Осколки - [20]

***

Общага находилась на Петроградке. Небольшое пятиэтажное здание, построенное при царе Горохе, веяло унылостью и, по слухам, до революции служило публичным домом. Впрочем, и в наше время секса в стенах здания меньше не стало. Для студента всегда это было самым приятным и, что главное, бесплатным развлечением.

На входе сидела бабулька, божий одуванчик, выполнявшая функции вахтёра. На вошедшего Фарида она не обратила внимания, уже профессионально, по тому, как входят, могла отличать своих от гостей. Фарид поднялся на свой третий этаж и встретил сидящего на подоконнике Ника, одного из тех, с кем уже успел познакомиться. Ник был из маленького городка где-то между Питером и Москвой. Всегда весёлый, он за пару недель стал любимцем общаги, что для первокурсника было почти подвигом.

-- Здорово, Фара! -- жизнерадостно поприветствовал Ник.

-- Привет, Никита, -- Фара всё ещё не избавился от акцента.

-- Как жизнь молодая? Пива хочешь?

-- Нет, ты же знаешь, нельзя мне. Да и не до веселья сейчас. Работу хочу найти.

-- Да забей, -- оскалился Ник, -- работа не волк, в лес не убежит! Это пословица такая, если что. А вот пивко -- оно ведь может и закончиться! И потом, как ты собрался жить в общаге и пива не пить? Это всё равно, что ты поедешь на курорт и так ни разу не искупаешься в море.

"И правда, -- подумал Фарид. -- Папа говорил, что студенческая жизнь в Москве для него всегда останется лучшим периодом в жизни". Девушки, выпивка, полное раздолбайство -- это же классно!

-- Хорошо, где твоё пиво? -- Фара дал себя уговорить.

-- То-то же! Валим ко мне, у меня там еще пол-ящика.

***

С непривычки быстро опьяневший Фара развязал язык и стал грузить Ника своими проблемами. Тот слушал внимательно, сочувствовал, а потом предложил:

-- Короче, Склифосовский! Есть у меня тут в Питере дядька-бизнесмен. В Автово у него есть пара-тройка точек, торгуют игрушками, видеокассетами, компактами. Он меня звал к себе, продавцом, но мне оно на фиг не надо. Если хочешь, я поговорю с ним за тебя. Работать будешь по выходным, двести р. в день плюс процент с продаж. Добро?

-- Добро, Ник. Спасибо тебе.

-- Да брось, -- отмахнулся Никита, -- я ж ещё ничего не сделал. Ты мне лучше скажи, ты к девушкам как относишься?

-- К девушкам? К девушкам я отношусь очень хорошо!

-- Ого, брат-мусульманин, растлеваешься не по дням, а по часам! -- заржал Ник. -- Тогда слушай: в двадцать седьмой живут две классные девчонки, которые просто ждут, когда же их кто-нибудь пригласит. Сейчас мы пойдём к ним и пригласим их в клуб "Метро", что на Лиговке. Понял?

-- Понял, -- улыбнулся Фара, -- а что, клуб прямо в метро находится? Под землёй?..

***

Девчонки -- Яна и Таня -- оказались сговорчивыми. Познакомились, пошли в клуб, нехило выпили, оторвались по полной. Под утро, счастливые и усталые, вчетвером возвращались в общагу. Шли пешком, по Лиговке, да на Невский, оттуда через Васильевский к себе, на Петроградку.

Травили байки, анекдоты, Фара рассказывал о жизни в Алжире, девчонки с интересом слушали, а Янка, так та вообще повисла на плече у красивого парня с экзотической нерусской внешностью. Фарид не был негром, он был арабом и чем-то неуловимо напоминал Зидана: светлая кожа, тёмные волосы, глаза цвета стали.

На Каменноостровском и встретились со стайкой пьяных школьников, ищущих приключений. Шестеро, лет по 16--17, почти ровесники Фариду с Ником, может, чуть младше. Дети рабочих районов, непонятно как оказавшиеся в центре. В любой стайке гопников всегда есть главарь, как правило, не самый здоровый, а самый агрессивный. Он и заговорил первым:

-- Курить есть?

-- Пацаны, и сигарет нет, и идите на фиг, -- вежливо ответил Ник.

-- Чего ты, сука, сказал? -- заволновался главный.

-- Ник, не надо, у меня есть сигареты, -- Фарид не хотел проблем в чужом городе, в чужой стране и, протягивая пачку "Мальборо", сказал: -- Берите, сколько надо.

-- Оба-на! -- главарь только сейчас обратил внимание на Фару. -- Так ты, сука черножопая, девчонок наших выгуливаешь? Братва, непорядок!

Гопота стала распределяться, окружая Ника с Фаридом. В руках у некоторых сверкнули ножи. Девчонки прижались к стенке, обречённо понимая, что надо убегать, иначе и им достанется, правда, по-своему, по-женски. Но ноги подгибались, да и ребят своих бросать -- последнее дело.

К удивлению гопников, Ник с Фарой не стали смущаться, мямлить извинения или, что того хуже, банально пытаться убежать. Ник стал разминать плечи, шею, кисти. Фара, выросший на самой грязной и бандитской улице Алжира, зачем-то постучал носком левой ноги об асфальт и встал в стойку.

Уверенности у шпаны поубавилось, так как никакого страха в глазах своих жертв они не увидели. Но трёхкратное преимущество, затуманенные дешёвой водкой мозги и боязнь показаться в глазах корешей трусами влило изрядную порцию адреналина в кровь пацанов.

Никто не заметил, с чего всё началось. Но через две минуты всё было закончено. Фару не зря в Алжире называли Костоломом. Его удар левой ногой пробивал кирпичные стены, что уж говорить о коленях обычного человека. Три гопника валялись на асфальте с перебитыми ногами, ещё двое, получив от Ника в скулу и челюсть, лежали в глубоком нокауте. Шестой убежал со скоростью спринтера и исчез с поля зрения в доли секунды.