Основы истинной науки - I - [87]

Это прекрасный мотив для душевной картины, могущий служить темой для целой поэмы. Испуг, надежда, потрясение, расчёт, погибель, и затем победа; всё это совмещено в один какой-нибудь час времени; все эти возбуждения были произведены самыми разнообразными впечатлениями и представлениями, вызванными одними образами и представлениями, возникающими постепенно, вследствие каких-то высших, от организма человеческого совершенно не зависящих причин, которые человеческое сознанием не обнимает.

Материалист, разбирая данное лицо, как объект вещественного мира, сказал бы: «Что вошло в этого человека? Образ нескольких черт синим карандашом по белому фону. На сетчатую оболочку упали известные лучи света, которые в своих колебаниях сами по себе не развивают более живой силы, чем всякие другие лучи. Живая сила для процесса проведения подготовлена в нерве так же, как сила сокращения мускулов - в мускулах; бесконечно слабым импульсом волны света она лишь разрешается, как разрешается сила бочки с порохом тлеющейся искоркой. И ничего большего материалист не скажет, ибо все дальнейшие его исследования повели бы к необходимости признать отвлечённости, чего материалист не допускает, - следовательно, для него остаётся одно только возможное исследование, что он в данном случае и делает; не принимая сознания, он может только проследить физический причинный ряд, через мозг до первого повода к внезапному движению; а затем вся самая существенная сторона факта остаётся не разъяснённой: каким образом происходит, что эти синие черты производят именно в этом человеке такое именно действие, которого они не произвели бы никогда, если бы изображение их пало на сетчатую оболочку глаза какого-нибудь другого человека, не имеющего никакого отношения к делам «Ионас и К°»? Не произвело ли бы на него другое впечатление, если бы в телеграмме были тем же синим карандашом написаны другие слова, например: «Невеста ваша даёт вам согласие на свою руку и сердце»; или «Отец ваш умер»?

Всякий ответ, который ссылается на «представление» в этом случае, не может считаться ответом, - это уклонение от желания знать истину. Мы желали бы в этом случае видеть проводники, пути живой силы, объём, способ распространения и источники физических и химических процессов, из которых исходят первые импульсы, известным способом приводящие в деятельность каждый мускул отдельно. Мы желали бы видеть несравненно более важные нервные точки, которые распространяются в органах речи, в дыхательных мускулах, производят приказание, слово и крик, которое повторяют десять раз ту же игру путём звуковых волн и слуховых нервов других неделимых. Мы желали бы, одним словом, разъяснить так называемое психическое действие и объяснить физическое, которое мы видим, физическими причинами.

Пусть читатель не думает, что в этом случае мы требуем чего-либо невозможного, ибо материалисты признают в принципе, что как строение организации живых существ, так и причинность явлений ими вполне поняты. Если же они признают себя настолько сведущими, то, следовательно, им должны быть ясны все эти явления, которые мы и просили бы разъяснить подробно, не прибегая к употреблению слов и названий, взамен прямого и точного описания явления, или в противном случае мы должны были бы просить их сойти с своего авторитетного пьедестала всезнания и признаться в своём неведении, или, по крайней мере, в ограниченности своих знаний.

Мы могли бы ещё удовлетвориться, если бы нам выяснили связь между первым впечатлением волны света и соединёнными с точным фиксированием букв импульсами движений так же ясно, как мы видим, например, отражённое в судороге бедро лягушки. А они вместо этого разыскивают в мозгу «мышление», «чувствование» и «хотение», всё равно, как если бы в мускулах под мышкою пианиста желали открыть Dur, Moll, Allegro, Adagio и Fortissimo, каждое в особенном закоулке (Ланге, т.II, стр. 326).

Несомненно, что причина всех этих недомолвок и поверхностного исследования научных вопросов лежит в том узком и совершенно спокойном взгляде, с которым все материалистические системы смотрят на окружающий их мир, вследствие чего явления очень сложные и самая жизнь наша являются пустым и шуточным фактом. Такое опасное поверье глубоко вкоренилось в убеждении нашей публики, за него стоят не одни люди науки, но и литература наша с лучшими представителями в главе. Например, Д. Писарев в одной из своих статей пишет: «Мы все сильно заражены наклонностью к натурфилософии, к познанию общих свойств естества, основных начал бытия, конечной цели природы и человека и прочей дребедени (!), которая смущает многих даже специалистов и мешает им обращаться как следует с микроскопом и анатомическим ножом...».

Этот спокойный, исключающий возможность всякого глубокого анализа взгляд Н. Страхов описывает чрезвычайно типично и совершенно в духе материалистических учений в своём сочинении «Мир как Целое», 1872, стр. 160 - 168, желая утверждать всякого от излишних и, по его мнению, суетных требований от жизни и от науки. Он говорит, что замечание: «Нет великого человека, который бы был великим для своего лакея»