Особенности национального сыска - [2]

- Подожди, подожди, лейтенант. Что это за сводка такая? Украден мешок картошки… – в голосе Куликова зазвучали начальственные нотки. – Мы, понимаешь, не Чикаго, я знаю, но и у нас должны быть грабежи, изнасилования, убийства. Так что про картошку отставить. Я начальник особого отдела, мне подавай резонансные дела.

Лейтенант что-то промямлил и замолчал. Бегая глазами по печатному листу, он искал между строк, что-то из ряда вон выходящее. По выражению его лица Куликов понял, что громких дел в ближайшее время не предвидится.

- Свежая пресса есть? – спросил Куликов.

- Да, товарищ майор. «Городской вестник». – Лейтенант чуть приободрился. – Принести?

- Да. И вот что ещё. Позови ко мне старшего лейтенанта Третьяка.

- Разрешите идти?

- Иди…

Куликов газет не читал, как говорится, от корки до корки, а просматривал из любопытства, как правило, начиная с последней страницы: вначале спорт, затем погоду, кроссворд, если он не очень сложный. С новостями культуры майор знакомился мельком, а иногда, когда был не в духе, игнорировал. Но сейчас всё происходило с точностью до наоборот, будто Куликов являлся лицом представляющим русскую интеллигенцию, которая в первую очередь интересуется культурой. Куликов прочитал, и его лицо покрылось румянцем:

«Событие года. Завтра в городском музее будет выставлено на всеобщее обозрение «Яйцо Фаберже». Выставка продлится три дня».

Куликов прочитал ещё раз, надеясь, что эмоции схлынут, но они наоборот усилились, подталкивая его к непростому решению.

«Вот оно резонансное дело», - подумал Куликов.

В дверь постучали.

- Войдите, - разрешил Куликов.

- Старший лейтенант Третьяк по вашему приказанию…

- Проходи. Садись.

Третьяк роста был среднего, какой-то весь округлый, лицо в веснушках, а нос картошкой, - одним словом на первый взгляд простак. Но если начинать осмотр с глаз, можно в корне поменять мнение, потому что в них читались незаурядные способности.

- Завтра к нам по обмену опытом прибывает офицер из китайской народной республики, - заявил Куликов громогласно.

- Уже прибыл, товарищ майор. Вчера, – признался Третьяк.

- Как вчера?!

- Так. Я подполковнику Кулишу докладывал. Он приказал мне её встретить и разместить в гостинице…

- Её?! Офицер, что женщина?

- Так точно.

«Ну, Кулиш, сучёнок, спасибо тебе… - Куликов мысленно ругнулся, и, посмотрев, в глаза Третьяка спросил: - Ну и как она… в смысле… общения?

- По-русски хорошо говорит. Да. Мы с ней же на вокзале сфотографировались. – Третьяк протянул мобильный телефон. – Вот посмотрите.

На мини-экране рядом с Третьяком стояла маленькая, полная женщина очень похожая на уборщицу из солнечного Таджикистана. Её плоское лицо улыбалось.

«Два сапога пара», - подумал Куликов и снова громогласно добавил: - Теперь слушай приказ: будешь работать с ней в паре. В ближайшие дни вашей группе будет поручено сложное, уголовное дело. Так что будет возможность продемонстрировать свои лучшие качества. А пока составь для неё небольшую культурную программу. Покажи город, ну и так далее… Она сейчас в гостинице?

- Никак нет. В гостинице ремонт. Поэтому я поселил её на конспиративной квартире.

- Так. Хорошо. – Куликов о чём-то задумался. – Ладно, иди, готовься. Подожди. Позови ко мне лейтенанта.

Держа в руке блокнот, вошёл лейтенант, по все видимости, адъютантская должность его устраивала.

- Ты про яйцо Фаберже что-то знаешь? – спросил Куликов.

- Да. Завтра в городском музее состоится выставка…

- Вот именно выставка. А есть только небольшая заметка в газете. Так. Записывай. Связаться со всеми средствами массовой информации. В первую очередь телевидение: пусть сделают репортаж и покажут в новостях. Затем радио: пусть вбросят в эфир информацию и установят обратную связь со слушателями. Если будут отнекиваться, что, мол, сделали уже. Скажи от моего имени этого не достаточно. Пусть усилят. Для нашего города эта выставка событие номер один. Всё понял?

- Так точно, товарищ майор.

- Выполняй. Стой. М-м-м. Возьми в помощь… как его? Не… Не… Не…

- Незамутдинова?

- Да. Я еду в музей. Где моя машина?

Новые амортизаторы сглаживали неровности дороги и, едущий в машине, Куликов чуть укачивался, будто младенец в люльке. Если раньше он мог банально задремать, зная, что никакого криминального события не случиться, то сейчас, приняв непростое решение, он своими руками это криминальное событие будет создавать. Поэтому про сон можно было вообще забыть.

«Первым делом музей, – размышлял Куликов. - Продумать до мелочей, как лучше это яйцо выкрасть. Второе: только бы этот Добродеев был в городе. Третье. А вот третье: придумаю потом».

- Что мы так медленно едим? – спросил Куликов у водителя.

- Товарищ подполковник, когда уходил в отпуск, приказал ездить строго по правилам. Вот же знак висит. – Водитель показал пальцем. – Не больше сорока…

«К чёрту этого подполковника! – про себя вспылил Куликов и, не обращая внимания на знак, приказал: - Ну-ка, давай прибавь, я опаздываю…

Музей представлял собой старое, давно не ремонтированное здание, как говорят в таких случаях, держался на честном слове, и этим словом были люди, охранявшие здесь не только культурные ценности, а что-то ещё более важное, передающиеся из поколения в поколение, без которого человек превращается в обычного млекопитающего.