Основные понятия метафизики. Мир – Конечность – Одиночество - [171]

НА ШЕСТИДЕСЯТИЛЕТИЕ ЕВГЕНИЯ ФИНКА

Дорогой Евгений Финк,

Два месяца назад исполнилось тридцать семь лет с тех пор, как в нашем новом доме на Рётебук вы помогли мне перенести мой письменный стол на то место, где он стоит и по сей день.

Это первый знак.

Второй — в моей семинарской книге, где есть список участников семинаров. Среди участников первого главного семинара, организованного по моему возвращению из Марбурга («Онтологические основоположения и проблема категорий», зимний семестр 1928/29) первым упомянут наш недавно почивший, весьма уважаемый товарищ Оскар Бекер. На четвертом месте читаем: Кэте Ольтманс 8. семестр; впоследствии — госпожа Брёкер, и далее под номером 14: Евгений Финк, 8. семестр.

Оба имени подчеркнуты красным карандашом. Этот знак говорит: из названных, вероятно, что-то получится.

В качестве третьего знака сегодня я должен упомянуть о том, что Ваши предки по материнской линии принадлежат к той же деревне в Верхней Швабии, что и моя мать, и что у нас обоих в гимназии Констанца были одни и те же учителя греческого и латыни.

Первый и третий знаки не требуют особого пояснения — в отличие от второго: Ваше имя подчеркнуто красным.

Уже тогда Вы считались признанным учеником Гуссерля, которому отдавали предпочтение перед другими.

Теперь Вы вступили в другую и все-таки в ту же самую школу феноменологии.

Это наименование нам, конечно, надо понимать правильно. Оно не подразумевает какое-то особое направление в философии. Оно называет и теперь еще продолжающую существовать возможность, т. е. допущение той возможности, при которой мышление достигает «самих вещей», а точнее говоря, вещей мышления. Об этом можно было бы многое сказать.

Однако теперь я имею в виду Евгения Финка, «ученика», и отмечаю, что вплоть до сегодняшнего дня он подтверждает известное речение Ницше. Оно гласит:

«Плохо отплачивает учителю тот, кто навсегда остается только учеником».

В сказанном слышится лишь отрицательное. Оно не говорит о том, что делать, чтобы не остаться учеником. Этого вообще нельзя сделать. Здесь подтверждение имеет свой особый смысл.

Ученическое, если оно есть, мы оставляем позади себя лишь тогда, когда нам удается заново постичь то лее самое дело мышления, причем постичь как древнее, которое таит в себе древнейшее.

Такой опыт по-прежнему определяется традицией и духом современного века.

С этой точки зрения мне кажется вот что: Вам еще предстоит пройти испытание Вашего мышления. Ведь сегодня философии выпал тяжелейший экзамен.

Философия разрешается в самостоятельные науки. Они суть: логистика, семантика, психология, антропология, социология, политология, поэтология, технология. Вместе с ее разрешением в науки философию отрешают от дела своеобразным единением всех наук. Засилье наук, совершающееся в силу правящей в них самих фундаментальной особенности, сказывается в появлении того, что пытается выстроиться под титулом кибернетики. Этому процессу способствует и ускоряет его то, что современная наука вследствие своей основной черты сама устремляется ему навстречу.

Эту ее фундаментальную черту Ницше за год до своего крушения (1888) выразил в одном-единственном предложении. Оно гласит: «Не победа науки отличает наш XIX в., но победа метода над наукой» («Воля к власти», 466).

Здесь метод больше не мыслится как инструмент, с помощью которого научное исследование обрабатывает свои уже установленные предметы. Метод составляет саму предметность предметов, если предположить, что здесь еще можно говорить о предметах и попытка дать определения предметности вообще еще имеет «онтологическую силу».

По всей вероятности, философия прежнего стиля и соответствующего значения исчезнет из поля зрения человека технической мировой цивилизации.

Но конец философии — не конец мышления. Поэтому неотступным становится вопрос о том, примет ли мышление предстоящее испытание и как оно выдержит это время.

Так что, дорогой Евгений Финк, в канун Вашего шестидесятилетия я желаю, чтобы Вам удалось из достоинства сделать подлинную нужду. Это значит вот что: благодаря Вашей способности к мышлению Вы можете, ничего не маскируя и не прибегая к поспешным компромиссам, выдержать то испытание, в котором оказалось мышление. Более того, Вы могли бы содействовать выявлению той нужды, в которую безграничная власть науки, уже ставшей технической, это мышление загоняет.

Начало западного мышления у греков было подготовлено поэзией.

Может быть, в будущем только мышление откроет поэзии свободное для действования пространство времени, дабы через поэтическое слово снова возник словотворческий мир.

Побуждаемый такими мыслями, я избрал к Вашему шестидесятилетию вот этой маленький подарок: Поль Валери, Юная парка (перевод П. Целана).

*

Фрайбург-в-Бр.,

30 марта 1966 г.

Дорогой Евгений Финк, вот текст моей речи на Ваше шестидесятилетие — с сердечными пасхальными приветствиями Вам от нас.

Ваш Мартин Хайдеггер

ПОСЛЕСЛОВИЕ НЕМЕЦКОГО ИЗДАТЕЛЯ

Изданная здесь и ранее не публиковавшаяся лекция, в рукописи озаглавленная как «Основные понятия метафизики. Мир—конечность—одиночество», была прочитана Мартином Хайдеггером во Фрайбургском университете, в зимнем семестре 1929/30 гг., и заняла четыре часа. Согласно свидетельствам двух слушателей этой лекции, доктора Вальтера Брёкера (Киль) и доктора Генриха Виганда Петцета (Фрайбург), в лекционном зале вместо «Мир—конечность-одиночество» Хайдеггер написал на доске подзаголовок лекции как «Мир—конечность—уединение». Это расхождение соответствует и той формулировке, которую в начале лекции, в ходе общего разъяснения лекционных заголовков, Хайдеггер дает вопросу одиночества. Однако поскольку ни в рукописи лекции, ни в первой ее машинописной копии в этом подзаголовке слово «одиночество» не было заменено на «уединение», для этого издания был сохранен подзаголовок рукописи.