Оскорбленная Нетэта - [4]

Успех его был основан на недоразумении и обмане глашатого Мены, который, часто видаясь с Сатурнином, умел подсмотреть его никем другим не замеченную склонность к Нетэте и, выпытав у него признание в этом, узнал также, что он не имеет смелости обнаружить свое намерение, потому что боится множества бывающих в доме Пакувия особ, которым, вероятно, будет оказано предпочтение, а он будет отвергнут и сделается предметом издевательства со стороны шалуна Фундания и других молодых насмешников.

Тогда Мена-глашатай сказал ему, не хочет ли он ему прозакладывать всего одну тысячу аттических драхм за то, что он сделает всех посещающих дом Пакувия безопасными Сатурнину и высватает ему Нетэту. А как Сатурнин страстно влюбился в тихую и изящную Нетэту и имел у себя состояния около тридцати тысяч драхм, то он не пожалел обречь из них одну тысячу глашатому Мене, если только он уладит дело, на которое вызвался. Мена же не взял без пользы тысячу аттических драхм у Сатурнина, а действительно, обойдя всех, ласково взиравших на Нетэту, быстро и благополучно высватал ее для Сатурнина.

Все пути, которыми шел к этой цели Мена-глашатай, в подробностях остались неизвестными, но говорили, будто он употребил при этом имя Тиверия, на что не имел будто никакого права. Встретив Пакувия, Мена будто бы стал говорить ему под великим секретом, до чего странен характер мрачного Тиверия, который не отличает многих истинных заслуг и, напротив, удостаивает случайно самых мелочных забот таких грубых и маловажных людей, как Сатурнин.

И, заинтересовав таким вступлением Пакувия, который стал его внимательно слушать, вдруг как бы спохватился и воскликнул:

– - Ах, что я делаю! Я говорю тебе об этом, тогда как это тебя же ближе всех и касается!

И когда от этого Пакувием овладело еще более страстное любопытство и он позвал Мену в дом и стал угощать его, тогда этот открыл ему, будто равнодушный ко всем заслугам Тиверий, ко всеобщему удивлению, стал до того отличать преданность ему Сатурнина, что обращает внимание на унылость, не сходящую с лица Сатурнина с тех пор, как тот лишился Ауфилены и нынче угнетаем безнадежной любовью к девушке, которая нравится ему своим добронравием и с которою он надеялся быть счастливым и уврачевать в своем сердце раны, нанесенные другими поступками его первой невоздержанной жены, за поведение которой ему надоело переносить злые шутки римских насмешников.

Пакувий сейчас же пожелал узнать, что же мешает Сатурнину в достижении его счастья. А глашатай ему отвечал:

– - Сатурнин опасается, что ты и жена твоя не отдадите ему вашу дочь в супруги, и тогда люди над ним станут еще более смеяться -- все, которые завидуют милостям, являемым ему цезарем.

– - Как! -- воскликнул Пакувий. -- Так преданный слуга нашего цезаря Сатурнин желает жениться на нашей Нетэте?

– - Ну да! -- отвечал ему Мена-глашатай. -- Храбрый и верный Сатурнин, который имеет счастье усугубить покой цезаря своим нахождением при его особе, полюбил твою кроткую дочь Нетэту.

– - Так для чего же он давно не сказал мне об этом?

– - Я тебе говорю, что он боялся быть отвергнутым и за то подвергнуть себя еще большим насмешкам.

– - Он напрасно этого боялся!

Тогда Мена увидел, что Пакувий не будет противиться исканиям Сатурнина и тысяча драхм, полученных за успешное сватовство, останется его заработком, и он стал смело хвалить разум Пакувия и представлять ему многочисленные выгоды от родственного сближения с Сатурнином, обратившим на себя внимание цезаря, вообще равнодушного ко всем заслугам.

Пакувий же как человек, проведший жизнь в грубых условиях военной среды, в самом деле был согласен выдать Нетэту за Сатурнина, как потому, что карьера Сатурнина при дворце Тиверия напоминала Пакувию его собственную солдатскую верность, которою он снискал расположение египетской царицы и Антония, так и потому, что слишком красивая и кроткая дочь не возбуждала в сердце Пакувия особенной нежности, а напротив, была для него причиною беспокойств от посещения дома его множеством лиц, которые, наверно, смеялись между собою над его солдатскою необразованностью и, во всяком случае, изрядно ему надоели.

Притом же он преимущества всех сенаторов, певцов и поэтов считал гораздо менее высокими и прочными, чем преимущества воина, отличаемого вниманием цезаря, который верит в его преданность себе и на него полагается.

А потому Пакувий с первого же раза был согласен выдать Нетэту за Сатурнина и немедленно позвал к себе Атис и тут же сообщил ей при Мене о своем решении…

Но Атис не была так скороспешна. Она понимала в сердечных делах больше, чем Пакувий, и хотя не противилась желанию мужа выдать Нетэту за пожилого Сатурнина, но вспомнила, как сама она, выдаваемая таким же образом за Пакувия -- по расчетам Хармионы, -- терзалась и покушалась задушить себя, набив рот и нос глиною, а потому она предостерегла мужа, чтобы не говорить об этом сразу Нетэте, а прежде приготовить ее к этому, для чего и предложила самый практический способ.

Жена Пакувия была женщина очень набожная и особенно почитала богиню Изиду, в темных притворах великолепного храма которой в Александрии с нею свершилося чудо, даровавшее ей дочь с чертами божественной красоты и душевного благородства. Получив такой залог благодатного внимания богини, Атис еще более усилила в себе почтение к Изиде и веру в ее скорую помощь во всех трудных случаях жизни. И потому отвечала мужу, что прежде, чем дать решительный ответ Сатурнину через глашатая Мену, она считает благочестивым и должным пойти в храм Изиды, помещавшийся в то время за Тибром, и, помолясь там перед своей заступницей, просить совета и помощи у жреца святилища, досточтимого Хрема, который еще благословлял ее брак с Пакувием в Египте и осенил своим благословением приход в мир Нетэты.