Основы истинной науки - III - [14]

Рай и блаженство находятся в самом существе, в чистоте его непорочной и святой природы. Поэтому, где бы чистые и блаженные существа ни находились, они одинаково спокойны, счастливы и блаженны, ибо ничто не в силах нарушить гармонию, так прочно установившуюся между их чувствами, желаниями, стремлениями и Божественным началом, вложенным в основу всей вселенной и всех дел рук Божиих. Видя Бога всюду и везде, они не могут не быть счастливы и покойны, ибо вся жизнь их в Богеи Бог для них есть начало и конец их стремлений. Обитель их или пребывание их на планетах небесных сил нисколько не прибавляет их блаженного состояния. Они одинаково чувствуют своё счастье и на нашей земле, если только не считать того в высшей степени томительного и удручающего чувства печали и жалости, которое возбуждаем мы в них своим упорством в грехе, своей слепотой ко всему истинному и святому; если только не считать того в высшей степени томительного и удручающего чувства печали и жалости, которое возбуждаем мы в них своим упорством в грехе, своей слепотой ко всему истинному и святому: если только не считать тех забот и тех попечений, которые изливает каждый из них на нас, желая исправить нас и навести на путь истинный и, видя себя отверженным и непонятым, скорбит душой и молится за нас. Много причиняем мы, грешные люди материальных планет, забот и печалей блаженным небожителям своим упорством и неведением, оттого и не могли бы они сказать нам, что чувствуют себя одинаково счастливо и уравновешенно, как, пребывая на нашей земле, так и в своих святых обителях.

Святые обители небесных сил не прибавляют им блаженства и счастья, но они соответствуют только природе их. На этих планетах всё соответствует праведному состоянию души, на них только чувствует себя каждый из них в своей сфере, у себя дома.

Каждый из небожителей имеет свой определённый круг сродных и симпатичных существ, которым он сообщает результаты своих трудов, свой успех и свои неудачи, с которыми он советуется в своих дальнейших действиях, с которыми он молится Бог у, созерцает тайны бытия и славословит Создателя Своего, и все эти действия происходят всегда на одном и том же постоянном месте, которое несказанно красиво, несказанно величественно, ибо это есть рай.

Святой Андрей был восхищён в рай и повествует о нём нижеследующим образом: «После этого напал на меня ужас, и я ощущал, что стою превыше небесной тверди. Юноша с лицом подобно солнцу предшествовал мне. Я последовал за ним и вот увидел: крест прекрасный и великий, видом похожий на радугу. Вокруг Него стояли певцы огнезрачные, как пламень, и пели сладкую песнь, прославляя Господа, распявшегося, на кресте. Предшествующий мне юноша, приступив ко Кресту, облобызал Его и подал мне знак, чтобы я сделал то же: я припал ко Святому Кресту со страхом и радостью великой и усердно лобызал Его. В то время, как я его лобызал, насытися неизреченной духовной сладости и обонял больше благоухания, нежели в раю. Миновав крест, я посмотрел вниз и, увидев под собою бездну, - потому что мне казалось, что я хожу по воздуху, - начал пугаться и возопил к руководившему меня: «боюсь, чтобы мне не низвергнуться в глубину». Он, обратясь ко мне, сказал: «не бойся! нам должно взойти выше», - и подал мне руку. Когда я схватил его за рукумы очутились выше второй тверди, я увидел там дивных мужей и покой их, и радость праздника их, неизглаголенного языком человеческим. После этого мы вошли в чудный пламень, который нас не опалял, но только просвещал. Я начал ужасаться и опять руководивший меня обратился ко мне и подал мне руку, говоря: «нам должно взойти и ещё выше». С этими словами мы очутились выше третьего неба, где я увидел и услышал множество небесных сил, поющих и славословящих Бога. Мы пришли пред завесу, блиставшую, как молния, пред которою стояли страшные, великие юноши, подобные пламени огненному; лица их сияли паче солнца, и в руках их было огненное оружие; кругом со страхом предстояло бесчисленное множество небесного воинства. Руководивший меня юноша сказал: «когда отымется завеса и увидишь Владыку Христа, тогда поклонись престолу славы Его». Услышав это, я вострепетал и возрадовался; меня объяли ужас и неизъяснимая радость, я стоял и смотрел, когда отымется завеса. Её отняла некая пламенная рука, и я увидел Господа Бог а Моего, как некогда Исаия пророк, сидящего на престоле высоком и превознесённом, окружённого Серафимами. Он был облечён в багряную одежду, лице Его сияло неизреченным светом, и Он с любовью обратил ко мне Свои очи. Увидев Его, я пал пред Ним на лице моё, поклоняясь пресветлому и страшному престолу славы Его. Какая же тогда от видения лица Его объяла меня радость, того невозможно выразить, так что и ныне, поминая это видение, исполняюсь неизречённой сладости. В трепете лежал я пред Владыкою, удивляясь толикому Его милосердию, что попустил мне грешному и нечистому человеку прийти пред Него и увидеть Божественную лепоту Его. Я исполнился умиления, размышляя о моём недостоинстве и, рассматривая величие моего Владыки, повторял в себе слова Исаии пророка: «О, окаянный аз! яко сподобихся человек сей и нечистоты устнеимый, Г оспода Бога моего очима моима видети» (Псал. 6, 5). И услышал я, что Премилосердный Творец мой изрёк ко мне пречистыми и сладчайшими устами Своими три Божественные слова, которые столько усладили моё сердце и столько разожгли любовью к Нему, что я весь таял, как воск, от действия теплоты духовной; и исполнились надо мною слова Давида: «бысть сердце моё, яко воск таяй посреде чрева моего» (Псал. 21, 15). Потом все воинства небесные воспели песнь предивную и неизречённую. После этого не знаю, как я очутился опять ходящим в раю. Пришла мне мысль, что я не видел Госпожи Пресвятыя Богородицы: и вот вижу некоего мужа светлого, как облако, носящего крест и говорящего мне: «ты захотел видеть здесь Пресвятую Царицу небесных сил?.. Нет, нет Её здесь: Она ушла в многобедный мир помогать человекам и утешать скорбящих. Я показал бы тебе Её святое местопребывание, но теперь уже не время: тебе должно возвратиться туда, откуда ты пришёлтак повелевает Владыка». Когда он говорил это, мне показалось, что я сладко уснул; проснувшись, я увидел, что нахожусь на том же самом месте, где был прежде».