Особая папка «Барбаросса» - [96]

Операция будет проводиться с соблюдением максимального эффекта неожиданности путем одновременного удара четырех групп, которые в максимально короткий срок должны достичь Уральского промышленного района. Смотря по тому, как будет вести себя противник, захваченные районы надо будет удерживать или отдавать, однако лишь после уничтожения всех жизненно важных объектов, для чего должны иметься специально подготовленные части».

Далее оперативная разработка гласила:

«3. Своеобразие театра военных действий требует специальной подготовки на зимний период — конкретно по следующим проблемам:

а) разведка дорог;

б) установление наиболее выгодного времени для проведения операции в соответствии с климатическими условиями;

в) изучение ландшафта и естественных преград;

г) соответствующая организационная и тыловая подготовка операции;

д) захват необходимого количества предмостных укреплений у железнодорожных мостов через Волгу, которые в том случае, если они будут разрушены, следует восстановить для переправы войск;

е) подготовка специальных операций с целью захвата важнейших объектов вдоль железных дорог»[313].

Наконец, предусматривались и конкретные направления действий от Астрахани до Куйбышева, даже с заходом южнее Урала (восточнее Магнитогорска и Челябинска), а на севере — вплоть до Воркуты. Не больше и не меньше!

Конечно, сегодня можно иронизировать над генералами из OКB и ОКХ, которые считали, что они смогут 12 дивизиями пройти практически через всю европейскую территорию Советского Союза и захватить Урал. Как и в планировании самой операции «Барбаросса», здесь немецкие генералы полагали, что будут действовать на Урале как бы в безвоздушном пространстве. Для них уже не существовало Красной Армии, для них не существовало и советского населения. Недаром говорится: кого боги хотят наказать, того они лишают разума...

Но уже с августа 1941 года в документах германского генерального штаба не найдешь никакого упоминания об Урале. Развитие событий на советско-германском фронте быстро отрезвило как генерала Гальдера, так и многих других генералов — они с испугом стали констатировать возрастающую мощь советского сопротивления. Об Урале пришлось забыть, ибо зашаталось все здание «Барбароссы».

Однако у агрессии есть своя собственная инерция. Хотя гитлеровским дивизиям не удалось взять ни Ленинграда, ни Москвы, мечты о Свердловске и Челябинске не оставляли нацистских стратегов до самого конца войны. В частности, в мемуарах имперского министра вооружения Альберта Шпеера, которые под аккомпанемент невероятной рекламной шумихи появились на западногерманском книжном рынке в конце 60х годов, рассказывается еще об одном — тоже не осуществленном — плане, касающемся Урала[314]. Оказывается, Шпеер, который в своих мемуарах рисует себя самоотверженным борцом против Гитлера, в апреле 1943 года обратился к фюреру с предложением подготовить новую операцию против Урала. Ссылаясь на данные немецкой разведки, Шпеер доказывал, что Урал представляет собой одну из основных кузниц боевой мощи Красной Армии, и именно поэтому требовал бросить все усилия на то, чтобы парализовать Урал. К своей идее Шпеер склонил и Геринга, который увидел в этом разбойничьем плане возможность реабилитации для своих обанкротившихся ВВС.

Гитлер на первых порах скептически отнесся к предложению Шпеера, поскольку Восточный фронт уже трещал по всем швам и фюреру приходилось заботиться не о бомбежке Свердловска, а о прикрытии границ Германии. Тем не менее Шпеер настаивал на своем плане, который поступил в штабную разработку, долгое время пытались найти подходящие самолеты для проведения бомбардировочной операции. Увы, к великому огорчению Шпеера, таких самолетов не нашлось.

Примерно в том же направлении работала и мысль обер-палача Гиммлера. В его переписке с начальником имперского управления безопасности СС Кальтенбруннером обнаружено письмо, в котором рейхсфюрер СС сообщает своему верному помощнику следующее: ему, Гиммлеру, стало известно, что, оказывается, переплавка военного снаряжения и боеприпасов с Урала на фронт происходит не по железным дорогам, а на подводах и санях и что, мол, каждая подвода проезжает несколько километров, после чего два или три снаряда, лежащие на ней, перегружаются на следующую подводу и вот таким образом снаряды проходят далекий путь от Урала до фронта. На этом месте читающему полагалось бы рассмеяться над информацией, которой располагал владыка гестапо. Однако смеяться рано! Дело в том, что вслед за этим Гиммлер требовал от Кальтенбруннера организовать заброску на Урал диверсантов, которые распространили бы инфекционные заболевания и сорвали бы доставку боеприпасов и вооружения. С присущей Гиммлеру аккуратностью он тут же приводил длинный список различных заболеваний, которые должны были быть распространены на территории Советского Союза[315].

Урал играл в германском военном планировании еще одну специфическую роль. Дело в том, что гитлеровской Германии в «идеальном случае» развития агрессии так или иначе пришлось бы встретиться с интересами японского империализма. Теоретически считалось, что встреча между дивизиями вермахта и японскими самураями должна была произойти где-то около Новосибирска. Во всяком случае, Урал Гитлер хотел оставить для себя. И хотя к концу 1941 года стало уже ясным, что ни о Сибири, ни об Урале не может быть и речи, агрессоры предприняли попытку официального раздела сфер влияния. В конце декабря 1941 года японский посол в Берлине генерал Осима передал Риббентропу проект специального соглашения о «разделе сфер влияния» между Германией и Японией