Основание - [38]

Петров был всё время где-то рядом. Он появился в Москве сразу же после учреждения Секвенториума. Именно Петров предложил разместить хранилище секвенций в подвалах у Роберта Карловича. Мне казалось, что, несмотря на сложности коммерческого плана, Роберт Карлович был очень доволен, что сделался эдаким хранителем секвенций всего Секвенториума. Петров много времени проводил с нами в лаборатории, помогал разбираться с запутанными формулами и часто давал дельные советы.

Нужно сказать, что большинство формул мы получали по электронной почте. Как правило, это были цифровые фотографии различных документов («сканы», как их называл Роберт Карлович). Часть из документов явно были старыми и даже древними. Написаны они были на самых различных языках. К своему удивлению я узнал, что Роберт Карлович владеет не только основными европейскими языками, но знает еще и несколько вполне экзотических – арамейский, санскрит и арабский. Мои познания в иностранных языках очень ограничены – я вполне бегло и при этом вызывающе неправильно говорю по-английски, с трудом со словарем могу разобраться во французских и немецких текстах. Такие люди, как Роберт Карлович, всегда вызывали у меня восхищение, переходящее в зависть.

Как я уже говорил, Роберт Карлович знал много языков, но далеко не все. Японского и китайского он, например, не знал. Тем не менее, переводы таких текстов тоже были в нашем распоряжении. Я подозреваю, что текст формулы разбивался на несколько фрагментов, которые переводили разные люди. Возможно именно из-за того, что куски формул переводились вне контекста, полная формула, составленная из таких кусков, зачастую оказывалась абсолютно непонятной. Часто для выполнения секвенций требовались знания, которыми я просто не мог обладать. Например, в одном из рецептов, под «мочой матери-рыси» подразумевался просто янтарь, как мне объяснил Роберт Карлович. В другом рецепте я нашел упоминание «земного масла» и предположил, что это – нефть. Роберт Карлович скептически заметил, что это может быть чем угодно и показал мне статью, где так именовалась мякоть гриба «весёлки», а после этого посоветовал не отвлекаться, а продолжать испытания более очевидных секвенций.

Я удивился, что рецепты приходят к нам просто по электронной почте. Я слышал, что почту можно перехватывать, и был уверен, что в нашей авантюрной ситуации это вполне вероятно. Роберт Карлович объяснил мне, что материалы к нам приходят в виде зашифрованных архивов. Для того чтобы расшифровать такой архив нужно знать специальный ключ – длиннющую последовательность букв и цифр. По словам Роберта Карловича, даже создатель программы-архиватора не имеет никакого преимущества при расшифровке – ему потребовались бы около ста тысяч лет, чтобы расшифровать один из архивов. Меня это объяснение успокоило. Я только спросил, каким образом нам доставляются ключи к архивам. «Самым надежным способом», – уверил меня Роберт Карлович и заговорил о чем-то другом.

Работали мы очень много и воодушевленно. По существу наши сутки состояли из работы и коротких перерывов для приема пищи и сна. Поспать я всегда любил, а тут мне хватало всего пяти часов, и я всё время чувствовал себя очень бодрым. Я поделился этим наблюдением с Робертом Карловичем, и он ответил мне какой-то цитатой: «После физического труда можно спать больше, чем после умственного, подчиненные могут спать больше руководителя, материалисты могут спать дольше тех, кто занимается духовной практикой». Я посмотрел на него, ожидая продолжения, но он снова припал к монитору.

Побеседовать на более-менее отвлеченные темы получалось только во время коротких перекусов. Роберт Карлович упорно называл их все «ланчами». Был ланч утренний, пара дневных и вечерний. Я вспомнил, что когда-то Роберт Карлович представился мне как американский адвокат. Уж в Америке-то должны знать значение слова lunch? Это поистине удивительно, сэр!

Как-то раз (мы ланчевали втроем, с Петровым), я поинтересовался формулировкой нерушимого обещания, с помощью которого бывшие владельцы отказывались от своих прав на секвенции. Оказалось, что есть стандартная фраза, что-то вроде «Я обещаю, что прекращу дышать, если» и далее по тексту.

– Неужели работает? – восхитился я.

– Еще как! – подтвердил Петров, после этого перевел взгляд на Роберта Карловича и спросил, – Роберт, ты что, еще ему не рассказал? Нехорошо же.

Роберт Карлович дернул левым плечом и дерзко уставился на Петрова. Похоже, он не считал, что это «нехорошо».

Не обращая внимания на взгляд василиска, которым в него продолжал упираться Роберт Карлович, Петров обратился ко мне:

– Траутман, тебя не удивляет, что все медведи мира вожделеют именно тебя, совершенно наплевав на других грасперов?

– Меня, в первую очередь, это печалит и возмущает, – с достоинством ответил я. – Но и удивляет тоже. А ты знаешь, почему?

– Сейчас и ты узнаешь, – пообещал Петров и очень сжато изложил следующее:

Рецепт замораживания на три года всех секвенций широко известен. Широко известен в узких кругах, понятное дело. В этом рецепте в качестве элемента должен принимать участие граспер. Граспер, находящийся в трезвом уме и здравой памяти, или, наоборот, в здравом уме и трезвой памяти. Одним словом, бодрствующий, не обдолбанный наркотиками и не пьяный. В качестве элемента граспер возникает ближе к завершению секвенции. Никто его не обижает и не мучает, но при исполнении завершающего события, он засыпает вместе с секвенциями. И никогда уже, в отличие от них, не проснется.