Основы истинной науки - I - [3]

С их точки зрения, нужно радикальное изменение всего умственного строя мысли и новое мировоззрение, более соответствующее естественным требованиям природы от человека. Они говорят, что в настоящее время интеллигентный человек достаточно созрел для того, чтобы быть в состоянии додумываться до конца и уметь различать значение временных и переходных истин и целей, с которыми ему приходится сталкиваться в жизни, от вечных и абсолютных. Интеллигентный человек должен уметь различать цель от средства, причины от их следствий и должен уметь отводить всему этому соответствующее место и давать преобладающее преимущество главенствующим моторам жизни и прогресса, как духовного, так и нравственного и умственного.

Неужели в самом деле людям никогда не суждено понять, что вся жизнь общества и каждого отдельного его члена ведётся в разрез с указаниями разума и здравого смысла; что в ней чрезвычайно много лишнего, пустого и даже совсем бессмысленного, без чего людям жилось бы несравненно легче. Пусть каждый проверит свою жизнь, и если он в состоянии беспристрастно проследить её, то увидит, что всё общество и он сам, совершенно того не понимая, живёт машинально исключительно в силу привычек, образовавшихся вследствие внушений, которые производили на него с самых ранних лет кормилицы, мамки, няньки, родители, воспитатели, учителя и школы, и что эти внушения дополнялись внешними давлениями, произведёнными окружающей средой, обществом и условиями благосостояния и довольства.

Родители и воспитатели наши, внушая нам жизненные привычки, руководствовались так же, как и мы, не разумом и здравым смыслом, но следовали своим собственным наследственным привычкам, возведённым в принципы жизни ещё дедами и прадедами, отчего так часто мы в своих поступках можем усмотреть осколки традиции самых древних времён, нисходящих чуть не до времён языческих и каменного периода, т.е. до такой древности, когда люди были ещё так мало развиты, что в сущности не могли дать никаких полезных указаний относительно образа жизни здравомыслящему и интеллигентно-развитому современному человеку. А эти-то самые традиционные привычки и принципы, перешедшие в нас в силу внушений, были всегда самыми злейшими врагами всякой новой, свежей и возвышенной идеи, а следовательно, приносят чрезвычайно много вреда, как нашему личному усовершенствованию, так и общему развитию века.

Заметьте, как на каждом шагу при обсуждении своих поступков или своих мнений мы неправильно употребляем свой разум и здравый смысл, как мы часто им злоупотребляем и в какие компромиссы входим с ним; касается ли наше суждение общественной или практической жизни, науки, наших отношений к людям или к окружающей природе, это всё равно, везде наши суждения переменчивы, узки, поверхностны и никогда не имеют достаточности основания. Это лучше всего обрисовывается при обмене мнений.

Нет двух одинаковых мнений между людьми; каждый настаивает на своём, решительно не заботясь о том, чтобы через посредство спора или обоюдного обмена мысли восстановить истину и затем держаться её. Этого никогда нет, истина остаётся всегда одна в стороне от спорящих, и после спора всякий остаётся при своём мнении, даже тот, кто принужден считать себя побеждённым.

Ведь если основания, принятые для суждения, одни и те же, то выводы разума и логики должны вести к одинаковым результатам и разногласий не должно быть; стоит только спорящим добросовестно согласиться между собой, проверить основания мысли, ход суждения, указать друг другу обоюдные ошибки, и вывод получился бы одинаковый. Но дело в том, что редко ведутся споры с целью выяснения истины, но всегда преследуется тщеславное намерение, во что бы то ни стало взять перевес над своим противником, быть победителем и, став в общественном мнении выше, осмеять его и восторжествовать.

Многие спорят для того, чтобы спорить; им нравится самый процесс спора; сегодня они защищают одно мнение, а завтра ему противоположное и хвастают тем, что в обоих случаях остаются победителями. Эта любовь к одержанию победы при обмене мнений совсем не редкость и несравненно более распространена, чем об этом думают; напротив, её надо до некоторой степени искать в каждом из нас и в каждом споре, ибо людей способных судить беспристрастно и радоваться успеху ближнего очень мало; большинство никогда не отказывается от случая указать другому, что и в его, хотя и правильном, суждении есть доля смешного.

Если это не было бы так, то не существовало бы целой науки эристики об искусстве вести в обществе дебаты. Наука эта возводит искусство вести спор на степень настоящего турнира, где спорящие прямо становятся в оборонительные друг против друга положения и, как на каждом поединке, наносят удары, парируют их, и более искусный спорщик должен всегда иметь перевес, независимо от того на чьей стороне правда.

При сём необходимо заметить, что эристика не создана искусственно для научения человека злу и пренебрежению к истине; совсем напротив, она обращает лишь внимание на наиболее распространённые уклонения от правильного суждения или на ошибки мысли, которые, сами того не замечая, допускают люди, делая свои выводы и заключения. Она основывается на практике жизни и весьма наглядно указывает, как далеко заводит неправильная форма суждения в область самообмана.