйдет! Русанов помог суду до конца разоблачить врагов. Под напором фактов они признали свои прежние показания на предварительном следствии.