Особо опасны при задержании [Приключенческие повести] - [40]

Магура вышел на крыльцо.

«Что здесь произошло? Брали штурмом, а в доме оборонялись и поспешно уничтожали документы? Или же ворвались в Совет и уж затем устроили погром? Где люди? Отчего хутор словно обезлюдел?»

Николай Степанович оглядел притихших, ждущих от него решения бойцов. И тут из проулка выскочил мальчишка. Он скакал на лозе, оседлав ее и смешно подпрыгивая при каждом шаге. Облезлая заячья шапка съехала набекрень, кацавейка с материнского плеча волочилась по земле.

— Погоди! — встал на пути мальчишки боец. — Где все-то?

— В клубе! Только обманули про кино, — голосисто ответил пацаненок и шмыгнул носом. — Все думали, что кино привезли, а энто собрание. А дядь Кирьян заарестованный сидит. Вместе с другими сельсоветчиками. Они…

Мальчишка не договорил, взгляд его замер на расстегнутой кобуре. Он перевел взгляд и увидел в руке майора пистолет. Глаза мальчишки загорелись.

— Где арестованные?

— Тута. — Мальчишка кивнул на приземистый дом в глубине подворья. — В подполе сидят. Где осенью завсегда арбузы держат.

Неподалеку грохнул выстрел.

— Узнайте, что там! — приказал двум бойцам Магура. — Остальные за мной!

Миновав баз, Магура толкнул дверь куреня, прошел в сенцы, наступая на клоки прелой соломы, и услышал глухой стук. Он доносился словно из-под земли. Стучали под полом, методично, без остановки, стараясь привлечь к себе внимание или безуспешно пытаясь открыть крышку, на которой висел тяжелый, тронутый ржавчиной амбарный замок.

— Посторонитесь, товарищ майор государственной безопасности, — попросил молодой «ястребок» с пшеничными усами. Он взял карабин за дуло и дважды ударил прикладом по вкрученным в пол замочным кольцам. Одно тут же отвалилось. Осталось поддеть крышку.

Из подпола пахнуло гнилью и терпким запахом сушеных яблок.

— Есть тут кто? — встав на колени, крикнул в лаз боец.

Ответили глухо:

— Имеются.

— Вылазь!

Послышался сдавленный шепот, потом заныли ступеньки, и из подпола, щурясь на свет, появилась всклокоченная голова.

— Вылазьте! — повторил боец.

Человек не спешил. Он поднял голову, всмотрелся в Магуру и хрипло сказал:

— Если надумал нас кончать, то давайте всех разом. Не желаем напоследок расставаться.

— Поднимайтесь, — пригласил Магура. Голова человека была на уровне его сапога и разговаривать так было не очень удобно.

— Измываться не дадим, — упрямо повторил человек из подпола. — И смертью нас не пужайте: уж расстреливали прежде. Беляки. Кто, вроде вас, в овечью шкуру рядился, освободителями себя называл и позорил звание русского человека!

— Да вы… Вы чего это? — удивился боец.

— Приговор свой здесь будете вершить? Боитесь, что на плацу хуторяне не дадут убить? Страшитесь народного гнева? Он вас, фашистское отродье, везде отыщет!

— Не признал, дядь Кирьян? — спросил «ястребок». — Всмотрись: это же я, Мишка Чумаков, сын Пантелеймона Чумакова! Ты ж мне в позапрошлом году на майские лично комсомольский билет вручал и руку жал. С хутора Вислоудинского я!

— Вылезайте, товарищ Кирьян, — повторил приглашение Магура.

Кирьян не отрываясь всматривался в бойца. С лица председателя хуторского Совета начала медленно спадать хмурь.

— Товарищи…

— Вот именно. А то «вражеское отродье»! — рассмеялся Чумаков. — За такое, извиняюсь, и вдарить можно было!

— Выходи! — дрогнувшим голосом крикнул в лаз Кирьян. — Ослобонили нас!

Последние ступеньки лесенки он одолел с трудом и упал грудью на пол. Следом из подпола вышли трое — у одного был разорван ворот рубашки, в уголках рта спеклась кровь.

— Кто вас запер? — спросил Магура. — Сколько их?

— Трое! — поспешно ответил Кирьян.

— А не пятеро? Вы вспомните: их должно быть пятеро.

Кирьян упрямо мотнул головой:

— Трое. Один длинный, видать, за главного, приказы другим отдавал, и те исполняли. Я с ним вначале уважительно разговаривал и по дурости за членами правления послал. Когда же он ключи от ящика с партдокументами потребовал и еще колхозную кассу, скумекал, что дело нечистое. Отказался приказ исполнять. А тут и товарищи подоспели, — Кирьян кивнул на сельсоветчиков. Один из них потирал скулу и сплевывал кровью из разбитого рта. — Ежели бы какое-нибудь оружие под руками было — дали бы бой.

— И без оружия им попало. Долго помнить будут, — добавил сельсоветчик с рассеченной бровью.

— Кулачный бой вышел. Вроде стенка на стенку. — Кирьяныч подул на кулак и покачал головой: — Не ожидали они от нас прыти и вначале, понятно, растерялись. Тут мы их из правления вышвырнули. Правда, ненадолго. Я давай спешно документы жечь, а Прокофьич до станицы дозваниваться. Только не успели…

— Где они? — перебил Магура.

— Не ведаю, — признался с сожалением Кирьян. — Когда по голове трахнули — краем уха слышал, как промеж себя про собрание гутарили. Если верно это, то в клуб подались.

— Все в клуб! — приказал бойцам Магура. — Блокировать! Со мной Чумаков!

Майор госбезопасности с «ястребками» и за ними четверо хуторян выбежали из куреня. Впереди, держа наперевес карабин, несся Чумаков. Он знал дорогу, к тому же короткую, и вывел всех к коновязи. Отсюда до хуторского клуба было рукой подать.

Чумаков с Магурой уже ступили на крыльцо, когда из клуба, пятясь и крестясь, выползла старушка. Чумаков чуть не сбил ее с ног, но вовремя посторонился. Магура обогнал бойца и вбежал в заполненное людским дыханием и гулом здание.