Оскверненные - [4]

Буквально над самым ухом яростно прозвенел звонок, словно маленький, дикий зверь – разбуженный, злой и очень голодный. Все разбежались по своим классам и в коридоре остался я один.

– Ах да! – воскликнул внезапно. – Я же хотел достать учебник. Где он, мой учебник, мой учебник, учебник, – бормотал я, направляясь к своему шкафчику, пока чья-то гигантская тень не накрыла меня и я уперся лицом здоровяку в живот…

Ночью и утром лил дождь. На дорогах образовались большие и малые лужи. Я, Генри и Лаймон шли по тротуару, осторожно обходя каждую из них, стараясь не наступить. Редкие порывы свистящего, морозного ветра срывали с головы капюшон. Уроки закончились и мы возвращались домой, увлечено обсуждая предложение Аманды. Вернее не так, первые десять минут мы говорили об этом, но потом речь зашла вовсе о другом. Даже не помню, как мы так быстро успели поменять тему. С друзьями всегда так, и это нормально.

– Сильно болит? – спросил Лаймон, искоса бросая на меня взгляд.

Я дотронулся кончиком пальца до воспалившегося под глазом места, но тут же отдернул, почувствовав боль. Наверняка, будет синяк.

– Нормально, – сказал я, хмуро шмыгнув носом. – До свадьбы заживет.

– Ты не должен больше позволять ему с собою так обращаться, – сказал Генри, когда мы завернули за угол улицы. Поприветствовали мистера Ранко – хозяина мясной лавки. В пару кварталах отсюда находится улица Мрака.

– Он сильнее меня! – воскликнул я в негодовании. – Что я могу сделать?

– Даже у самого сильного есть слабые стороны. Найди их, и ты обретешь силу.

– Чего? – Сдвинув брови, я недоуменно посмотрел на друга.

– Не обращай внимание, – перебил Лаймон, – Генри, как насмотрится своих дурацких боевиков, потом швыряется цитатами, только прячься.

– Между прочим, – обижено откликнулся Генри, – в этих фильмах можно найти много полезных советов. Они меня можно сказать жизни учат.

Лаймон усмехнулся.

– Понятно теперь почему ты такой болван!

Генри хотел ударить его, но тот вовремя успел увернуться и удар пришелся мне в плечо.

– Ай! – вскрикнул я.

Генри извинился, бросая недобрый взгляд на Лаймона, который довольно улыбался.

– Они бы от Дилана и мокрого места не оставили, – сказал он. – Лучше не ввязываться.

– Преступность процветает, когда общество исповедует терпимость, – с выражением высказался Генри.

Мы с Лаймоном хором застонали, отворачиваясь от него.

– А что!? – воскликнул он. – Разве это не правда? Я что-то не то сказал?

Мы попрощались у моего дома. Ребята ушли, продолжая о чем-то спорить. Когда я шагал по тропинке, заметил припаркованный у подъездной дорожки серебристый Шеврале Круз. Видимо родители уже дома.

Семья у нас маленькая: мама, папа, тетя Лиза – жена покойного дяди Бертрама, и я. Говорят, что я больше похож на маму. Мы с ней длинные и худые, оба кареглазые брюнеты, а папа низенький, упитанный блондин с важными усами, которые забавно колышутся каждый раз, когда он злится или ругается, а ругается он часто и по всяким пустякам.

Я тихо проник в прихожею, осторожно закрывая за собой дверь, чтобы никто не услышал. Не хотел, чтобы родители увидели у меня синяк под глазом, сразу начнутся допросы, от которых уверен сойду с ума.

Судя по звукам, исходившим с кухни, мама и папа были там и о чем-то взволновано беседовали. Возможно, опять ссорились.

Я быстро взбежал по ступеням на второй этаж и внезапно встретился со сгорбленной фигурой тети Лиз, блуждавшей в полумраке коридора. На ней, как всегда, был напялен безвкусный, растянутый, выцветший халат, которым она шелестела по полу, когда медленно передвигалась. Старая женщина бродила по дому закутавшись в свой серый шерстяной платок, словно призрак в пустом поместье.

Она повернулась в мою сторону.

– Здравствуй, тетя, – поздоровался я.

– Дьяволенок пришел, – недовольно ответила она. – Рано ты пришел.

Еще пару недель назад врачи поставили ей серьезный диагноз – не то Альцгеймер или что-то вроде того, – и теперь бедная тетушка Лизи живет в своем маленьком мирке, по большому счету, о нас ей нет никакого дела. Но иногда она говорит очень странные вещи. Меня она называет дьяволенком и не спрашивайте почему.

Я хотел прошмыгнуть мимо нее в комнату, и когда подошел ближе, тетя резко схватила меня и удивительно крепко сжала запястье. Она наклонилась к самому лицу и ее большие, выпученные глаза безумно вытаращились на меня.

– Не ходи туда, Дилан! – закричала она не своим голосом. – Не ходи туда! Дилан, не смей туда ходить! Ты убьешь их всех! Это смерть! Это их боль! Зачем тебе причинять им боль!? Зачем ты причиняешь им боль!?..

– Что вы делаете? – Я активно пытался вырвать руку, испугано пригибаясь под ее взглядом. – Отпустите меня, мне больно!

Наконец-то я сумел вырваться и попятился к двери в свою комнату. Сердце бешено стучало в груди, как колеса поезда. Мне было совсем не по себе.

Тетя Лиза отвернулась и, как ни в чем ни бывало, пошла к лестнице.

– Ходят тут всякие. Глупые дети, – бормотала она недовольно, чем-то напоминая улитку. Я смотрел ей вслед, до сих пор испытывая ужас. – Сколько раз говорить, не бегайте тут! Не даете покоя живым…

В субботу вечером я отправился на вечеринку в заброшенный дом по улице Мрака. Отпроситься у родителей особого труда не составило, тем более Хэллоуин, правда не удалось избежать получасовой лекции на тему «болтание с незнакомцами». Их можно понять – Мусорщик еще на свободе. И кто знает, возможно, эта ночь станет для кого-то последней в этом городе.