Особенный, или Помеченный болью - [5]

— А спать мне придется… — запнулся Мик.

— В гостевой комнате.

— Тогда я переночую у вас, — человек поднялся с колен вампира и пошатнулся от головокружения.

Аластер быстро подхватил парня, не давая ему упасть, и усадил в кресло вместо себя. Человеческие существа были на удивление неловкими и слабыми, постоянно напоминая об этом.

Ламиа вышел в коридор и позвал слугу.

— Арэн, подготовь свободную спальню, а после — проводи Мика. Ужин подай туда же. Утром водитель отвезет моего гостя обратно, — Аластер тактично не стал уточнять, куда именно вернуть потомка феи.

— Как прикажете, мой Лорд, — дворецкий поклонился и вышел.

— На столике перед моей дверью лежат монеты. Если они там есть, значит, для тебя. Брать или нет — твое решение, — вампир небрежно махнул в сторону.

— А разве монетами еще можно расплачиваться? — удивился Мик.

— Нет. Но эти можно обменять в любом банке на привычную валюту или же электронный чип. Есть деньги, над которыми не властно время, — грустно и в тоже время самодовольно пояснил он.

— А теперь тебе пора отдыхать, — сообщил владелец дома, когда в комнату вернулся Арэн.

— Да, конечно.

Юноша аккуратно поднялся и не спеша направился к выходу. Около тумбочки он остановился и нерешительно забрал пару блестящих монет, мельком их разглядывая.

— Спасибо, — поблагодарил Мик и направился вслед за дворецким, прикрывая за собой дверь.

Так начались долгие отношения наследника Высокого Дома и простого работника, пускай даже элитного борделя.

Аластер каждый раз задумчиво улыбался, вспоминая их первую встречу. Ведь даже у жестоких вампиров бывают теплые чувства.

Каждое человекоподобное существо рождается с небольшой татуировкой на руке. Бледное нежно выбитое клеймо искусно обвивает запястье. Тонкая плеть создает неровное кольцо спящего цветка. Нежные листики и бутоны, аккуратно разместившись на коже, ждут своего часа. Спящая печать Элизаме подтверждает невинность своего владельца.

Когда человек лишается девственности, клеймо изменяется, маленькие бутончики распускаются, создавая неповторимый рисунок, переливаясь симфонией красок, украшая запястье изысканным эскизом.

Но случается так, что татуировка реагирует не совсем обычно. В том случае, если во время первого секса партнер сможет доставить неземное наслаждения в совокупности с моральным экстазом, моментом счастья, печать распускается пышным букетом, усыпая руки роскошными цветками. Вьюн, ласково кружась по коже, своим ярким пятном вызывает зависть и восхищение у других людей.

Бывает и такое, что печать становится уродливым плющом, который ужасными засохшими ветками извивается, запуская свои когти глубоко в кожу, распространяясь до локтя. Подобное случается, если владелец метки попадает в страшные обстоятельства и лишается невинности насильно, испытывая физические и душевные муки. А клеймо несчастья остается на всю жизнь.

Также татуировка любви реагирует на сильное возбуждение и сексуальное влечение, начиная пульсировать, сильнее затягиваться вокруг запястья и расцветать дополнительными бутонами.

Печать Элизаме вызывает бурю эмоций в зависимости от ситуации. Хороших или плохих — каждый решает сам. Родители могут быть спокойны, видя спящее клеймо своей дочери; друзья — посмеиваться над двадцатилетним парнем, наблюдая подобную ситуацию, или восхищаться другом в четырнадцать, у которого уже красуются бордовые маргаритки.

Заинтересованный писатель

Его руки сковало напряжение, пока ладони продолжали сдавливать тонкую шею. Каждый предсмертный хрип мужчина ловил с жадностью, словно поглощал жизненные силы. Прекрасное жестокое лицо отражалось в расширенных зрачках, как в зеркале, отпечатывая на сетчатке образ убийцы. Он наклонился вплотную к содрогающейся жертве, легко касаясь губами онемевших чужих уст, возбужденно втягивая в себя его дыхание, такое рваное и слабое.

Мучитель издал блаженный стон, когда глаза пленника медленно закатились, прикрываясь веками. Впился прощальным поцелуем, не требовавшим ответа, с нескрываемой страстью, забирая остатки жизни, наслаждаясь предсмертной агонией. Выпивая последний вздох, мужчина закрыл глаза, чувствуя сладкое возбуждение и окрыляющие потоки адреналина, дающие осознать свою власть. Власть никчемного человека над другим…

Аластер оторвал перо от бумаги, вдумчиво перечитывая написанные строки. Ровный, немного острый почерк украшал белоснежные страницы книги. Слова врезались на века в прошитую бумагу, заканчивая очередное произведение вампира. Удовлетворенный своей работой, но без прежней радости, он взял еще один чистый томик, чтобы теперь в него перенести завершенную работу.

Наследник Высокого Дома уже около ста лет писал книги и мог бы стать одним из самых популярных авторов в мире, если бы не одна странная особенность. Аластер не желал издаваться. Он не хотел видеть свои тексты в печати и наблюдать ажиотаж. Но при этом Ламиа был самым известным писателем. Вокруг него ходило множество слухов, вызывавших недюжинный интерес к создаваемым им творениям.

Ровно шестьдесят семь рукописей выходило из-под его пера. Всегда одно и то же количество, и всегда первую из них он оставлял себе. Остальные шестьдесят шесть выставлялись на аукцион и расходились за баснословные деньги. Почему именно такое число книг решил создавать автор, даже он сам не знал. Аластер просто чувствовал, что это число правильное, означающее нечто важное. Именно век назад он понял необходимость писать и только в таком виде.