Особенности национальной гарнизонной службы - [13]
— А цистерну откуда достали? — подал голос наивный Костя Бендера.
— Нашел, о чем спрашивать! — презрительно пробасил Василий Сомов — здоровенный волжанин, любой из кулаков которого по размерам превосходил кучерявую голову Бендеры. — А нормально они с работой справились за одну ночь, даже заасфальтировать все успели!
— Политэкономия! — глубокомысленно изрек Костя Бендера…
Политэкономия капитализма
Армейская служба вольно или невольно преподавала нам самые разные «учебные дисциплины». Помимо очевидных и жизненно необходимых любому мужчине уроков выносливости, силы, мужества, дисциплины, служба дарила нам возможность наглядно, на практике изучать углубленные курсы самых разных гуманитарных наук — от психологии, педагогики и социологии до экономики, права и философии. И одним из наиболее наглядных уроков стал для всех нас «семинар» по политэкономии капитализма, затеянный отцами-командирами месяца за два-три до окончания учебки.
Началось все с того, что несколько освоившимся в армейском быту и от этого слегка заборзевшим курсантам было указано на две вполне реальные альтернативы дальнейшего прохождения службы. Первая заключалась в отличном усвоении учебного курса и поддержании примерной дисциплины, которые гарантировали получение классности и сержантского звания, имевших вполне конкретное материальное выражение, и распределение в нормальные воинские части, материального выражения не имевшее, но означающее очень много для тех, кому еще предстояло служить и служить. Вторая вполне допускала слабое освоение военно-учетной специальности и систематическое нарушение воинской дисциплины. С отправкой в какую-нибудь особенно неблагоприятную часть в звании рядового — как логический итог избранной альтернативы.
Можете себе представить, как резко возросла кривая успеваемости батальона! Надо отдать должное отцам-командирам: они сдержали свое слово. По крайней мере, мне не известен ни один факт нарушения данного слова. Более того, в самой учебке на должностях сержантов, уволившихся из рядов Вооруженных сил, остались лучшие из лучших — ребята, которые вполне могли обучить нашу смену. В плане волосатости похожих на Толяна-ПэШа среди них, правда, не было, но по уровню специальной подготовки пара новоиспеченных специалистов 3-го класса вполне могли составить конкуренцию нашему асу, на гимнастерке которого красовался щит с гордой буквой «М» — «Мастер» посередине.
Политзанятия
Вообще-то вся служба в армии была насквозь пропитана духом политики и идеологии. Тухловатым, правда, но всепроникающим и вездесущим.
Одной из наиболее действенных форм партийно-политической работы в войсках (по мнению политработников, надо полагать!) были регулярные политинформации, занятия по политподготовке и нескончаемые ленинские зачеты, с помощью которых офицеры-воспитатели стремились максимально поднять и сделать несокрушимым боевой дух личного состава. На деле, правда, все происходило наоборот. По крайней мере в тех частях, где я служил. Подавляющее большинство замполитов рот, батальонов и полков, секретарей комсомольских и партийных организаций и офицеров политорганов соединений и объединений, привлекаемых к работе с военнослужащими, мало соответствовали объективным требованиям той работы, которой занимались. Знание психологии, педагогики, теории и практики той самой науки, которую они пытались насаждать, было у них, как правило, дремучим, и даже элементарную информацию о состоянии военно-политической обстановки в регионе или очередных достижениях социализма они умудрялись доносить так, что большинство слушателей засыпало уже в первые пять минут после начала занятий.
По непонятной для меня причине подавляющее большинство известных мне политработников, призванных вести активную, наступательную и индивидуальную воспитательную работу среди личного состава, терпеть не могли этот самый личный состав и всеми силами старались свести неминуемое общение с солдатами и сержантами к минимуму. Исключение составляли «стукачи», вычислить которых легко можно было именно по тому, насколько повышенным вниманием пользовался тот или иной из нас среди политработников. Внедрение «источников информации» в каждом воинском подразделении было, пожалуй, единственным делом, которым замполиты занимались с удовольствием, заметно опережая работников особых отделов, которым этой самой деятельностью надо было заниматься по определению.
Нас, «пиджаков», политработники особенно недолюбливали. Большинство ребят, попавших в армию после окончания вуза, не просто лучше своих «воспитателей» и «учителей» знали теорию марксизма-ленинизма, прекрасно ориентировались в том, что происходило в мире и стране, но имели собственное мнение — факт, с которым было особенно трудно примириться. Начинающие замполиты рот уже после первых занятий отказывались выступать перед нами, а офицеры постарше и поопытнее систематически пытались «посадить нас на место», но так ни разу на моей памяти не справились с поставленной задачей. Редким исключением были офицеры политуправления округа, напоминающие университетских лекторов, которые, как правило, блестяще владели материалом и великолепно ориентировались в той же самой военно-политической ситуации на ТВД
Герой повести в 1941 году служил на советско-германской границе. В момент нападения немецких орд он стоял на посту, а через два часа был тяжело ранен. Пётр Андриянович чудом выжил, героически сражался с фашистами и был участником Парада Победы. Предназначена для широкого круга читателей.
Простыми, искренними словами автор рассказывает о начале службы в армии и событиях вооруженного конфликта 1999 года в Дагестане и Второй Чеченской войны, увиденные глазами молодого офицера-танкиста. Честно, без камуфляжа и упрощений он описывает будни боевой подготовки, марши, быт во временных районах базирования и жестокую правду войны. Содержит нецензурную брань.
Мой отец Сержпинский Николай Сергеевич – участник Великой Отечественной войны, и эта повесть написана по его воспоминаниям. Сам отец не собирался писать мемуары, ему тяжело было вспоминать пережитое. Когда я просил его рассказать о тех событиях, он не всегда соглашался, перед тем как начать свой рассказ, долго курил, лицо у него становилось серьёзным, а в глазах появлялась боль. Чтобы сохранить эту солдатскую историю для потомков, я решил написать всё, что мне известно, в виде повести от первого лица. Это полная версия книги.
Книга журналиста М. В. Кравченко и бывшего армейского политработника Н. И. Балдука посвящена дважды Герою Советского Союза Семену Васильевичу Хохрякову — командиру танкового батальона. Возглавляемые им воины в составе 3-й гвардейской танковой армии освобождали Украину, Польшу от немецких захватчиков, шли на штурм Берлина.
Антивоенный роман современного чешского писателя Карела Конрада «Отбой!» (1934) о судьбах молодежи, попавшей со школьной скамьи на фронты первой мировой войны.
Авторы повествуют о школе мужества, которую прошел в период второй мировой войны 11-й авиационный истребительный полк Войска Польского, скомплектованный в СССР при активной помощи советских летчиков и инженеров. Красно-белые шашечки — опознавательный знак на плоскостях самолетов польских ВВС. Книга посвящена боевым будням полка в трудное для Советского Союза и Польши время — в период тяжелой борьбы с гитлеровской Германией. Авторы рассказывают, как рождалось и крепло братство по оружию между СССР и Польшей, о той громадной помощи, которую оказал Советский Союз Польше в строительстве ее вооруженных сил.
О пограничниках написано много, но было это так давно, что теперь уже вряд ли кто вспомнит истории про Карацупу, его верного друга пограничного пса Джульбарса и славных парней в зеленых фуражках. Этот сборник возвращает читателя к людям, волей судьбы или, что в принципе одно и то же, своих командиров заброшенным на окраины нашей бывшей Большой земли и несущим нелегкую боевую службу на линии между жизнью и смертью. Притчи, миниатюры и просто байки в авторском исполнении с легким оттенком незатейливого армейского юмора и грустной иронии…
«Кто не был, тот будет, кто был, не забудет 730 дней в сапогах…»Автор был, не забыл и написал о своей службе в ВСО, попросту говоря, стройбате. Написал с чувством и толком, с юмором и грустью. Кто был — поймет, кто не был — проникнется.