Основы философии - [71]

В отличие от ученого, которого можно уподобить стрелку, стреляющему при ясной погоде и могущему проверить, попал он в мишень или нет, философа можно уподобить стрелку, стреляющему в кромешной мгле. Он не может никогда узнать, попал он или нет, а может только поверить в свою удачливость и убедить себя.

Гипотетичность философских положений не может привести к отказу от философии. Воздержание от суждений, провозглашенное скептиками, заклеймено Гегелем как «скудость мысли». Философия не может быть научно безупречна, но отсюда не следует, что она имеет дело только с мнением. Философия является инструментом обсуждения сокровенных человеческих желаний. Цель философской «стрельбы» — блаженство, а побуждают «стрелять» психологическая потребность в вере в вечное существование и задача создания внутреннего, духовного мира.

Философские положения недоказуемы, как научные доказуемы обращением к опыту или как логические теоремы — обращением к разуму, но в этом нет необходимости. Философская система, чтобы проникнуть в души людей, должна прежде всего удовлетворять их основным потребностям и идеалам. Значит ли, что в этом случае нет места истине? Отнюдь. Мышление имеет здесь дело с особым родом истины — истиной философской.

В отличие от науки с приматом чувственного опыта и религии с культом авторитета в философии большое значение приобретает интуиция. Философское знание — знание об Универсуме, и оно может считаться полноценным в том случае, если имеется метод постижения целого. Формальная логика тут не подходит, так как слабое и отрывочное знание реальности не дает возможности построить бесконечно длинную цепь логических умозаключений (да это и в принципе невозможно). Провалы преодолеваются с помощью озарения, которое дополняет недостающие звенья. Нельзя доказать истинность определенного воззрения об Универсуме (на это не способен ни один гений), можно лишь интуитивно ощущать свою правоту. Логичность мышления и большое количество знаний соединяются в философской системе со способностью к целостному восприятию, которая, возможно, не инструмент разума, а свойство души. Посредством него определяют красивое, справедливое и т. д.

Индивидуальный характер философских систем и оснований для них сообщает то отличие философии от науки (сближая ее с искусством), что философией может заниматься каждый при достаточной глубине его мышления, даже не овладев категориальным аппаратом и содержанием дисциплины. Философствовать можно с нуля, с создания собственного категориального базиса. В этом случае вряд ли изобретешь велосипед, но лучше все же знать о существовании велосипеда и владеть им, чтобы быстрее достичь цели.

Ученые находят готовыми основания своей деятельности, в том числе теоретический фундамент. Наука основывается на эмпирически подтвержденном авторитете. Ученые порой используют достижения наук для философии. Если ученый переходит, например, от вывода о бесконечно малых величинах в математике к представлению о монадах как основных единицах мира, как Лейбниц, то его несомненно можно назвать философом в той же мере, как и создателем дифференциального и интегрального исчисления.

Отмечалось, что философия имеет дело с ценностями во всем их многообразии. «Как у Сократа, так и в первых диалогах Платона философское сознание простирается на знание во всем его объеме, причем оно сознательно противополагается знанию, ограниченному познанием действительности. Оно охватывает также и определение ценностей, правил и целей»[192]. Философское миропонимание строится на основе охвата всех данных о реальности и представлений о цели и смысле человеческого существования.

Последнее особенно важно. Философия науки интересна только ученым. Она определяет родовые свойства человека — пределы и возможности познания им себя и мира. Если изменится взгляд на какой-нибудь гносеологический вопрос, то иной станет точка отсчета, а структура социальных взаимоотношений останется прежней. Решение гносеологического вопроса затрагивает всех и никого в особенности. Так же точно людей в большинстве своем привлекает и наука, выявляющая общее в природе. Ученый работает на общее в человеке, и все его выводы относятся к родовым свойствам. Считают ли, что Солнце вращается вокруг Земли, или узнали, что Земля вращается вокруг Солнца — для индивидуальных свойств человека и структуры взаимоотношений людей это не имеет значения.

Этическая философия, обращенная к индивидуальным свойствам человека, привлекает внимание человека как индивида. Это же относится к большинству разделов философии. То, что в философии ценностный аспект имеет гораздо большее значение, чем в науке, ведет к тому, что так называемые всеобщие ее законы (отражающие стремление представить философию как науку, использовавшиеся идеологами для придания веса и видимости объективности своим взглядам) заслуживают, скорее, названия принципов. Философские взгляды нельзя рассматривать в виде теории, подобно научной. Это учения, объединяющиеся вокруг общей идеи.

Конечно, это не противоречит тому факту, что в философии вызревают новые научные направления, для которых она является питательной средой. Так было с наукой вообще, которая зародилась в античное время, так происходит и сейчас с различными качественно новыми областями исследований. В свою очередь, как только в науке возникает серьезная ситуация, ставящая под вопрос ее основания, она обращается к философии. Теоретический разброд в физике элементарных частиц привел к углубленному интересу к философии. Казавшаяся само собой разумеющейся парадигма Демокрита сменилась интересом к Платону (у Гейзенберга, например). И так в любой кризисный момент в науке.