Основы риторики - [97]
«Скажу прямо: Степан Тимофеевич постоянно играл между нами некоторую особую и, так сказать, гражданскую роль и любил эту роль до страсти, — так даже, что, мне кажется, без нее и прожить не мог. Не то чтоб я его уже приравнивал к актеру на театре: сохрани Боже, тем более, что сам его уважаю. Тут все могло быть делом привычки, или, лучше сказать, беспрерывной и благородной склонности, с детских лет, к приятной мечте о красивой гражданской своей постановке. Он, например, чрезвычайно любил свое положение «гонимого» и, так сказать, «ссыльного».
(Ф.М. Достоевский)
Прогрессия — переход к новому. Развертывать содержание речи можно последовательно, не останавливаясь на сказанном и не возвращаясь к нему. В таком случае прогрессия будет прямой.
«Таже ин начальник во ино время на меня рассвирепел, — прибежал ко мне в дом, бив меня, и у руки отгрыз персты, яко пес, зубами. И егда наполнилась гортань его крови, тогда руку мою испустил из зубов своих, и, покиня меня, пошел в дом свой. Аз же по благодати Бога, завертев руку платом, пошел к вечерне. И егда шел путем, наскочил на меня он же паки со двемя малыми пищальми и, близ меня быв, запалил из пистоли, и Божию волею на полке порох и пыхнул, а пищаль не стрелила. Он же бросил ее на землю и из другия паки запалил так же, и та пищаль не стрелила. Аз же прилежно, йдучи, молюсь Богу, единою рукой осенил ево и поклонился ему. Он меня лает, а я ему рекл: «Благодать во устех твоих, Иван Родионович, да будет!» Посем двор у меня отнял, а меня выбил, всего ограбя, и на дорогу хлеба не дал».
(Аввакум)
Прогрессия создает динамику речи и делает ее интересной, но разрывает связность речи, поэтому даже энергичная речь Аввакума содержит избыточные, с точки зрения прогрессии, повторы. Остановить или замедлить прогрессию можно репризами и амплификациями, которые подробно развертывают отдельные элементы изложения. Тогда речь приобретает необходимую избыточность.
«Прачка Палашка, толстая и рябая девка, и кривая коровница Акулька, как-то согласились в одно время броситься матушке в ноги, винясь в преступной слабости и с плачем жалуясь на мусью, обольстившего их неопытность. Матушка шутить этим не любила, и пожаловалась батюшке. У него расправа была коротка. Он тотчас потребовал каналью француза. Доложили, что мусью давал мне свой урок. Батюшка вошел в мою комнату. В это время Бопре спал на кровати сном невинности. Я был занят делом. Надобно знать, что для меня выписана была из Москвы географическая карта. Она висела на стене без всякого употребления, и давно соблазняла меня шириною и добротою бумаги. Я решился сделать из нее змей, и пользуясь сном Бопре, принялся за работу. Батюшка вошел в то самое время, как я прилаживал мочальный хвост к Мысу Доброй Надежды. Увидя мои упражнения в географии, батюшка дернул меня за ухо, потом подбежал к Бопре, разбудил его очень неосторожно, и стал осыпать укоризнами. Бопре в смятении хотел было привстать и не мог: несчастный француз был мертво пьян. Семь бед, один ответ. Батюшка за ворот приподнял его с кровати, вытолкал из дверей и в тот же день прогнал со двора к неописанной радости Савельича. Тем и кончилось мое воспитание».
(А.С. Пушкин)
Связанность речи. Единая логико-смысловая конструкция фразы создается применением специальных слов-связок, обозначающих смысловые отношения между частями конструкции: «и», «следовательно», «затем», «наконец» и т. п. При этом содержание членов конструкции, естественно, должно соответствовать значению связок. Связанная речь близка периодической, отличаясь от последней необязательной соразмерностью частей фразы.
«Однажды, выкупавшись в холодной воде Кидноса, Александр простудился и слег. Когда позвали врача Филиппа, король полулежал на кровати, раскрасневшись и читая какое-то письмо.
Мельком взглянув пламенным взором на вошедшего, Александр продолжал читать, пока врач толок и мешал свои зелья. Наконец, Филипп протянул чашу королю; тот, зорко на него посмотрев, воскликнул: «Какое доверие, Филипп!» и стал медленно пить, не сводя глаз со спокойного лица лекаря. Затем, откинувшись на подушки, он дал Филиппу прочесть донос Пармения, будто королевский лекарь подкуплен, чтобы отравить Александра. Выздоровев, король еще больше приблизил к себе Филиппа, совершенно отдалив Пармения».
(М. Кузьмин)
Слова «однажды», «когда», «наконец», «затем», а также деепричастные обороты с временным значением представляют собой логико-смысловую рамку конструкции, членят ее и отделяют от предыдущих и последующих фрагментов повествования.
Если автор стремится сосредоточить мысль на оценочном, а не предметном образе, он опускает такие связки и даже переставляет местами отдельные предложения фразы, делая ее менее связной и нарушая смысловую последовательность. В таком случае образ автора сливается с образом предмета.
«Один из таких ложных выходов созерцательных — искусство как религия.
