Основное в ленинизме. Том 1. Ленинизм и либерализм [заметки]

1

Автор служил чиновником по устройству казённых земель в Таврической губернии.

2

Такое изложение мне представляется нелишним, потому что книга г. Постникова, представляющая из себя одно из наиболее выдающихся явлений в нашей экономической литературе последних лет, осталась почти незамеченной. Отчасти, может быть, объясняется это тем, что автор, хотя и признает большую важность экономических вопросов, но излагает их слишком отрывочно и загромождает изложение подробностями других вопросов.

3

Только 5 селений имеют подворное землевладение

4

Кулацких элементов здесь действительно нет, но элементы эксплуатации, без сомнения, есть: арендуя землю в размере, далеко превышающем потребность, зажиточные крестьяне отбивают у бедных землю, нужную тем на продовольствие; расширяя размеры хозяйства, они нуждаются в добавочных рабочих силах и прибегают к найму.

5

См. выше — таблицу о составе семей по группам

6

Для определения денежного дохода Постников поступал так: принимал, что вся торговая площадь находится под самым дорогим хлебом — пшеницей и, зная средний урожай её и цены, вычислял получаемое с этой площади количествоценностей.

7

Расчёты г. Южакова в «Русской Мысли» за 1885 г. № 9 («Нормы народного землевладения») вполне подтверждают такой вывод. Продовольственной, т. е. низшей, нормой надела на двор он считает для Таврич. губ. — 9 дес. посева. Но г. Южаков относит на счёт надела только продовольствие зерновыми продуктами и налоги, полагая, что остальные расходы покрываются заработками. Бюджеты земской статистики доказывают, что расходы второго рода составляют большую половину всех расходов. Так, в Воронежской губернии средний расход крестьянской семьи — 495,39 руб., считая и натуральный и денежный расход. Из этой суммы — 109,10 идёт на содержание скота, N. В. Южаков относит содержание скота на счёт сенокосов и вспомогательных угодий, а не на счёт пашни 135,80 — на продовольствие растительной пищей и налоги и 250,49 — на остальные расходы — одежду, инвентарь, аренду, разные хоз. нужды и проч. — В Московской губернии средний годовой расход семьи — 348,83 руб., из них 156,03 — продовольствие зерновыми продуктами и налоги и 192,80 — на остальные расходы. [Среднее из 8 бюджетов, собранных московскими статистиками, — l. с. (loco citato — в цитированном месте. Ред.)].

8

В примечании: «При разделе земель каждый двор получает в известном клину на свои души сплошной участок, и потому у малодушных участки меньше. Условия супряги в Таврической губернии очень различны. Кто из супряжников имеет буккер, тому выорывается лишняя десятина, например, одному 10, а другому — 11 дес., или на не имеющего буккера падают все расходы по починке его во время работ. Тоже при неравенстве в количестве спрягаемого скота: одному пашут лишний день и т. д. В с. Каменке владелец буккера получает деньгами от 3‑х до 6 руб. за весну. Несогласия между супряжниками вообще очень часты».

9

Данные относятся ко всему Днепровскому уезду, включая селения, не причисленные к волостям. — Данные графы: «всё землепользование» вычислены мною — сложено количество земли надельной, арендованной и купчей и вычтена земля, сданная в аренду. — Днепровский уезд взят потому, что он почти сплошь русский.

10

В такую ошибку впадает, например, г. Слонимский, который в статье о книге Постникова говорит: «Зажиточная группа крестьян теряется в массе бедноты и в иных местах как будто совершенно отсутствует». («Вестник Европы», 1893 г., № 3, стр.307)

11

Крестьяне зажиточной группы имеют 6–10 штук рабочего скота на двор.

12

«Немец давит местного крестьянина… тем, что лишает его соседней земли, которую он мог бы арендовать или купить», — говорит Постников. Очевидно, что в этом отношении русский зажиточный крестьянин ближе к немцу-колонисту, чем к своему бедному соотечественнику.

13

На 1,8–2,3 работника это составит 27–34,5 дес., а крестьяне зажиточной группы сеют 34,5–75 дес. Следовательно, общая характеристика этой группы — та, что размеры её хозяйства много выше рабочей нормы семьи.

14

Характер хозяйства — самопотребительский, коммерческий; характер эксплуатации труда — продажа своей рабочей силы, как главный источник средств к жизни, и покупка рабочей силы, как необходимое следствие расширения посевов за пределы рабочей способности семьи.

15

Ср. вышеприведённые данные о пищевой и торговой площади посева (только с этих площадей доход идёт на покрытие нужд земледельца, а не земледелия, т. е. представляет доход в собственном смысле, а не издержки производства), а также данные о среднем денежном расходе тавричанина в связи с количеством идущего на продовольствие хлеба (2 четв. на душу обоего пола).

16

Я не хочу сказать, чтобы подобное явление было абсолютно невозможно, как отдельный случай. Но ведь здесь речь идёт не о казусах, а об общем законе развития капиталистического общества. В пояснение покажу на схеме, о чём идёт речь:

   I) 4000 с + 1000 ν + 1000 m = 6000

   II) 1500 с + 750 ν + 750 m = 3000

I (1000 ν + 500 m) = II 1500 с

I 500 m накопляются, присоединяясь к I 4000 с:

   I) 4500 с + 1000 ν + (500 m) = 6000

   II) 1500 с + 750 ν + 750 m = 3000

   I) 4500 с + 1000 ν + 1000 m = 6500

   II) 1500 с + 750 ν + 750 m = 3000

I (1000 ν + 500 m) = II 1500 с

I 500 m накопляются по-прежнему и т. д.

17

Поэтому изложенный вывод можно формулировать ещё несколько иначе: в капиталистическом обществе рост производства (а следовательно, и «рынка») может идти либо на счёт возрастания предметов потребления, либо — и это — главным образом — на счёт прогресса техники, т. е. вытеснения ручного труда машинным, — так как изменение отношения ν к с и выражает собой именно уменьшение роли ручного труда.

18

А — капиталисты; W— непосредственные производители. a, a₁ а₁₁ — капиталистические предприятия.

Стрелки указывают на движение обмениваемых товаров. с, ν, m — составные части стоимости товаров.

I, II — натуральная форма товаров:

I — средства производства; II — средства потребления.

19

Пояснения к схеме:

I —II.. — VI — производители. а, b, с — отрасли промышленности (например, земледелие, промышленность добывающая и обрабатывающая). а = b = с = 3. Величина стоимости продуктов a = b = с равна 3 (трём единицам стоимости), из которых 1 приходится на сверхстоимость (Та часть стоимости, которая возмещает постоянный капитал, принята за неизменную и поэтому откинута).

В графе «Рынок» означается величина стоимости продаваемых (и покупаемых) продуктов; в скобках поставлена величина стоимости продаваемой (и покупаемой) рабочей силы (= р. с).

Стрелки, идущие от одного производителя к другому, означают, что 1-ый состоит наёмным рабочим у второго.

Предполагается простое воспроизводство: вся сверхстоимость потребляется капиталистами непроизводительно.

20

Это относится равным образом и к 5‑му и к 6‑му периодам.

21

Понятно поэтому, что разделять развитие капитализма на развитие вширь и — вглубь неправильно: всё развитие идёт одинаково на счёт разделения труда; «существенной» разницы между этими моментами нет. Действительно же существующее между ними различие сводится к разным стадиям прогресса техники. Низшие стадии развития капиталистической техники — простая кооперация и мануфактура — не знают ещё производства средств производства для средств производства: оно возникает и достигает громадного развития только при высшей стадии — крупной машинной индустрии.

22

То есть смена мелких промышленных единиц крупными, вытеснение ручного труда машинным.

23

То есть в том случае, если бы он правильно оценил и верно понял значение производства средств производства.

24

В Самарской и Саратовской губ. норма эта будет ниже раза в полтора — ввиду меньшей зажиточности местного населения.

25

Всего по уезду крестьянство имеет 5724 улучшенных орудия.

26

Основанной, конечно, тоже на грабеже, но только уже не самостоятельных производителей, а рабочих.

27

Примечание к таблице:

   1) Постников не даёт предпоследнего столбца; он вычислен мною.

Величину денежного дохода Постников определяет, предполагая, что вся торговая площадь засеяна пшеницей и высчитывая среднюю урожайность и среднюю ценность хлеба.

28

Кто не хвалит Клопштока? Но станет ли его каждый читать? Нет. Мы хотим, чтобы нас меньше почитали, но зато прилежнее читали! (Лессинг). Ред.

29

То есть, разумеется, речь всё время идёт о сознании общественных отношений и никаких иных.

30

Г. Михайловский и тут не упускает случая поломаться: как это, дескать, так: научное понимание истории — и древняя история — загадка! Вы можете из всякого учебника узнать, г. Михайловский, что вопрос о гентильной организации принадлежит к числу труднейших, вызывавших массу теорий для своего объяснения.

31

Как назвать иначе, в самом деле, такой приём, когда упрекают материалистов в том, что они не свели счётов с историей, не попытавшись, однако, разобрать буквально ни одного из многочисленных материалистических объяснений различных исторических вопросов, которые даны были материалистами? или когда говорят, что можно бы доказывать, но мы этим заниматься не будем?

32

Это — чисто буржуазная идея: раздроблённые, мелкие семьи сделались господствующими только при буржуазном режиме; они совершенно отсутствовали в доисторические времена. Нет ничего характернее для буржуа, как перенесение черт современных порядков на все времена и народы.

33

По поводу этого бессмысленного термина надо заметить, что г. Михайловский выделяет особо Маркса (слишком умного и слишком учёного — чтобы наш критик мог прямо и открыто критиковать то или другое его положение”), затем ставит Энгельса («не столь творческий ум»), потом более или менее самостоятельных людей, как Каутский, — и остальных марксистов. Ну, какое серьёзное значение может иметь эта классификация? Если критик недоволен популяризаторами Маркса, — кто мешает ему поправить их по Марксу? Ничего подобного он не делает. Очевидно, он покушался сострить, но вышло только плоско.

34

Это вполне ясно выразилось в «Капитале» и в тактике социал-демократов, сравнительно с прежними социалистами. Маркс прямо заявлял требование не ограничиваться экономической стороной. В 1843 г., намечая программу предполагавшегося журнала, Маркс писал к Руге: «Социалистический принцип в целом представляет собой опять-таки только одну сторону… Мы же должны обратить такое же внимание и на другую сторону, на теоретическое существование человека, следовательно, сделать предметом своей критики религию, науку и пр…. Подобно тому, как религия представляет оглавление теоретических битв человечества, политическое государство представляет оглавление практических битв человечества. Таким образом, политическое государство выражает в пределах своей формы sub specie rei publicae (под политическим углом зрения) все социальные битвы, потребности, интересы. Поэтому сделать предметом критики самый специальный политический вопрос — например, различие между сословной и представительной системой — нисколько не значит спуститься с hauteur des principes (с высоты принципов. Ред.), так как этот вопрос выражает политическим языком различие между господством человека и господством частной собственности. Значит, критик не только может, но и должен касаться этих политических вопросов (которые завзятому социалисту кажутся не стоящими никакого внимания)».

35

Что такая формулировка воззрений Дюринга целиком приложима и к г. Михайловскому, доказательством этому служит ещё следующее место из его статьи: «К. Маркс перед судом г. Ю. Жуковского». Возражая г. Жуковскому, утверждавшему, что Маркс — защитник частной собственности, г. Михайловский указывает на эту схему Маркса и поясняет её следующим образом: «В свою схему Маркс ввернул два общеизвестных фокуса гегелевской диалектики: во-первых, схема построена по закону гегелевской триады; во-вторых, синтезис основывается на тождестве противоположностей; индивидуальной и общинной собственности. Значит, тут слово: «индивидуальный» имеет особенный, чисто условный смысл члена диалектического процесса, и ничего ровно на нём основывать нельзя». Это говорил человек с самыми благими намерениями, защищая перед русской публикой «сангвиника» Маркса от буржуа г. Жуковского. И вот с этими-то благими намерениями он поясняет Маркса таким образом, что тот своё представление о процессе основывает на «фокусах»! Г. Михайловский может извлечь отсюда небесполезную для него мораль, что одних благих намерений для какого бы то ни было дела немножко мало.

36

Не лишнее, кажется, отметить по этому поводу, что все это разъяснение Энгельса помещено в той же главе, где он рассуждает о зерне, об учении Руссо и др. примерах диалектического процесса. Казалось бы, одного сопоставления этих примеров с такими ясными и категорическими заявлениями Энгельса (и Маркса, которому читана была предварительно рукопись этого сочинения), что не может быть и речи о том, чтобы доказывать что-нибудь триадами, или о том, чтобы подсовывать в изображение действительного процесса «условные члены» этих триад, — совершенно достаточно, чтобы понять нелепость обвинения марксизма в гегелевской диалектике.

37

Поэтому-то и опущены другие черты экономических порядков средних веков, что они принадлежали к феодальной общественной формации, тогда как Маркс изучает одну капиталистическую. В чистом своём виде процесс развития капитализма действительно начался (например, в Англии) с режима мелких, раздроблённых товаропроизводителей и их индивидуальной трудовой собственности.

38

«Под средневековыми формами труда, — пояснял автор в другом месте, — следует разуметь не только общинное землевладение, кустарную промышленность и артельную организацию. Всё это, несомненно, средневековые формы, но к ним должны быть причислены все виды принадлежности земли или орудий производства работнику».

39

Все это писано в предположении, что г. Михайловский действительно слышал исповедания абстрактных исторических схем и что он ничего не переврал. Считаю, однако, безусловно необходимым по этому поводу оговориться: за что купил, за то и продаю.

40

Может быть, впрочем, г. Михайловский и тут попробовал бы увильнуть: я, дескать, вовсе не хотел сказать, что в России нет вообще пролетариата, а только — что в ней нет капиталистического пролетариата? — Да? Так почему же Вы тогда не сказали этого? Ведь весь вопрос-то в том и состоит: представляет ли из себя русский пролетариат такой, который свойственен буржуазной организации общественного хозяйства, или иной какой? Кто же виноват, что Вы на протяжении целых двух статей не проронили ни слова об этом, единственно серьёзном и важном, вопросе, а предпочли болтать всякий вздор, и притом заговариваетесь до чёртиков?

41

Остановлюсь на одном хоть фактическом указании, которое попадается у г. Михайловского. Всякий, прочитавший его статью, должен будет согласиться, что он и г. Скворцова (автора «Экономических причин голодовок») причисляет к «марксистам». А между тем этот г-н сам себя так не называет, и достаточно самого элементарного знакомства с сочинениями социал-демократов, чтобы видеть, что с их точки зрения это — пошлейший буржуй и ничего больше. Какой это марксист, когда он не понимает, что та общественная среда, для которой он прожектирует свои прогрессы, — есть буржуазная среда, что поэтому все «улучшения культуры», действительно замечаемые даже в крестьянском хозяйстве, означают прогресс буржуазный, улучшающий положение меньшинства и пролетаризирующий массы! Какой это марксист, когда он не понимает, что государство, к которому он обращается с прожектами, есть классовое государство, способное только поддерживать буржуазию и давить пролетариат!

42

Ещё можно узнать только вот что: «из неё может развиться настоящая (sic! — так! Ред.) народная промышленность», — говорит г. Кривенко. Обычный приём «друзей народа» — говорить праздные и бессмысленные фразы, вместо того чтобы точно и прямо охарактеризовать действительность.

43

Наиболее крупное из всех остальных, дающее изделий на 900 тыс. руб., при общей сумме павловских изделий в 2750 тыс.

44

То есть на купца, который даёт кустарям материал и платит им за работу обыкновенную заработную плату.

45

Самобытные российские экономисты, измеряя русский капитализм числом фабричных рабочих (sic! — так! Ред.), без церемоний относят этих работников и бездну подобных им к населению, занятому сельским хозяйством и страдающему не от гнёта капитала, а от искусственных давлений на «народный строй» (???!!).

46

Домашняя система крупного производства не только капиталистическая система, но ещё и наихудшая капиталистическая система, соединяющая с наисильнейшей эксплуатацией трудящегося наименьшую возможность для рабочих вести борьбу за своё освобождение.

47

Под «семейными» рабочими, в противоположность наёмным, разумеются работающие члены хозяйских семей.

48

*Знаменатель означает число заведений с наёмными рабочими и число наёмных рабочих. — То же и в следующей таблице.

49

Один рабочий производит в год в I-ой группе на 251 руб.; во II-ой — на 249; в III-ей — на 260.

50

Процент заведений с наёмниками в I-ой группе — 25%; во II-ой — 90% и в IIIей — 100%; процент наёмных рабочих — 19% — 58% — 91%.

51

В I-ой группе на 72% заведений — 34% производства; во II-ой на 18%-22%; в III-ей на 10%-44%.

52

Это едва ли верно по отношению к промыслам Московской губернии, но по отношению к менее развитым промыслам остальной России, может быть, и справедливо.

53

Хотя этот пример касается разложения крестьянства, о котором уже много говорено, но я считаю необходимым разобрать их собственные данные, чтобы показать наглядно, какая это наглая ложь, будто социал-демократы интересуются не действительностью, а «провидениями будущего», и как шарлатански поступают «друзья народа», обходя в полемике с нами сущность наших воззрений и отделываясь вздорными фразами.

54

Несомненно, хозяйство крестьянина, живущего исключительно своим земледельческим хозяйством и держащего батрака, — по типу отличается от хозяйства такого крестьянина, который живёт в батраках и от батрачества получает 3/5 заработка. А среди этих 24 хозяев есть и те и другие. Судите сами, какая это выйдет «наука», если мы будем складывать батраков с хозяевами, которые держат батраков, и оперировать над общей средней!

55

Колебания в величине средней семьи гораздо меньше; а) 7,83, б) 8,36, в) 5,28 человек на 1 семью.

56

Особенно велики различия в обеспечении инвентарём; в среднем стоимость инвентаря на 1 хозяйство — 54,83 р. Но у зажиточных вдвое больше — 111,80 р., а у бедных втрое меньше — 16,04 р. У средних — 48, 44 рубля.

57

Интересно отметить, что у батраков — двое из 7 бедных хозяев — бюджет сводится без дефицита: 99 р. дохода и 93,45 р. расхода на семью. Один батрак живёт на хозяйских харчах, одежде и обуви.

58

Конечно, я не хочу сказать, чтобы данные о 24 хозяйствах одни могли опровергнуть положение о коренном значении надельной земли. Но выше были приведены данные по нескольким уездам, совершенно опровергающие его.

59

Сравнение 24‑х типических хозяйств с разрядами хозяйств во всем уезде произведено по тем же приёмам, по которым г. Щербина сравнивал среднее из 24‑х хозяйств с группами по надельной земле.

60

*Здесь из бедных выделены два батрака, так что бедных остаётся только 5.

61

**По поводу этой таблицы нельзя также не отметить, что мы видим здесь точно так же увеличение количества арендуемой земли по мере возрастания состоятельности, несмотря на увеличение количества надельной земли. Таким образом, на данных ещё об одном уезде подтверждается неверность мысли о коренном значении надельной земли. Напротив, мы видим, что доля надельной земли во всём землевладении данной группы понижается по мере увеличения состоятельности группы. Складывая надельную и арендованную землю и вычисляя % надельной земли к этой сумме, получаем такие данные по группам: I) 96,8%; II) 85,0%; III) 79,3%; IV) 63,3%. И такое явление совершенно понятно. Мы знаем, что со времени освободительной реформы земля стала в России товаром. Кто имеет деньги, всегда может купить землю: покупать надо и надельную землю. Понятно, что зажиточные крестьяне концентрируют в своих руках землю и что концентрация эта сильнее выражается в аренде вследствие средневековых стеснений обращения надельной земли. «Друзья народа», стоящие за эти стеснения, не понимают, что это бессмысленно реакционное мероприятие только ухудшает положение бедноты: разорённые, лишённые инвентаря крестьяне во всяком случае должны сдать землю, и запрещение производить эту сдачу (или продажу) поведёт либо к тому, что будут сдавать тайком и, следовательно, на худших условиях для сдающего, либо к тому, что беднота будет даром отдавать землю «обществу», т. е. тому же кулаку.

Не могу не привести здесь глубоко верного рассуждения Гурвича об этой пресловутой «неотчуждаемости»:

«Чтобы разобраться в этом вопросе, мы должны посмотреть, кто является покупателем крестьянской земли. Мы видели, что только меньшая часть участков четвертной земли была куплена купцами. Вообще говоря, мелкие участки, продаваемые дворянами, покупаются одними крестьянами. Следовательно, этот вопрос затрагивает отношения одних только крестьян и не задевает интересов ни дворянства, ни класса капиталистов. Очень возможно, что в подобных случаях благоугодно будет русскому правительству кинуть подачку народникам. Это странное соединение (mésalliance) восточной патриархальной опеки (oriental paternalism) с каким-то уродливым государственно-социалистическим прогибиционизмом едва ли не вызовет оппозиции именно тех, кого хотят облагодетельствовать. Так как процесс разложения деревни идёт, очевидно, изнутри её, а не извне, — то неотчуждаемость крестьянской земли будет равносильна просто-напросто безвозмездной экспроприации бедноты в пользу богатых членов общины.

Мы замечаем, что % переселенцев среди четвертных крестьян, которые имели право отчуждать свою землю, был значительно выше, чем среди бывших государственных крестьян с общинным землевладением: именно, в Раненбургском уезде (Рязанской губ.) процент переселенцев среди первых — 17%, среди вторых — 9%. В Данковском уезде среди первых - 12%, среди вторых — 5%. Отчего происходит эта разница? Один конкретный пример пояснит это:

«В 1881 г. маленькая община из 5 домохозяев, бывших крепостных Григорова, переселилась из деревни Бигильдино, Данковского уезда. Свою землю, 30 дес., она продала богатому крестьянину за 1500 руб. Дома переселенцам нечем было существовать, и большинство из них были годовыми рабочими» («Сборник стат. свед.», ч. II, с. 115, 247). По данным г. Григорьева («Переселения крестьян Рязанской губ.»), 300 рублей - такова цена среднего крестьянского участка в 6 дес. - достаточно для того, чтобы крестьянская семья могла завести земледельческое хозяйство в южной Сибири. Таким образом, совершенно разорившийся крестьянин имел бы возможность, продав свой участок общинной земли, сделаться земледельцем в новой стране. Благоговение перед священными обычаями предков едва ли бы могло устоять перед таким искушением, не будь противодействующего вмешательства всемилостивейшей бюрократии.

Меня, конечно, обвинят в пессимизме, как обвиняли недавно за мои взгляды на переселение крестьян («Северный Вестник», 1892, № 5, ст. Богдановского). Рассуждают обыкновенно приблизительно таким образом: допустим, что дело представлено в точном соответствии с жизнью, какова она есть в действительности, но вредные последствия (переселений) обязаны своим появлением ненормальным условиям крестьянства, а при нормальных условиях возражения (против переселений) «не имели бы силы». К несчастью, однако, эти действительно «ненормальные» условия развиваются самопроизвольно, а создание «нормальных» условий не во власти благожелателей крестьянства».

62

Да и то едва ли это будет верно, потому что упадок предполагает временную и случайную потерю устойчивости, а среднее крестьянство, как мы видели, всегда находится в неустойчивом положении, на краю разорения.

63

Для вычисления денежного дохода от земледелия (Щербина его не даёт) пришлось прибегнуть к довольно сложным расчётам. Надо было из всего дохода от хлебов исключить доход от соломы и половы, идущих, по словам автора, на корм скоту. Автор сам исключает их в гл.XVIII, но только для итоговых цифр по уезду, а не для данных 24‑х хозяйств. Из его итоговых данных я определил процент дохода от зёрна (сравнительно со всем доходом от хлеба, т. е. и от зёрна и от соломы с половой) и по нему исключил в данном случае солому и полову. Процент этот для ржи — 78,98%, для пшеницы — 72,67%, для овса и ячменя — 73,32%, для проса и гречихи — 77,78%. — Затем уже количество продаваемого зёрна определялось вычитанием того количества, которое расходуется в своём хозяйстве.

64

«Нужно работника подешевле нанять, да пользу из него извлечь», — совершенно справедливо говорит там же г. Кривенко.

65

Г-н Южаков! Как же это так: ваш товарищ говорит, что в «живоглоты» выходят «таланты», а Вы уверяли, что таковыми делаются люди лишь потому, что обладают «некритическим умом»? Это уже, господа, нехорошо: в одном журнале побивать друг дружку!

66

Если к восприятию идеи о классовой борьбе пролетариата с буржуазией оказываются пока способны только городские фабрично-заводские рабочие, а не деревенские «простодушные и простоватые» батраки, т. е. именно люди, утратившие эти милые качества, столь тесно связанные с «вековыми устоями» и с «общинным духом», — то это только доказывает правильность теории социал-демократов о прогрессивной, революционной работе русского капитализма.

67

Я уже не говорю о нелепости того представления, будто владеющие одинаковым наделом крестьяне равны между собой, а не делятся также на «живоглотов» и «батраков».

68

Эта идея — о поддержке при помощи кредита «народного хозяйства», т. е. хозяйства мелких производителей, при наличности капиталистических отношений (а наличность их уже не могут, как мы видели, отрицать «друзья народа»), — эта бессмысленная идея, показывающая непонимание азбучных истин теоретической политической экономии, с полной наглядностью показывает пошлость теории этих господ, пытающихся сидеть между двумя стульями.

69

Я говорю о покупке акций богатеями — несмотря на оговорку автора о принадлежности акций обществам — потому, что он всё-таки говорит о покупке акций на деньги, каковые имеются только у богатеев. Поэтому через посредство обществ вестись будет дело или нет, — всё равно заплатить смогут только богатеи, точно так же, как покупка или аренда земли обществом нимало не устраняет монополизации этой земли богатеями. Затем, доход (дивиденд) должен получать тоже тот, кто платил, — иначе акция не будет акцией. И я понимаю предложение автора в том смысле, что известная часть прибыли будет отчисляться на «обеспечение рабочим связи с землёй». — Если же автор разумеет не это (хотя это неизбежно вытекает из сказанного им), а то, чтобы богатеи платили деньги за акции, не получая дивиденда, — тогда его проект просто сводится к тому, чтобы имущие поделились с неимущими. Это вроде того анекдотического, снадобья для истребления мух, которое требует, чтобы муху изловили и посадили в посудину, — и муха тотчас умрёт.

70

Чтобы показать соотношение между этим расходом и остальной частью крестьянского бюджета, сошлюсь на те же 24 бюджета по Острогожскому уезду. Средний расход семьи — 495 р. 39 к. (и натуральный и денежный). Из них 109 р. 10 к. идёт на содержание скота, 135 р. 80 к. — на продовольствие растительной пищей и налоги, а остальные 250 р. 49 к. — на прочие расходы — пищу нерастительную, одежду, инвентарь, аренду и проч. Содержание скота г. Южаков относит на счёт сенокосов и вспомогательных угодий.

71

Для примера сошлюсь хотя бы на павловских кустарей сравнительно с крестьянами окрестных деревень. См. сочинения Григорьева и Анненского. — Нарочно беру для примера опять-таки деревню, в которой имеется, будто бы, особый «народный строй».

72

Словоупотребление, которое тем более следует поставить в вину автору, что «Р. Богатство» любит употреблять слово «народный» в противоположность буржуазному.

73

Напомню читателю распределение этих улучшенных орудий в Новоузенском уезде: у 37% (бедных) крестьян, у 10 тыс. дворов из 28 тыс. — 7 орудий из 5724, т. е. 1/8%! 4/5 орудий монополизированы богатеями, составляющими лишь 1/4 часть дворов.

74

Вы глубоко правы, почтённый г. профессор, что улучшенное хозяйство воздаст сторицею этому «народу», который не «предаётся отчаянию» и «остаётся верен земле». Но не замечаете ли вы, о великий доктор политической экономии, что для приобретения всех этих фосфоритов и т. д. «мужик» должен выделяться из массы голодающих нищих наличностью свободных денег, а деньги — ведь это продукт общественного труда, достающийся в руки частных лиц; — что присвоение «воздаяния» за это улучшенное хозяйство будет присвоением чужого труда; — что видеть источник этого обильного воздаяния в личном усердии хозяина, который, «не покладая рук», «оплодотворяет кормилицу-землю», могут только самые жалкие прихвостни буржуазии?

75

«Внутри деревенской общины возникли антагонистические социальные классы», — говорит Гурвич в другом месте. Я цитирую Гурвича только в добавление к вышеприведённым фактическим данным.

76

Поиски «новых приёмов обработки» потому именно и становятся «лихорадочными», что хозяйственному мужику приходится вести более крупное хозяйство, с которым при помощи старых приёмов не справиться; — именно потому, что к поискам новых приёмов вынуждает конкуренция, так как земледелие приобретает всё более и более товарный, буржуазный характер.

77

Потому бессмыслицу — что сила «экономически сильного» в том, между прочим, и состоит, что он держит в своих руках политическую власть. Без неё он не мог бы удержать своего экономического господства.

78

Потому и «друзья народа» являются злейшими реакционерами, когда говорят, что естественная задача государства — охранять экономически слабого (так должно быть дело по их пошлой старушечьей морали), тогда как вся русская история и внутренняя политика свидетельствуют о том, что задача нашего государства — охранять только помещиков-крепостников и крупную буржуазию и самым зверским способом расправляться со всякой попыткой «экономически слабых» постоять за себя. И это, конечно, его естественная задача, потому что абсолютизм и бюрократия насквозь пропитаны крепостнически-буржуазным духом и потому, что в экономической области буржуазия царит и правит безраздельно, держа рабочего «тише воды, ниже травы».

79

Между кем? помещиком и крестьянином? хозяйственным мужичком и босяком? фабрикантом и рабочим? Чтобы уразуметь этот классический «принцип солидарности», надо припомнить, что солидарность между предпринимателем и рабочим достигается «понижением заработной платы».

80

Что такое филистер? Пустая кишка, полная трусости и надежды, что бог сжалится (Гёте). Ред.

81

К этому сводились, в сущности, все наши старые революционные программы, — начиная хотя бы бакунистами и бунтарями, продолжая народниками и кончая народовольцами, у которых, ведь, тоже уверенность в том, что крестьянство пошлёт подавляющее количество социалистов в будущий Земский собор, занимала далеко не последнее место.

82

Вывод этот, повторяю, не мог не быть ясным для каждого, кто читал «Коммунистический манифест», «Нищету философии» и «Капитал», и только для одного г-на Михайловского потребовалось особое разъяснение.

83

По той простой причине, что до сих пор эти вопросы никак не решались. Нельзя же, в самом деле, назвать решением вопроса об аренде утверждение, что «народная аренда поддерживает народное хозяйство», или такое изображение системы обработки помещичьих земель крестьянским инвентарём: «крестьянин оказался сильнее помещика», который «пожертвовал своей независимостью в пользу самостоятельного крестьянина»; «крестьянин вырвал из рук помещика крупное производство»; «народ остаётся победителем в борьбе за форму земледельческой культуры». Это либеральное пустоболтунство в «Судьбах капитализма» «нашего известного» г-на В. В.

84

Доказательство — разложение крестьянства.

85

Ziemlich blasse kompromißfähige und kompromißsüchtige Reformrichtung — по-русски это можно, кажется, и так передать: культурнический оппортунизм.

86

Жалкое впечатление производит вообще попытка г. Кривенко воевать против г. Струве. Это — какое-то детское бессилие возразить что-нибудь по существу и детское же раздражение. Например, г. Струве говорит, что г. Ник. —он «утопист». Он совершенно ясно указывает при этом, почему он его так называет: 1) потому, что он игнорирует «действительное развитие России»; 2) потому, что он обращается к «обществу» и «государству», не понимая классового характера нашего государства. Что же может возразить против этого г. Кривенко? Отрицает ли он, что развитие наше действительно капиталистическое? говорит ли он, что оно какое-либо другое? — что наше государство — не классовое? Нет, он предпочитает совершенно обходить эти вопросы и со смешным гневом воевать против каких-то, им же сочинённых, «шаблонов». Ещё пример. Г. Струве, кроме непонимания классовой борьбы, ставит г. Ник. —ону в упрёк крупные ошибки в его теории, относящиеся к области «чисто экономических фактов». Он указывает, между прочим, что, говоря о незначительности нашего неземледельческого населения, г. Ник. —он «не замечает, что капиталистическое развитие России будет именно сглаживать эту разницу 80% (сельское население России) и 44% (сельск. насел, в Америке): в этом, можно сказать, состоит его историческая миссия». Г. Кривенко, во-первых, перевирает это место, говоря о «нашей» (?) миссии обезземелить крестьян, тогда как речь идёт просто о тенденции капитализма сокращать сельское население, и, во-вторых, не сказав ни слова по существу (возможен ли такой капитализм, который бы не вёл к уменьшению сельского населения?), принимается болтать вздор о «начётчиках» и т. п.

87

Нельзя не вспомнить тут о чисто российской наглости крепостника, с которой г. Ермолов, теперь министр земледелия, в своей книге: «Неурожай и народное бедствие» возражает против переселений. Нельзя, дескать, с государственной точки зрения считать их рациональными, когда в Европейской России помещики ещё нуждаются в свободных руках. — Для чего же, в самом деле, существуют крестьяне, как не для того, чтобы своим трудом кормить тунеядцев-помещиков с их «высокопоставленными» прихвостнями?

88

Это очень важный пункт. Плеханов глубоко прав, говоря, что у наших революционеров «два врага: не совсем ещё искоренённые старые предрассудки, с одной стороны, и узкое понимание новой программы, с другой».

89

Особенно внушительным реакционным учреждением, которое сравнительно мало обращало на себя внимание наших революционеров, является отечественная бюрократия, которая de facto (фактически, на деле Ред.) и правит государством российским. Пополняемая, главным образом, из разночинцев, эта бюрократия является и по источнику своего происхождения, и по назначению и характеру деятельности глубоко буржуазной, но абсолютизм и громадные политические привилегии благородных помещиков придали ей особенно вредные качества. Это — постоянный флюгер, полагающий высшую свою задачу в сочетании интересов помещика и буржуа. Это — иудушка, который пользуется своими крепостническими симпатиями и связями для надувания рабочих и крестьян, проводя под видом «охраны экономически слабого» и «опеки» над ним в защиту от кулака и ростовщика такие мероприятия, которые низводят трудящихся в положение «подлой черни», отдавая их головой крепостнику-помещику и делая тем более беззащитными против буржуазии. Это — опаснейший лицемер, который умудрён опытом западноевропейских мастеров реакция и искусно прячет свои аракчеевские вожделения под фиговые листочки народолюбивых фраз.

90

К выводу о необходимости поднять рабочего на борьбу с абсолютизмом можно прийти двумя путями: либо смотреть на рабочего, как на единственного борца за социалистический строй, и тогда видеть в политической свободе одно из условий, облегчающих ему борьбу. Так смотрят социал-демократы. Либо обращаться к нему просто как к человеку, наиболее страдающему от современных порядков, которому уже нечего терять и который всего решительнее может выступить против абсолютизма. Но это и будет значить — заставлять его тащиться в хвосте буржуазных радикалов, не желающих видеть антагонизма буржуазии и пролетариата за солидарностью всего «народа» против абсолютизма.

91

Напротив. На 1-ое место непременно становится всегда практическая работа пропаганды и агитации по той причине, во-первых, что теоретическая работа даёт только ответы на те запросы, которые предъявляет вторая. А во-вторых, социал-демократы слишком часто, по обстоятельствам от них не зависящим, вынуждены ограничиваться одной теоретической работой, чтобы не ценить дорого каждого момента, когда возможна работа практическая.

92

Человек будущего в России — мужик, думали представители крестьянского социализма, народники в самом широком значении этого слова. Человек будущего в России — рабочий, думают социал-демократы. Так формулирована была в одной рукописи точка зрения марксистов.

93

Вообще своими статьями в «Р. Богатстве» г. Ник. —он усиленно старается, кажется, доказать, что он вовсе не так далёк от мещанского радикализма, как можно было думать; что и он способен в росте крестьянской буржуазии (распространение среди «крестьян» улучшенных орудий, фосфоритов и так далее) видеть признаки того, что «само крестьянство» (то, которое массами экспроприируется?) «понимает необходимость выбраться из того положения, в каком оно находится».

94

Пропадают эти доказательства даром не потому, чтобы неверны были: разорение, обнищание и голодание народа — несомненные и неизбежные спутники капитализма, а потому, что адресуются эти доказательства в воздух. «Общество» — оно даже под покровом демократизма проводит плутократические интересы, и конечно уже не плутократия выступит против капитализма. «Правительство»… — приведу один отзыв противника, г. Н. К. Михайловского: — как ни мало знаем мы программы нашего правительства, — писал он однажды, — но настолько-то мы их знаем, чтобы быть уверенными, что «обобществление труда» в их программу не входит.

95

Как же в самом деле не назвать этой идеи ребячьей, когда для определения прогрессивной работы капитализма берётся не степень обобществления труда, а такой колеблющийся показатель развития одной только отрасли народного труда! Всякий знает, что число рабочих не может не быть чрезвычайно непостоянным при капиталистическом способе производства, что оно зависит от массы второстепенных факторов, вроде кризисов, величины резервной армии, степени эксплуатации труда, степени напряжённости его и т. д., и т. д.

96

Я ограничиваюсь здесь критикой приёма г-на Ник. —она — судить об «объединяющем значении капитализма» по числу фабричных рабочих. Не могу войти в разбор цифр, так как у меня нет под руками тех источников, которыми г. Ник. —он пользуется. Нельзя, однако, не заметить, что эти источники выбраны г. Ник. —оном едва ли удачно. Сначала он берёт данные из «Военно-статистического сборника» для 1865 г. и из «Указателя фабрик и заводов» 1894 г. — для 1890 г. Получается число рабочих (кроме горнорабочих) 829573 и 875764. Увеличение на 5,5% — гораздо меньше увеличения народонаселения (91 и 61,42 млн. — на 48,1%). На следующей странице берутся уже другие данные: и для 1865 и для 1890 гг. — из «Указателя» за 1893 г. По этим данным число рабочих — 392718 и 716792; увеличение на 82%. Но это без промышленности, обложенной акцизом, в которой число рабочих было 1865: 186053 и 1890: 144332. Складывая эти последние цифры с предыдущими, получаем общее число рабочих (кроме горнозаводских) 1865: 578771 и 1890: 861124. Увеличение на 48,7% — при увеличении населения на 48,1%. Итак, на протяжении пяти страниц автор приводит данные, из которых одни показывают увеличение на 5%, а другие — на 48%! И на основании таких данных противоречивых он судит о непрочности нашего капитализма!!

И потом, почему автор не взял данных о числе рабочих, которые приведены им в «Очерках» (таблицы XI и XII) и по которым мы видим возрастание числа рабочих на 12-13% за три года (1886-1889), т. е. возрастание, быстро опережающее рост населения? Автор скажет, может быть, что промежуток времени крайне мал. Но зато ведь данные эти однородны, сравнимы и отличаются большей достоверностью; это во-первых. А во-вторых, разве сам автор не пользовался этими же данными, несмотря на малый промежуток времени, для суждения о росте фабрично-заводской промышленности? Понятно, что данные об одной только отрасли народного труда не могут не быть шаткими, когда берут такой колеблющийся показатель состояния этой отрасли, как число рабочих. Подумайте же, каким бесконечно наивным мечтателем надо быть, чтобы на основании подобных данных надеяться на то, что наш капитализм развалится, обратится в прах сам собой, без упорной, отчаянной борьбы! — чтобы противопоставлять такие данные несомненному господству и развитию капитализма во всех отраслях народного труда!

97

Г-н Ник. —он попытался привести такой расчёт в «Очерках», но крайне неудачно. На стр.302 читаем: «В последнее время сделана была попытка определить число всех свободных рабочих в 60 губ. Европейской России (С. А. Короленко. «Вольнонаёмный труд». СПБ. 1892). Исследование сельскохозяйственного департамента определяет всё число сельского населения, способного к труду, в 50 губ. Европейской России в 35712 тыс. человек, между тем как общее число рабочих, потребных на сельскохозяйственные нужды, на обрабатывающую, добывающую, перевозочную и пр. промышленность, определяется всего-навсего в 30124 тыс. чёл. Таким образом, избыток рабочих совершенно излишних выразится громадным числом в 5588 тыс. чёл., что с семействами по принятой норме составит никак не менее 15 млн чёл.». (Повторено ещё раз на 341 стр.). Если мы обратимся к этому «исследованию», то увидим, что «исследовано» там только употребление помещиками вольнонаёмного труда, и к этому исследованию г. С. Короленко приложил «обзор» Европейской России «в сельскохозяйственном и промышленном отношениях». В этом обзоре делается попытка (не на основании какого-нибудь «исследования», а по старым имеющимся данным) распределить по занятиям рабочее население Европейской России. Результаты у г-на С. А. Короленко получились следующие: всего в 50 губерниях Европейской России рабочих 35 712 000. Из этого числа заняты:

Таким образом, г. Короленко распределил (худо ли, хорошо) по занятиям всех рабочих, а г. Ник. —он произвольно взял первые три рубрики и толкует о 5588 тыс. «совершенно излишних» (??) рабочих! Помимо этой неудачи, нельзя не заметить, что расчёт г-на Короленко крайне груб и неточен: количество земледельческих рабочих определено по одной общей норме на всю Россию, не выделено непроизводительное население (г. Короленко, подчиняясь юдофобству начальства, отнёс туда… евреев! Непроизводительных рабочих должно быть больше 1,4 млн.: торговцы, нищие, бродяги, преступники и т. д.), безобразно мало число кустарей (последняя рубрика — отхожие и местные) и т. д. Подобных расчётов лучше бы вовсе не приводить.

98

642607 человек занято в текстильной промышленности, в чулочном и кружевном производстве (у нас десятки тысяч женщин, занятых чулочным и кружевным промыслом, подвергаются самой невероятной эксплуатации «торговок», на которых они работают. Заработная плата доходит иногда до 3‑х (sic! — так! Ред.) копеек в день! Неужели они, г. Ник. —он, не «находятся в непосредственном распоряжении капитализма»?, затем 565835 человек занято в угольных и металлических копях и 396998 — во всех металлических производствах и мануфактурах.

99

Насколько мала была тогда численность рабочего класса, можно судить по тому, что 27 лет спустя, в 1875 г., Маркс писал: «трудящийся народ в Германии состоит в большинстве из крестьян, а не из пролетариев». Вот что значит — «оперировать (??) над готовым пролетариатом»!

100

Заметьте, что Маркс говорит здесь о материалистической критике, которую только и считает научной, т. е. критике, сопоставляющей политико-юридические, социальные, бытовые и др. факты с экономикой, с системой производственных отношений, с интересами тех классов, которые неизбежно складываются на почве всех антагонистических общественных отношений. Что русские общественные отношения — антагонистические, в этом едва ли кто мог сомневаться. Но основанием для такой критики их ещё никто не пробовал брать.

101

Сами же они протестуют против веры в чудотворство интеллигенции, сами говорят о необходимости вовлечения в борьбу самого народа. Для этого необходимо ведь связать эту борьбу с определёнными житейскими интересами, необходимо, следовательно, различать отдельные интересы и отдельно их втягивать в борьбу… А если заслонять эти отдельные интересы голыми политическими требованиями, понятными лишь интеллигенции, не значит ли это опять поворачивать назад, опять ограничиваться борьбой одной лишь интеллигенции, бессилие которой было сейчас только признано?

102

(То есть капиталистических) — а не на почве необходимого отрицания этих порядков и беспощадной борьбы против них.

103

Конечно, этого выражения: «вполне определённые идеалы» нельзя понимать буквально, т. е. в том смысле, чтобы народники «вполне определённо» знали, чего они хотят. Это было бы совершенно неверно. Под «вполне определёнными идеалами» следует разуметь не более как идеологию непосредственных производителей, хотя бы эта идеология и была самая расплывчатая.

104

Под старыми народниками я разумею не тех, кто двигал, например, «Отечественные Записки», а тех именно, кто «шёл в народ».

105

Конкретные примеры неполного проведения материализма у г. Струве и невыдержанности у него теории классовой борьбы будут указываться ниже в каждом отдельном случае.

106

Автор не знает, должно быть, — как и подобает маленькому буржуа, — что западноевропейский трудящийся люд давно перерос ту стадию развития, когда он требовал «права на труд», и требует теперь «права на леность», права на отдых от чрезмерной работы, которая калечит и давит его.

107

«Практика урезывает её («возможность нового исторического пути») беспощадно»; «она убывает, можно сказать, с каждым днём» (слова г. Михайловского, у П. Струве, с. 16). Убывает, конечно, не «возможность», которой никогда не было, а убывают иллюзии. И хорошо делают, что убывают.

108

Энгельс в своей книге «Переворот в науке, произведённый г-ном Ε. Дюрингом» превосходно заметил, что это — старый психологический метод: сличать своё понятие не с фактом, который оно отражает, а с другим понятием, с слепком с другого факта.

109

Навкрарии — небольшие территориальные округа в древней Афинской республике. Навкрарии объединялись в филы. Коллегия навкраров (начальников навкрарий) ведала финансами афинского государства. Каждая навкрария обязана была соорудить, вооружить и снабдить экипажем одно военное судно и выставить двух всадников для военных нужд государства.

110

К. Маркс. «Гражданская война во Франции», стр.23, Лейпциг, 1876. Ред. и «Восемнадцатое брюмера», стр.45—46, Гамбург, 1885.: «Материальный интерес французской буржуазии теснейшим образом сплетается с сохранением этого широкого и широко разветвляющегося механизма [речь идёт о бюрократии]. Сюда сбывает она своё излишнее население и пополняет в форме казённого жалованья то, чего она не смогла заполучить в форме прибыли, процентов, ренты и гонораров».

111

Такое соотношение объективизма и материализма указано, между прочим, Марксом в предисловии к его сочинению: «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта». Маркс говорит, что об этом же историческом событии писал Прудон (Переворот), и отзывается о его точке зрения в противоположность своей следующим образом: «Прудон, с своей стороны, стремится представить государственный переворот [2‑го дек.] результатом предшествующего исторического развития. Но историческая конструкция государственного переворота превращается у него под рукой в историческую апологию героя этого переворота. Он впадает, таким образом, в ошибку наших так называемых объективных историков. Я, напротив, показываю, каким образом классовая борьба во Франции создала условия и обстоятельства, давшие возможность дюжинной и смешной личности сыграть роль героя».

112

Даже ещё нельзя сказать, чтобы окончательно прекратилась. С одной стороны, мы имеем выкупные платежи (а известно, что в них вошла не только цена земли, но и выкуп крепостного права); с другой стороны, например, отработки крестьян за «отрезные земли» — прямое переживание феодального способа производства.

113

Лейбкампанцы — от «лейб-кампания», — почётное звание гренадерской роты Преображенского полка, пожалованное ей в 1741 году Елизаветой Петровной за возведение её на царский престол. В награду лейбкампанцы получили поместья, всяческие льготы и привилегии, недворяне были возведены в потомственное дворянство. Кличку «лейбкампанцы» пустил в ход М. Е. Салтыков-Щедрин в своих «Пошехонских рассказах».

114

«Весь процесс выражается в том, что мелкое производство (ремесло) одними своими элементами сближается с «капитализмом», другими — с наёмным трудом, свободным от средств производства».

115

Понятно, что речь идёт о хозяйственной изолированности. Общинное землевладение нимало её не устраняет. При самых «уравнительных» переделах крестьянин в одиночку хозяйничает на своей полосе, следовательно, является изолированным, обособленным производителем.

116

Contra principia negantem disputari non potest (против отрицающего основные положения спорить невозможно Ред.) — говорит автор о споре с народниками. Это зависит от того, как формулировать эти principia, — как общие ли положения и справки, или как иное понимание таких-то и таких-то фактов русской истории и действительности.

117

«Капитал», т. II (1885), стр.93. — Необходимо оговориться, что Маркс в указанном месте вовсе не даёт дефиниции (формального определения. Ред.) капитализма. Он вообще дефинициями не занимался. Здесь указывается лишь на отношение товарного производства к капиталистическому, о чем в тексте и идёт речь.

118

Народники всегда изображают дело так, что обезземеленный рабочий — необходимое условие капитализма вообще, а не только машинной индустрии.

119

Могут возразить, что я просто забегаю вперёд: автор, ведь, сказал, что от общих вопросов намерен постепенно переходить к конкретным, которые он и разбирает в VI главе. Но дело в том, что указанная абстрактность критики г. Струве составляет отличительное свойство всей его книги, и VI главы и даже заключительной части. Нуждается в исправлении у него больше всего именно постановка вопросов.

120

Анализ экономической стороны должен быть, разумеется, дополнен анализом социальных, юридико-политических и идейных надстроек. Непонимание связи капитализма с «народным производством» порождало у народников идеи о неклассовом характере крестьянской реформы, государственной власти, интеллигенции и т. д. Материалистический анализ, сводя все эти явления к классовой борьбе, должен показать конкретно, что наш русский пореформенный «социальный прогресс» был только следствием капиталистического «экономического прогресса».

121

«Пересмотр фактов» русской экономической действительности, особенно той, из которой народники почерпают материал для своих институтских мечтаний, т. е. крестьянского и кустарного хозяйства, — должен показать, что причина угнетённого положения производителя лежит не в распределении («мужик беден, скупщик богат»), а в самых уже отношениях производства, в самой общественной организации современного крестьянского и кустарного хозяйства. Отсюда выяснится, что и в «народном» производстве «вопрос об организации производства первенствует над вопросом о распределении».

122

Нельзя не отметить, что в ответе г. Струве г. Михайловский усматривает «влюблённость в себя» у Энгельса, который говорит, что доминирующим, гигантским фактом современности, делающим эту современность лучше всякой другой эпохи, оправдывающим историю её происхождения, является рабочее движение на Западе. Этот, просто возмутительный, упрёк Энгельсу крайне характерен для оценки современного русского народничества. Эти господа умеют болтать о «народной правде», умеют разговаривать с нашим «обществом», журя его за неправильный выбор пути для отечества, умеют сладко петь о том, что «либо сейчас, либо никогда», и петь это «10 лет, 20 лет, 30 лет и более», — но абсолютно неспособны понять, какое всеобъемлющее значение имеет самостоятельное выступление тех, во имя кого и пелись эти сладкие песни.

123

Точь-в-точь российские народники. Они не отрицают, что есть на Руси классы, антагонистичные производителю, но они убаюкивают себя рассуждениями о ничтожности этих «хищников» перед «народом» и не хотят заняться точным исследованием положения и интересов каждого отдельного класса, не хотят разобрать, не переплетаются ли интересы некоторого разряда производителей с интересами «хищников», ослабляя силу сопротивления первых против последних.

124

Для российских народников — виноваты зловредные марксисты, искусственно прививающие капитализм и его классовые антагонизмы к почве, на которой так пышно растут цветы «социального взаимоприспособления» и «солидарной деятельности».

125

На самом деле, как было указано выше, этот механизм только и мог служить буржуазии и по своему составу и по своему историческому происхождению.

126

Ежели бы говорить правду, то следовало бы сказать: предоставление части крестьян выкупать у помещиков часть их надельной земли за двойную цену. И даже ещё не годится слово «предоставление», потому что за отказ крестьянина от такого «обеспечения наделом» ему грозила порка в волостном правлении.

127

Так формулирует г. Струве в своей статье в «Sozialpolitisches Centralblatt» (1893, № 1, от 2 окт.). Он прибавляет, что не считает этого взгляда «мальтузианским».

128

И в чём могут состоять эти «общие изыскания»? Если они будут игнорировать особенные экономические формации человеческого общества, — они сведутся к банальностям. А если они должны обнять несколько формаций, тогда очевидно, что им должны предшествовать особенные изыскания о каждой формации отдельно.

129

Между прочим: откуда взялись эти «бобыли»? Вероятно, по мнению Ланге, это — не остаток крепостных порядков и не продукт господства капитала, а результат того, что «в народных нравах не укрепилась тенденция добровольного ограничения рождений».

130

То есть это рассуждение совершенно непригодно для объяснения разорения крестьянства и перенаселения, хотя самый факт «недостаточности» стоит вне спора, равно как и обострение его вследствие роста населения. Требуется не констатировать факт, а объяснить, откуда он вышел.

131

Гордиев узел — чрезвычайно сложный и запутанный узел, которым, по древнегреческому преданию, фригийский царь Гордий привязал ярмо к дышлу своей колесницы. Существовало поверье, что развязавший этот узел будет властителем всей Азии. Александр Македонский не стал распутывать узел, а разрубил его ударом меча: отсюда выражение «разрубить гордиев узел» — быстро, прямолинейно и до конца решить запутанный вопрос, сложное дело. В. И. Ленин употребляет здесь это выражение в ироническом смысле, высмеивая мальтузианские взгляды г. Струве. Ред.

132

Известен факт роста наших кустарных промыслов и появления массы новых после реформы. Известно также теоретическое объяснение этого факта наряду с капитализацией других промыслов, данное Марксом при объяснении «создания внутреннего рынка для промышленного капитала».

133

Между прочим. Наблюдение этого факта и подало, вероятно, повод Ланге сочинять поправку к теории Маркса, которую он недостаточно понял. Вместо того, чтобы, анализируя этот факт, взять исходным пунктом данный (капиталистический) способ общественного производства и следить за его проявлением в земледелии, он вздумал сочинять из головы разные особенности «народных нравов».

134

О нём будет подробнее говориться ниже, по отношению к крестьянам и помещикам отдельно

135

«Главный недостаток рассуждений г. Голубева в его замечательных статьях состоит именно в том, что он никак не может отделаться от этой фикции».

136

«Как бы ни было» оно «желательно и необходимо», — добавляет г. Н. —он.

137

Есть у гг. народников ещё один, весьма глубокий, приём затушёвывать корни нашего промышленного капитализма в «народном производстве», т. е. в «народном» ростовщичестве и кулачестве. Кулак несёт свои «сбережения» в государственный банк; вклады его позволяют банку, опираясь на рост народного богатства, народных сбережений, народной предприимчивости, народной кредитоспособности, занять денег у англичанина. Занятые деньги «государство» обращает на помощь… — какая недальновидная политика! какое печальное игнорирование «современной науки» и «современных нравственных идей»! — … капиталистам. Спрашивается теперь, неужели не ясно, что ежели бы государство обращало эти деньги (капиталистов) не на капитализм, а на «народное производство», — то у нас на Руси был бы не капитализм, а «народное производство»?

138

В нашей литературе принято относить его к марксистам. На это есть так же мало оснований, как и на зачисление в марксисты г-на Н. —она. Г-н А. Скворцов тоже не знаком с учением о классовой борьбе и классовом характере государства. Его практические предложения в «Экономических этюдах» ничем не отличаются от обыкновенных буржуазных предложений. Если он гораздо трезвее смотрит на русскую действительность, чем гг. народники, то на этом одном основании следовало бы зачислить в марксисты и г. Б. Чичерина и многих других.

139

Г-н А. Скворцов указывает, что обыкновенно под экстенсивной страной разумеют малонаселённую. Он считает это определение неправильным, указывая следующие признаки экстенсивности: 1) сильные колебания урожаев; 2) однообразие культур и 3) отсутствие внутренних рынков, т. е. больших городов, концентрирующих в себе обрабатывающую промышленность.

140

«Для такой страны (насыщенной населением при данной степени хозяйственной культурности) мы должны допустить, что, с одной стороны, малые избытки, с другой — низкая образовательная ступень населения заставляет, при изменившихся условиях, многие хозяйства прийти к ликвидации».

141

Признаки её: 1) вся земля обращается в пашню; 2) пар, по возможности, исключается; 3) в севообороте правильно чередуются растения; 4) возможно тщательная обработка; 5) стойловое содержание скота

142

Г. Струве не упоминает об этой черте. Она выражается и в употреблении наёмного труда, играющего не малую роль в хозяйстве зажиточных крестьян, и в операциях ростовщического и торгового капитала в их руках, равным образом отнимающего сверхстоимость у производителя. Без этого признака нельзя и говорить о «капитале».

143

Работающих на помещика. Эта сторона отодвигается, чтобы яснее представить переход от натурального хозяйства к товарному. — Что остатки «стародворянских» отношений ухудшают положение производителя и придают разорению особенно тяжёлые формы, — об этом было уже говорено.

144

Тут налицо все признаки: товарное производство, как почва, — монополизация продукта общественного труда в форме денег, как результат, — и обращение этих денег в капитал. — Я нисколько не забываю, что эти первичные формы капитала встречались в отдельных случаях и до капиталистических порядков. Но дело именно в том, что они являются в современном русском крестьянском хозяйстве не как единичные случаи, а как правило, как господствующая система отношений. Они связались уже (торговыми оборотами, банками) с крупным фабрично-заводским машинным капитализмом и тем показали свою тенденцию; — показали, что представители этой «кабалы» только боевые солдаты единой и нераздельной армии буржуазии.

145

На каком основании — спросит, пожалуй, читатель — относится это лишь к увлечению г-на Струве? — На том основании, что автор вполне определённо признаёт капитализм, как основной фон, на котором совершаются все описываемые явления. Он совершенно ясно указал на быстрый рост товарного хозяйства, на разложение крестьянства, на «распространение улучшенных орудий» и т. п., с одной стороны, — на «освобождение крестьян от земли, создание сельского пролетариата», с другой. Он сам, наконец, характеризовал это, как создание новой силы — капитала, и отметил решающее значение появления капиталиста между производителем и потребителем.

146

Народники это говорили открыто и прямо, а «несомненный марксист» г. Н. —он преподносит эту же бессмыслицу в туманных фразах о «народном строе» и «народном производстве», уснащённых цитатами из Маркса.

147

То есть начать с мелкобуржуазности «крестьянина-земледельца» для доказательства «неизбежности и законности» крупного капитализма.

148

Я ограничиваюсь исключительно хозяйственной стороной дела.

149

Поэтому ссылаться на крепостническое «наделение землёй» для доказательства «исконности» принадлежности средств производства производителю — сплошная фальшь.

150

«Дарственники» или дарственные крестьяне — часть бывших помещичьих крестьян, которые во время реформы 1861 года по «соглашению» с помещиком получали даром (без выкупа) нищенский надел, составлявший всего одну четвёртую часть так называемого «высшего» или «указного», т. е. установленного законом, крестьянского надела данной местности. Всю остальную часть прежних крестьянских наделов захватывал помещик, державший своих «дарственных» насильно обезземеленных крестьян в экономической кабале и после отмены крепостного права. «Дарственный» надел получил в народе название «четвертного», «сиротского», «кошачьего» и «гагаринского» (по имени князя П. П. Гагарина, предложившего проект закона о «дарственных» наделах Ред.)

151

Не видно, по какому признаку отличает автор эти понятия? Если под капитализмом в узком смысле разуметь машинную индустрию только, тогда непонятно, почему не выделить особо и мануфактуру? Если под капитализмом в широком смысле разуметь товарное только хозяйство, тогда тут нет капитализма.

152

Так как это очень важный и сложный вопрос, то мы намерены посвятить ему особую статью. (Этот вопрос В. И. Ленин подробно разработал в своей книге «Развитие капитализма в России» Ред.).

153

Укажем образчики этих замечаний: «Если государство… желает укрепить не крупное, а мелкое землевладение, то при данных экономических условиях оно может достигнуть этой цели не тем, что будет гоняться за неосуществимым экономическим равенством в среде крестьянства, а только — путём поддержания его жизнеспособных элементов, путём создания из них экономически крепкого крестьянства». «Я не могу не видеть, что политика, которая направится на создание такого крестьянства (именно: «экономически крепкого, приспособленного к товарному производству»), будет единственной разумной и прогрессивной политикой». «Россия из бедной капиталистической страны должна стать богатой капиталистической же страной» и т. д. вплоть до заключительной фразы: «пойдём на выучку к капитализму».

154

Автор «Критических заметок» указывает на экономическую почву народничества, но его указание представляется нам недостаточным.

155

Янус — в древнеримской мифологии бог времени, а также всякого начала и конца, входа и выхода, изображался с двумя лицами, обращёнными в противоположные стороны: молодым — вперёд, в будущее, старым — назад, в прошлое. Выражение «Янус», «двуликий Янус» употребляется для обозначения двойственной, противоречивой позиции или положения какого-либо человека. Ред.

156

Чрезвычайно верно говорит г. Струве, что эти меры могли бы лишь «осуществить пламенные мечтания некоторых западноевропейских и российских землевладельцев о крепких земле батраках».

157

То есть, конечно, на всех, кому доступен технический прогресс.

158

г. В. В.: «В пореформенный период нашей истории социальные отношения в некоторых чертах приблизились к западноевропейским, с активным демократизмом в эпоху политической борьбы и общественным индифферентизмом в последующее время». Мы старались показать в I главе, что этот «индифферентизм» — не случайность, а неизбежный результат положения и интересов того класса, из которого выходят представители «общества» и который рядом с минусами от современных отношений получает от них весьма немаловажные плюсы.

159

Если они будут последовательно проводить свою теорию. Мы много уже говорили о том, что неудовлетворительность изложения у г. Струве произошла именно оттого, что он не выдержал со всей строгостью этой теории.

160

Конечно, для этой «утилизации» требуется громадная подготовительная работа, притом работа, но самому существу своему, невидная. До этой утилизации может пройти более или менее значительный период времени, в течение которого мы будем прямо говорить, что нет ещё никакой силы, способной дать лучшие пути для отечества, — в противоположность «слащавому оптимизму» гг. народников, уверяющих, что силы есть и остаётся лишь посоветовать им «сойти с неправильного пути».