Медленно развернулись и на вёслах стали грести от старого камыша к узким просветам между островками…
— Здесь, — прошептал Кузьмич, оглядываясь.
Раймо посмотрел на него и достал манок.
— Ну, вот и сбылась… мечта идиота… — прошептал Качалов, приготавливая свою вертикалку. — Давай…
Нежные звуки покрякиванья раздались над водой. Раймо добросовестно свистел в манок, прислушиваясь — не ответит ли кто на его зов. Звук легко и быстро летал над зеркалом воды. На него отзывались то ли настоящие утки, то ли эхо…
Невдалеке послышалось отчётливое кряканье. Где-то рядом даже прошлёпали по воздуху крылья. Снова ответный зов долетел до них. Все сосредоточились. Раймо посвистал ещё раз.
— Из-за мыска идут… — пригнул голову Кузьмич, — не одна идёт…
Раймо вновь стал приманивать. Теперь уже ответные кряканья раздавались всё ближе и ближе. Вдруг где-то рядом взлетела жирная, отяжелевшая на летних харчах утка. Все вздрогнули, но она прошла на тёмном фоне деревьев, почти незаметная в сумерках, — и никто даже не повёл в её сторону ружьём.
— Давай, давай… — попросил жестом Кузьмич Раймо.
Снова терпеливо приманивали. Кряканье стало раздаваться всё ближе и ближе, всего в нескольких метрах от них, за ближайшей стеной камышей. Раймо ещё раз подманил. За камышами ответили, шлёпнуло, плеснуло что-то…
Нервы у Кузьмича не выдержали: он поднял свою винтовку и пальнул в лёгкое шевеление. Раз! Потом ещё!
Раздался дикий свист — как будто проткнули сразу несколько резиновых камер.
— Мать вашу! — заорал Лёва Соловейчик.
Из камышей, куда палил Кузьмич, выползла лодка с Лёвой и генералом. Корпус её был пробит во множестве мест. Жалкие попытки Михалыча и Соловейчика заткнуть решето пробоин руками выглядели нелепо.
Лодка медленно, но неуклонно погружалась под воду.
— Какая сволочь стреляла?! — неистовствовал Лёва. — Убью гада! Пасть порву!!!
— Вы чего сюда припёрлись?! — перешёл в нападение Кузьмич. — Договорились же: вы в Глухих стоите, мы — здесь.
— А здесь, по-твоему, что?! — орал Лёва. — Это же и есть Глухие! Абориген хренов!
— Вы целы? — выгребал к тонущей лодке Качалов. — Никого не задело? Михалыч, ты как?
— Глухие вон где!.. — орал Кузьмич. — А здесь… это…
Он огляделся и растерянно сел на дно лодки, губы его что-то беззвучно шептали.
Лёва и генерал быстро перебросили оружие и вещи в целую лодку, затем перебрались и сами. Раймо успел привязать к тонущей лодке линь — та медленно скрывалась под водой. Пришлось даже потравить верёвку, глубина оказалась приличная.
— Ты, Кузьмич, каким номером палил? — поинтересовался Михалыч, провожая глазами пузырики воздуха, что обильно пошли из-под воды в месте, где утонула лодка.
— «Пятёрка», — тускло ответил Кузьмич.
— Кучно пошла!.. — похвалил генерал. — Аккурат между нами…
— Ныряй теперь, стрелок! — немного отошёл Лёва. — Лодку доставать надо. Мотор тоже жалко, отличный был мотор. Я его отладил… э-эх!
— Глубоко здесь, — нагнулся над бортом лодки Кузьмич, всматриваясь в черноту воды.
— Да уж с головкой будет… — пообещал Лёва.
Кузьмич молча стянул телогрейку, снял свитер…
Через минуту он стоял в лодке в одних бязевых кальсонах и ушанке. Все молча смотрели на его дрожащее тело. Кузьмич сел на борт лодки, свесил ноги к воде, дотронулся — и тут же поджал их: холодно…
— Я, мужики, плавать не умею… — признался Кузьмич.
И такой у него жалкий был вид, что все рассмеялись.
Совсем рядом с лодкой шумно плюхнулись на воду две здоровенные утки. На светлой глади их тёмные тела видны были отчётливо.
— Сволочи!.. — пробормотал Кузьмич. — Чувствуют они, что ли, когда не до них?..
Михалыч разделся. Быстро перелез через борт и тут же нырнул. Линь в руках Раймо легко подрагивал, затем натянулся…
Что творилось под водой, увидеть было невозможно. Все молча сидели и ждали Михалыча.
Он неожиданно вынырнул совсем рядом с лодкой.
— Подцепил? — заискивающе поинтересовался Кузьмич.
Генерал ничего не ответил. Набрав побольше воздуха в лёгкие, он вновь ушёл в темноту воды. Снова все застыли в тягостном ожидании… Казалось, что прошло несколько минут: так долго Михалыч не показывался.
— Может, запутался? — снова подал голос Кузьмич: он внутренне ощущал свою вину и теперь чувствовал себя не в своей тарелке. — Подёргай линь-то! — попросил он Раймо. — Тут такое дно, никто не знает… что там.
Остальные тоже заволновались: Михалыч всё не показывался.
Линь в руках Раймо натянулся, дёрнулся.
Прошло ещё несколько секунд — и генерал наконец-то с шумом выплыл на поверхность. Тяжело дыша, он вцепился в борт. Женя помог ему залезть в лодку.
— Ну что? — спросил Кузьмич. — Порядок?
Михалыч молча стал одеваться.
— Значит, сейчас подтянем к камышам и затащим на них… — проявлял свою активность Кузьмич. — Там мелко. Мотор снимем…
— Сначала сапоги снимай! — приказал ему Михалыч.
— Зачем? — не понял Кузьмич, но сразу стал стягивать свои резиновые сапоги. — Сапоги-то зачем?
— Лодку латать будем, — объяснил ему Лёва, — на заплаты пойдут твои шузы…
На малых оборотах пошли к камышам, вытягивая из воды затонувшую лодку. Затем мягко затащили её плоское днище на примятые стебли растений.
Лёва и Женя принялись клеить корпус лодки. Кузьмич внимательно наблюдал, как безжалостно режут его сапоги.
