Оскорбленные чувства - [3]
Добравшись до задней двери, Николай пару раз стукнул костяшками пальцев по стеклу, но попутчик его даже не шевельнулся в ответ. Нос его, прижатый к стеклу, белел бесформенной блямбой.
Давай же, – промычал Николай, дернул за ручку, распахнул дверь настежь.
В тот же момент мужчина вдруг вывалился из салона и, как подкошенный, рухнул Николаю под ноги. Лоб его ударился о кривой, торчащий из лужи бордюр, руки неестественно смялись под тяжестью туловища. Короткие ноги в изящных лакированных полусапожках скрылись под черной водой. Мужчина не двигался.
Слушайте! – лихорадочно глотнув, закричал Николай не своим, а каким-то чужим, визгливым голосом. – Вы что, играетесь тут?
Присел на корточки и затряс мужчину за плечо. Тело его было совсем бесчувственно, а по лбу бежала тонкая кровавая струйка, которую тотчас смывало дождем. Один глаз замороженно пялился на пляшущую от капель дорогу. Второй прятался в землю. Мелко постукивая зубами, Николай положил подушечки пальцев мужчине на кадык и соскользнул в сторону, до мягкого углубления в шее. Замер, подождал. Пульс не прощупывался. Тогда его осенило: в мобильном должен быть фонарик; главное, не привлекать внимания проезжающих. Впрочем, машин на дороге так и не было. Выходной, нежилая окраина. Ни освещения, ни живой души.
Он включил фонарик и направил пучок света в обращенный наружу глаз. Зрачок не реагировал. По груди Николая, несмотря на пронзительный холод, покатились капельки пота. Надо было действовать. Звонить в полицию? На него, конечно, сразу повесят убийство. Нет, ни за что. Порыться в куртке мужчины, поискать паспорт, сотовый? В кошельке покойного должны быть кредитные карточки… Нет, нельзя – отпечатки.
Бежать, оставалось только бежать! Николай схватил мужчину за ворот кожаной куртки и потащил наверх, на подобие тротуара, прямо к забору. Мокрая куртка, ставшая совсем гладкой и как будто жидкой, как деготь, выскальзывала из скрюченных от натуги рук, сердце глухо бахало в своей костяной клетке. «Скорее, скорее», – долдонил Николай про себя. Оттащив труп, ударил по карманам плаща – всё на месте, ничего не выронил в лужу. Побежал к водительскому сиденью. Запрыгнул, закрылся, положил ладони на руль, выдохнул. Тронулся.
Он почему-то подумал, что купюры, брошенные погибшим в салон, сейчас мокли у него под креслом, под капающим плащом. «Зачем, зачем я впустил в машину этого чудилу!» – крутилось в голове Николая шарманкой. Он выехал на освещенную улицу и помчался сам не зная куда сквозь ливень. Валявшийся под дождем несчастный его попутчик вцепился клешнями в память. Прямо сейчас его тело лежит у бетонного забора, лицом вниз, ноздрями в грязи. Новопреставленный… Если и был по случайности жив, то теперь уж точно задохнулся. Загривок приподнят, мокрый кожаный ворот задран. Николай подумал о том, что мертвые могут двигаться и после смерти. Электрохимия. Движение сократительных мышц. Дергание конечностей, сцепление пальцев рук. Шальной поворот головы под давлением внутренних газов. Внезапный стон от игры воздуха по голосовым связкам… Может, и этот сейчас выгнулся кошкой, вздыбился колесом.
Где-то в бардачке трезвонил медленным колокольным перезвоном телефон. Разыскивала жена. Николай должен был давно вернуться домой от бывшего однокурсника. Тот зазвал Николая к себе в гости, в частный домик, которых много попадалось в городе. Хотел по дружбе заказать натяжной потолок в гостиную по оптовой цене.
Бензопила «Дружба» – неожиданно вспомнил Николай и ужаснулся, что думает о какой-то беспросветной чуши, но чушь цепко клеилась к сознанию. «Дружба». Одноцилиндровый карбюраторный двигатель. Мощность – четыре лошадиные силы. Названа в честь трехсотлетия воссоединения Украины с Россией в 1954 году. Гетманщина и Русское царство. Пятьдесят четвертый, это значит, через шесть десятков лет… Сначала восстановление дружбы, потом восстановление исторической справедливости, потом… Восстановление влажного гипсокартона… «Черт, черт, что это прет мне в голову?» – простонал он вслух.
Перезвон настойчиво повторялся. Нет, сейчас Николай не мог ни с кем говорить… «С какого колокола начинается мелодия? – вдруг встревожился он. – С малого или большого? Если с малого, то перебор похоронный. Так, кажется. Или не так?» Николай навострил ухо, как будто от порядка колокольных нот зависело его будущее. Но мелодия внезапно оборвалась.
Он в который раз обогнул облупившийся бывший Дворец пионеров и понял, что кружит вокруг одного и того же квартала, по одним и тем же перекресткам. А что если его приметили дорожные веб-камеры? Впрочем, потоп, наверное, выбил их из строя. Николай притормозил у ближайшей обочины, заглушил двигатель и тупо уставился на пузырящееся лобовое стекло. У его матери была аллергия на дождь. Когда с неба лило, у нее краснели глаза, сип голос, вскакивали прыщи. Она боялась дождя, запирала окна, уходила в дальнюю комнату. Боялась… Тот мужчина сказал, что он боится.
Николай снова и снова прокручивал в памяти, как неизвестный вываливается из его автомобиля. Лбом о бордюр. О бордюр. Вибропрессованный бортовый камень… Рука Николая дернулась с дужки руля и судорожно нажала на клаксон. Какие-то размытые силуэты, бегущие мимо, по тротуару, замерли посмотреть, откуда гудок, и тут же юркнули в дом, складывая зонты. Это была кофейня.
Алиса Ганиева, молодой прозаик и эссеист, лауреат премии «Дебют» (повесть «Салам тебе, Далгат!»).Новый роман «Праздничная гора» – смотровой глазок в кипучий, пестрый, разрушающийся мир современного Кавказа, в котором реальный ужас соседствует со сказочной мистикой, а политические лозунги с одержимым карнавальным весельем.
Алиса Ганиева – молодой, но уже очень известный прозаик и эссеист. Её первая повесть «Салам тебе, Далгат!» удостоилась премии «Дебют», а роман «Праздничная гора», рассказ «Шайтаны» и очерки из дагестанской жизни покорили читателей сочностью описаний и экзотическими подробностями.Молодые герои, ровесники автора, хотят жить и любить свободно. Но знаменитый вольный дух Кавказа ограничивают новомодные религиозные веяния, а быт наполнился раздражающими «западными» условностями.Чувства персонажей подвергаются самым неожиданным испытаниям…
Имя Лили Брик — музы Маяковского, приверженки свободной любви, щеголихи и любительницы талантов, сестры писательницы Эльзы Триоле и любимой фотомодели родоначальника конструктивизма Александра Родченко — до сих пор будоражит умы. Ей приписывают заслуги и обвиняют в злодеяниях. Она неотделима от высокой поэзии и желтых сплетен, от русского авангарда и заграничного шика. В нее безумно влюблялись и страстно ненавидели, она спасала от тюрьмы и доводила до истерики. Почему к ней тянулись великий футурист Маяковский и красный командир Примаков, режиссеры Лев Кулешов и Сергей Параджанов, поэт Андрей Вознесенский, композитор Родион Щедрин и балерина Майя Плисецкая? Как эта не очень красивая женщина умудрялась уводить мужчин из семей, сохраняя дружбу с их женами и детьми? Что ее связывает с чекистами и как ей удалось уцелеть в Люциферов век? Ее биография — это рассказ о кульбитах нашей истории и искусства, о советском и буржуазном, о Сталине и Хрущеве, о смерти и сексе.
В книге Алисы Ганиевой «Салам тебе, Далгат» действуют все главные персонажи современного Дагестана: маргиналы и модники, восторженные романтики и молодые прожигатели жизни, суфии и ваххабиты. Один летний день молодого махачкалинца по имени Далгат позволяет увидеть изнутри северокавказское общество, стоящее на грани гражданской войны.
Специально для «Сноба» лауреат премии «Дебют» Алиса Ганиева написала рассказ о кавказских селах, живущих в режиме контртеррористической операции.
Рассказ Алисы Ганиевой — яркая, образная зарисовка жизни современного Дагестана, его нравов, обычаем и современного уклада.
А что, если начать с принятия всех возможностей, которые предлагаются? Ведь то место, где ты сейчас, оказалось единственным из всех для получения опыта, чтобы успеть его испытать, как некий знак. А что, если этим знаком окажется эта книга, мой дорогой друг? Возможно, ей суждено стать открытием, позволяющим вспомнить себя таким, каким хотел стать на самом деле. Но помни, мой читатель, она не руководит твоими поступками и убеждённостью, книга просто предлагает свой дар — свободу познания и выбора…
Не теряй надежду на жизнь, не теряй любовь к жизни, не теряй веру в жизнь. Никогда и нигде. Нельзя изменить прошлое, но можно изменить свое отношение к нему.
«Сказки из Волшебного Леса: Находчивые Гномы» — третья повесть-сказка из серии. Маша и Марис отдыхают в посёлке Заозёрье. У Дома культуры находят маленькую гномиху Макуленьку из Северного Леса. История о строительстве Гномограда с Серебряным Озером, о получении волшебства лепреконов, о биостанции гномов, где вылупились три необычных питомца из гигантских яиц профессора Аполи. Кто держит в страхе округу: заморская Чупакабра, Дракон, доисторическая Сколопендра или Птица Феникс? Победит ли добро?
Маринка больше всего в своей короткой жизни любила белые розы. Она продолжает любить их и после смерти и отчаянно просит отца в его снах убрать тяжелый и дорогой памятник и посадить на его месте цветы. Однако отец, несмотря на невероятную любовь к дочери, в смятении: он не может решиться убрать памятник, за который слишком дорого заплатил. Стоит ли так воспринимать сны всерьез или все же стоит исполнить волю покойной дочери?
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
Джоэл бен Иззи – профессиональный артист разговорного жанра и преподаватель сторителлинга. Это он учил сотрудников компаний Facebook, YouTube, Hewlett-Packard и анимационной студии Pixar сказительству – красивому, связному и увлекательному изложению историй. Джоэл не сомневался, что нашел рецепт счастья – жена, чудесные сын и дочка, дело всей жизни… пока однажды не потерял самое ценное для человека его профессии – голос. С помощью своего учителя, бывшего артиста-рассказчика Ленни, он учится видеть всю свою жизнь и судьбу как неповторимую и поучительную историю.
УДК 821.161.1-32 ББК 84(2Рос=Рус)6-44 С29 Художник Владимир Мачинский Селуков, Павел Владимирович. Добыть Тарковского. Неинтеллигентные рассказы / Павел Селуков. — Москва : Издательство ACT : Редакция Елены Шубиной, 2020. — 349, [3] с. — (Роман поколения). ISBN 978-5-17-119576-2 Павел Селуков родился в 1986 году на окраине Перми. Сбежал из садика, сменил две школы и пять классов, окончил училище. В тридцать лет начал писать рассказы. Печатался в журналах «Знамя», «Октябрь», «Алтай», «Вещь», «Шо».
Евгения Некрасова – писательница, сокураторка Школы литературных практик. Цикл прозы «Несчастливая Москва» удостоен премии «Лицей», а дебютный роман «Калечина-Малечина» и сборник рассказов «Сестромам» входили в короткие списки премии «НОС». Новый сборник «Домовая любовь» – это рассказы, повести и поэмы о поиске своего места, преодолении одиночества и сломе установок; своего рода художественное исследование дома и семьи. Как и в предыдущих книгах, в изображение российской повседневности встроены фольклорные мотивы. «Магический реализм нас обманул.
Евгения Некрасова — писательница, сценаристка. Её цикл прозы «Несчастливая Москва» удостоен премии «Лицей». В новом романе «Калечина-Малечина», как и во всей прозе Евгении Некрасовой, соединяются магический реализм, фольклор и эксперимент, чувствуется влияние Гоголя, Ремизова, Платонова, Петрушевской. Девочка Катя живёт с родителями в маленьком городе на 11 этаже обычного панельного дома. Миру вокруг Катя не нужна: «невыросшие» дразнят, а у «выросших» нет на неё сил и времени. И Катя находит для себя выход… Но тут вмешивается Кикимора, живущая за плитой на кухне.
С ранних лет Жене говорили, что она должна быть хорошей: выучиться на переводчика, выйти замуж, родить детей. Теперь ей под тридцать, ни мужа, ни детей – только проблемы с алкоголем и непреодолимая тяга к двоюродному брату. Даша, как ее мать, не умеет выбирать мужчин. Она ищет похожих на отца, пьющих кухонных боксеров, и выходит замуж за одного из них. Илья боится не быть настоящим мужчиной. Зарабатывать нужно лучше, любить семью – больше, да только смысл исчез и жизнь превратилась в день сурка. Новый роман Веры Богдановой «Сезон отравленных плодов» – о поколении современных тридцатилетних, выросших в хаосе девяностых и терактах нулевых.